Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Зайчик ломится прямо к цели, я указал на светящийся луч, арбогастр вроде бы понял, во всяком случае прет, как носорог, а я, пригнувшись и прячась под пологом роскошной гривы, напряженно всматривался в просветы.
Граф Байхлинген не соврал, место прямое и ровное, буре хорошо разгуляться, зато и нам не пришлось обходить пропасти или горы, после недолгой озверелой скачки впереди выросла эта самая, как я понимаю, гора Света.
Не скажу, что в ней что-то особенное, но странная смесь древности с молодостью, словно среди Уральских гор
Бобик гавкнул и, подбежав к одной из нор, принюхался, оглянулся на меня.
Я крикнул, перекрывая ветер:
— Что-то есть?
Он мотнул головой, дескать, шутка, перебежал к другой расщелине, широкой, куда можно поместить целый сарай. Я насторожился, повел по сторонам взглядом, опасности еще не чувствую, но где-то совсем близко нечто живое. Причем весьма крупное.
Гора очень древняя, что значит в трещинах, выступах скатившиеся камни образовали неприятный широкий пояс, через который уже не проехать, а перебираться нужно долго и мучительно.
Трещин много и внизу, чувствуется, что некоторые используются зверьем как норы, но вот из той тепло идет довольно отчетливо. Нет, снег там не пожелтел, как над берлогой медведя, но это значит только, что живое там залегло не на всю зиму. А может, и на всю, но недавно.
— Бобик, — сказал я, — держись сзади. Зайчик, я тебя оставлю пока под защитой этой стены, здесь не дует… В смысле, ты ее должен защищать, чтобы с ней ничего не случилось.
Арбогастр фыркнул, не одобряя мои примитивные шуточки, а я, обнажив меч, пошел по колено в снегу к расщелине. Дальше намело красивым крутым гребнем так, что остается только небольшая щель под самым сводом.
Бобик рвался ринуться вперед и разбросать весь снег, я придержал, сам пробился через нанесенную ветром стену, а когда проломился, охнул, оказавшись в пещере, где у противоположной стены горит костер, а вокруг сидят на камнях четверо мужчин в неопрятных и лохматых шубах мехом наружу.
Все четверо испуганно и одновременно враждебно уставились на меня. Крупный мужик, весь в бороде от самых глаз, прорычал зло:
— Теперь буря нанесет снег и сюда!
— Сейчас вход снова завалит, — сказал я успокаивающе. — Вы здесь случайно?
— А ты кто, чтобы задавать вопросы?
— Да так, — ответил я, — поддерживаю разговор.
Он посмотрел на соратников, те начали приподниматься с мест, сказал угрюмо:
— Раз тебя не звали, то давай проваливай.
— Это грубо, — ответил я. — И как бы не совсем хорошо. Вы ведь христиане?
Он прорычал свирепо:
— Напрашиваешься?
— А что плохого быть христианином? — спросил я.
— Напрашиваешься, — сказал он уверенно и начал подниматься, сверля меня ненавидящим взглядом.
Делал он это настолько демонстративно, что я почти и не смотрел на него, ожидая прыжка справа и слева.
Всем троим хватило по тычку, разлетелись в стороны, сползли по стенкам пещеры. Один стонал и пытался подняться на дрожащих руках, второй прикинулся мертвым.
Я взглянул в упор на их старшего.
— А тебя я просто убью.
Он выставил перед собой ладони, сказал успокаивающе:
— Погоди!.. Ты такой же, как и мы, только сильнее. Ты явился один, прямо в бурю, а мы пришли еще до нее. Мы признаем тебя…
Я сказал саркастически:
— Ах, как для меня это важно.
— Не слишком, — согласился он, — но сейчас ни одна пара рук не бывает лишней.
— Согласен, — сказал я, — но держитесь тихо. Если что заподозрю…
Он покачал головой.
— Мы не убийцы, господин. Мы искатели сокровищ. В морду дать — одно, убить — другое…
Он настороженно смотрел, как я сел у огня. Остальные трое лежали без движения, пока я грел руки у огня, Бобик тоже подошел ближе и лег, следя за ними страшными багровыми глазами.
— И что, — сказал я, — это за гора? Рассказывайте с самого начала. И все, что знаете. Я прибыл издалека, про эту гору услышал сегодня.
Вожак сказал после некоторого колебания:
— Вы герой, сэр. Никто в здравом уме не попрет через такую бурю. Это мои друзья: Джек, Ганс и Фриц, а я барон Одвин Штайнфурт… да-да, вижу ваше недоверие, но что делать, судьба обошлась со мной жестоко. Я потерял все, кроме чести, да и та стала немножко… пыльной. Про эту гору есть еще в древних легендах…
Его друзья слушали внимательно, я поглядывал на них и барона, почти такого же бродягу, как и они, но правильная речь и некоторые повадки, что так и не выветрились, все еще выдают благородное происхождение, хотя в конце концов и он станет неотличим от тысяч других бродяг.
Ничего нового он и не сказал, хотя слов было много, но все лишь пересказы более древних, а также множества баек насчет невиданных кладов и чудодейственных амулетов.
Я прислушался к буре, Бобик тут же поднял голову, дескать, пойдем дальше?
— Дальше можно только поверху? — сказал я.
— Поверху безопаснее, — сказал барон в лохмотьях, — но сейчас ветер сорвет, как лист с дерева, и забросит в соседнее королевство.
— В соседнее мне пока рано, — сказал я. — А что за щель вот там дальше?
Он оглянулся, вздохнул.
— Кто знает…
Я поднялся.
— Как хотите, а я посмотрю. Бобик, пойдешь?
Бобик вскочил и было сунулся в ту сторону. Я прикрикнул, он послушно остановился. В противоположной стене довольно просторная щель, не туннель, а именно щель, ибо земля от старости разбухает, в ней образовываются каверны и пещеры все крупнее и крупнее, иногда тянутся не на мили, а на сотни миль, и знаменитая Мамонтова пещера, длина которой пятьсот миль, далеко не самая огромная…