Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
— И что вы?
Я посмотрел на нее с интересом.
— Аскланделла… а поймете?
— Попробуйте.
Я сказал чуточку виновато, сообразив, что перехватил:
— Вы слишком… прекрасны. Но говорят же, что…
Она произнесла с некоторой надменностью, перебив меня на полуслове:
— Простите, я знаю, что говорят.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя, как медленно нарастает раздражение, не люблю, когда меня переигрывают, — а известно ли вам, принцесса, что Господь творил не Землю, а намного больше — вселенную, отыскав в себе
Она поинтересовалась:
— А что такое черепаха?
Я запнулся, сбившись, что-то я слишком издалека зашел, сказал уже без прежнего жара:
— Возможно, всемирная магия, оставшаяся от древних времен, как-то отличает меня, знающего устройство мира, от остальных, незнающих? И в какой-то мере готова исполнять мои приказы… несколько охотнее, чем даже занимающихся магией всю жизнь, но людей диких и невежественных?
Она произнесла спокойно и не меняя выражения лица:
— А вы уверены, что мир именно таков… а земля круглая?
— Уверен, — ответил я, — хотя что это меняет? Для меня, как и для всех, солнце встает на востоке, перемещается по небосводу на запад, а затем опускается к краю плоской земли, за который и прячется. А утром на востоке поднимается то ли новое, то ли это старое проволокли за ночь с запада на восток под днищем и используют повторно, пока ресурс позволяет. Так что я не собираюсь кого-то переубеждать и доказывать то, что мне для моей деятельности завоевателя и захватывателя вовсе не нужно.
— Но что-то же вам нужно?
Я пожал плечами.
— Вам это интересно?
Она покачала головой.
— У меня просто любопытство, но есть люди, которые задают тот же вопрос… А их может двигать не только любопытство.
Я настороженно поинтересовался:
— Вы знаете таких людей?
— Знаю, — ответила она. — И это, увы, очень могущественные люди.
Глава 3
Я подобрался, чувствуя холодок опасности, голос ее звучит серьезно, а еще в нем отчетливо слышны предостерегающие нотки.
— И что… они?
— Пока задают вопросы, — ответила она, — и собирают все о вас, что удается собрать. Но я уже слышала разговоры, что вы — человек крайне скрытный и опасный. Это, сэр Ричард, не те люди, которые подсылали к вам убийц. Эти… гораздо серьезнее.
Двери распахнулись, словно в них ударил падающий с горы валун, ворвался Бобик, в коридоре мелькнуло виноватое лицо Зигфрида: створкой тяжелой двери могло так шарахнуть, что мозги вылетят.
Аскланделла застыла, Бобик взглянул на нее мрачно, покрутился между нами и бухнулся на ковер, с наслаждением вытянув лапы.
— Обчистил кухню, — определил я. — Теперь будет дрыхнуть весь день. Аскланделла, это я скрытный? Да у меня душа нараспашку, сердце на рукаве!
Она наклонилась, почесала Бобика за ухом, он довольно хрюкнул и вытянул шею, предлагая поскрести еще и загривок.
— У вас это показное, — определила она. — Нет-нет, это не мои слова. Так говорят. Вы не простодушный и верный Бобик.
— Это где говорят? — спросил я с подозрением. — У вас в заокеанской… тьфу, загорной империи?
— У нас в империи, — согласилась она. — Но если думаете, что только там, вы наивны…
— Еще как, — подтвердил я. — Все еще доверяю этому порождению крокодилов. Ну что ж, пусть собирают.
Она чуть прищурила глаза.
— Думаете, не насобирают?
— Если и насобирают, — ответил я, — то глазам своим не поверят. Как и ушам.
Она сказала с расстановкой:
— Значит, я не ошиблась, и ваша тайна… просто… просто…
— Неподъемная? — подсказал я.
— Да, — согласилась она. — Очень. И невероятная.
— Пусть так и думают, — сказал я. — Пусть вокруг меня будет ореол загадочности. Так я и сам поверю, что я не самый обычный серенький человек с простейшими интересами и запросами, а нечто заслуживающее уважения… или хотя бы внимания.
Она покачала головой, а я, выказывая внимание, взял из ее руки фужер, тот сразу растворился в воздухе, и дал вместо него другой, с длинной ножкой.
Аскланделла с интересом смотрела, как он наполняется странным вином золотистого цвета, где со дна отрываются блестящие, как живое серебро, пузырьки и вереницами устремляются к поверхности.
— Так… кто же… вы, — произнесла она задумчиво, — сэр Ричард? И почему только вы владеете этой странной магией?
Я поинтересовался:
— Полагаете, вот возьму и скажу?
— Нет, — ответила она, — вот так прямо нет, конечно, не скажете…
— И непрямо тоже, — заверил я. — Принцесса, я не встречал более совершенной женщины, чем вы, честно. Но такое совершенство вгоняет меня в оторопь. Мне бы что-нибудь попроще, а совершенство я предпочитаю в математике… ну, это такое, что совсем не такое, что понятно женщине. И к вам у меня такое же отношение, как к той же высшей математике, которую уважаю и чту, но… что еще?
— Я знаю, — произнесла она ровным голосом, — что такое математика. И, думаю, смогу с вами потягаться в ее знании. Хотите?
Я усмехнулся.
— Проиграете, принцесса.
— Боитесь?
— Как хотите, — ответил я. — Каковы условия пари?
— Выиграю я, — произнесла она хрустальным голосом, — вы рассказываете все о себе без утайки. Проиграю, чего явно не случится, раскрываю все тайны я.
— Идет, — сказал я.
— Даете слово?
— Даю, — сказал я. — Слово чести.
Она высокомерно усмехнулась.
— Приступим. Первый вопрос, знакомы вы с… умножением?
— В двадцати вариантах, — ответил я. — Умножение капитала, скорости, в экселе, на ноль, десятичных и простых дробей, корней, мнимых чисел… Вам какое?