Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Я подумал, что и эта гора похожа на гнилые внутренности исполинского дерева: дупла и каверны переходят из одного в другое, только здесь камень, но тоже какой-то трухлявый, хотя как может камень быть трухлявым, однако впечатление именно такое. Впрочем, если есть старение металлов, то должно быть и старение камня.
Я шел достаточно быстро, запустив впереди крохотный шарик света. В полной тьме не видят даже совы, мне тоже требуется свет, хотя бы ничтожную капельку, которую другие и не заметят, либо надо переходить на тепловое зрение,
Далеко за спиной послышались крики, потом топот ног. Бобик оглянулся и зарычал.
— Сэр! — донесся крик. — Мы с вами!
Второй голос добавил льстиво:
— Если вы рискуете, то нам и сам бог велел!
— Мы с вами, — подтвердили остальные двое в один голос.
Впереди камни стали другими, с резкими сколами, угольно-черными, и не блестят, что несколько непривычно.
Стена, глухая и монолитная, полностью перекрывшая дорогу, чего, как я понимаю, быть просто не может. Я шагнул было прямо, вдруг да иллюзия, но больно ударился, зашипел от стыда и злости на себя, сосредоточился и попытался войти в камень.
Давно не упражнялся, однако получилось удивительно легко, словно шагнул в плотный вязкий туман. Во все стороны ударил яркий свет, или это в моей голове, потому что ничего, кроме слепящего света.
В лицо пахнуло жарким воздухом, свет исчез, я ощутил, как выдвигаюсь из стены, раскрыл глаза шире, оказавшись в огромной пещере, заполненной удивительно круглыми камнями в высоту человеческого роста.
Обернувшись, пошарил по стене, пальцы натыкались на выступы, явно вырезанные не ветром и водами, наконец один вроде бы подался, я нажал сильнее.
Стена недовольно загрохотала, разломилась надвое и пошла в стороны. Бобик радостно ринулся ко мне, а барон Штайнфурт и его люди все еще стоят на прежнем месте с обалдело-потерянным видом и опущенными руками.
— Вас приглашать с поклоном? — спросил я. — Давайте быстрее!
Одно время щель подозрительно напоминала хорошо отесанный туннель, я удвоил осторожность, но Ганс, выказывая отвагу, беспечно сунулся вперед, выставив перед собой короткий меч, похожий на оружие римских легионеров.
— Барон, — сказал недовольно, — скажите своему, чтобы не геройствовал… Пусть берет пример с моей собаки.
Барон раскрыл рот для грозного оклика, а под ногами Ганса разом исчезла ровно вырезанная плита. Он ухнул вниз, даже не успев понять, что стряслось, мышление у этих существ замедленное, и только из глубины донесся слабый вопль.
— Все, — сказал я, — отбегался. А вы идите за мной, как волки!..
Дважды повторять не пришлось, в самом деле пошли след в след, устрашенные настолько, что чихни я сейчас, хотя бы у одного будет разрыв сердца.
Дальше пол засыпан крупными чешуйками деревьев, словно много лет роняли их здесь, но по сторонам только отвесные стены с острыми
— Господи, — прошептал барон, — откуда это все?
— Птицы принесли, — предположил Джек.
— Что за птицы, что носят дерево?
— Клюют, — пробормотал я. — Даже долбят. Я сам иногда бываю такой птицей… А вот и кости, так что с птицами все в порядке. Нормальные птицы. Только крупноватые…
Под стеной белеет человеческий череп с пробитой височной костью, кости разбросаны в красивом беспорядке, даже разложены, а когда встретили еще два скелета, я понял, что умирали в красивых позах, стремясь впечатлить тех, кто придет позже.
За моей спиной вскрикивают, под ногами хрустит, только Бобик идет спокойно, ибо собака всегда беззаветно верит в своего хозяина, он все сумеет, всех победит, а потом врага потреплем и вернемся с победой.
— Не люблю таких птиц, — пробормотал барон.
— Никаких?
— Синичек люблю, — огрызнулся он. — У меня были… в детстве.
— А ворон?
— Ворон ненавижу, — ответил он. — Вороны в нашей деревне на овец нападали. А ягнят вообще уносили… Да, бывают и такие вороны!
Ход повернул налево, шарик света впереди вспыхнул ярче, замигал и погас. В темноте послышались испуганные охи и твердый голос барона, призывающий быть мужчинами и зажечь припасенные факелы.
— Пока не надо, — ответил я и, сотворив шарик света, послал его вперед. — Обойдемся допотопными средствами.
— Говорят же, — пробормотал он, — в старину все было лучше.
— И снег белее, — согласился я, — и бабы толще… Здесь все проходим вдоль стены!.. На середину не выходить.
Джек сказал с готовностью:
— Как скажете, сэр!..
— Так и скажу, — пробурчал я. — Приходится вас беречь, это я как лорд говорю, что обязан защищать народ, но, с другой стороны, как искателю сокровищ… вы все соперники! Вот такова извечная дуальность и амбивалентность души человеческой…
Фриц то ли заслушался, то ли надоело идти, щупая стену, пошел было красиво и уверенно. Мы не успели прикрикнуть, как прямо из стены вылетело копье, ударило с такой силой, что пришпилило его к стене, как гусеницу.
Он хрипел и дергал всеми конечностями. Барон горестно вскрикнул, я сказал утешающе:
— А чего остальных жалеть? Они только для того, чтобы подчеркнуть, насколько труден путь. Вообще-то погибнуть должны все…. Кроме меня, конечно.
Он дернулся, спросил хриплым голосом:
— Почему все?
— Таковы законы, — ответил я.
— Законы колдовства?
— Эстетики, — пояснил я. — Равновесия, красоты… Впрочем, если бы с нами была женщина, обязательно молодая и красивая, то уцелела бы и она, а в финале сказала бы, что завязывает со своим преступным прошлым и хочет нарожать от меня много детей.