Ричард Длинные Руки — грандпринц

Орловский Гай Юлий

— А что демон, — возразил я, — демон тоже человек… в какой-то мере. Кто из нас не демон, если поскрести?

Она фыркнула.

— Вот уж никогда не думала в таком ключе… А тот там живет, сколько я помню. Еще до тех времен, когда был выстроен монастырь. Он привязан к месту.

— И вроде бы безобиден?

— Наверное, — ответила она. — Я знаю заклинание, как его вызывать, он знает все про эти места. Но вряд ли что-то больше… Не понимаю, почему он вдруг тебе повиновался!

— Я был с тобой, — объяснил я. — Он решил, что мы вместе. Дурак,

в общем.

— Мужчина, — сказала она с презрением.

Я промолчал, хотя, конечно, кое-что едкое вертится на языке и вот прямо так к месту, но надо сдерживаться, пока не придумаю, как отсюда вырваться.

И, конечно, чувство опасности надо как-то усовершенствовать или поправить. Иногда опаснее всего то, что нам хотят сделать добрые и замечательные люди, приговаривая при этом, что мы хотим тебе только добра…

— Ты счастлив? — спросила она внезапно.

— Ты же видишь, — ответил я лениво и повел ладонью по воде, загребая нежно пахнущие лепестки. — Это просто сказочно…

Она произнесла с надменностью:

— Потому вот нам нет смысла когда-либо и зачем-то покидать свой замок. Ни-ког-да!

Я спросил с усмешкой, дескать, это всего лишь шуточка, милая любовная игра:

— И я навсегда останусь твоим пленником?

Она ответила очень серьезно:

— Но не рабом же?.. У тебя будет счастливая жизнь. Самая счастливая, какую только можно представить!

— Знаю, — согласился я. — И, надеюсь, это счастье никогда не кончится.

Я рыцарь, а рыцарь никогда не ударит незнакомую женщину. Но эта волшебница уже очень даже знакомая, так что вполне могу быть демократом и сторонником равенства полов даже с точки зрения этики, а не только какой-то справедливости, которую мы принимаем во внимание в самую последнюю очередь.

— Пойду, — сказал я, — пожелаю моему арбогастрику спокойной ночи.

Она рассмеялась.

— Вы настолько дружны?

Я ответил очень серьезно:

— А когда проводишь больше всего времени с ним и моей собачкой, то к ним и нежности больше, чем к людям!

— Тоже верно, — согласилась она. — До того как ты прибыл, я уже начала разговаривать со стенами.

Тем более, мелькнула мысль, не отпустишь. И буду я вечным петом…

Арбогастр в задумчивости смотрит в окно, удлиненная морда до предела аристократичная и высокомерная, но когда оглянулся и поспешно отодвинулся, чтобы Бобик с разбегу промахнулся и налетел на стену, я узнал своего верного друга.

Пока он дышал мне в ухо, я сосредоточился и тихо-тихо повторил заклинание Еварды. Память моя позволяет хранить не только сами слова, но и оттенки, паузы и ритм, однако ничего не произошло.

Арбогастр смотрел с вежливым интересом, Бобик извертелся от нетерпения, а я пробормотал в неловкости:

— Ничего, это я так, беру разгон…

Попытался восстановить в памяти, что так и как, ах да, там же камин, но не просто камин, Еварда сперва разожгла там огонь, вот что главное, огонь, она же и назвала его демоном огня…

— Зайчик, —

сказал я, — если все получится, то тебе не придется грызть эти березовые поленья… найдем что-нить получше.

Я торопливо сложил их шалашиком в дальнем углу, чтобы отсвет не падал на дверь, торопливо бросил туда несколько искр, раздул, а когда огонь разгорелся, повторил заклятие.

Снова ничего, пришлось выждать, пока горящие поленья превратятся в крупные багровые угли, в нетерпении, что переходит в отчаяние, произнес уже отчаянным голосом…

Бобик вдруг зарычал и сделал шаг вперед. Я торопливо схватил его за холку. В пламени проступила багровая фигура. Еще огромнее, как мне показалось, широкая и неподвижная.

Я сказал быстро:

— Не стой там, выходи сюда!

Он сделал шаг, с интересом всмотрелся в меня, обвел внимательным взглядом арбогастра и Адского Пса.

— Слушаю, господин, — произнес он густым тяжелым голосом.

— Отвечай быстро, — велел я, — отсюда как-то можно выбраться? Волшебница утверждает, что нельзя, но она сказала, что ты знаешь все об этих местах…

Он прогудел медленно:

— Да, я знаю.

— Тогда скажи, — поторопил я.

Он перевел взгляд на коня и собаку.

— С ними?

— Ты все хватаешь на лету, — похвалил я.

— Их легко, — ответил он. — А вам лучше остаться.

Я прошипел:

— Что? Да это мне нужно выбраться побыстрее!

Он покачал головой.

— Вам опасно. Отсюда другой дороги нет, как дорога демонов. Но вы, господин, человек…

— Как долго будет длиться, — спросил я, — побег?

— Недолго, — ответил он, — но придется идти через огонь. Демоны и то не все могут. Некоторые, к примеру, демоны леса или рек погибли бы сразу…

Я подумал, прислушался, вроде бы голос Еварды, что разыскивает меня, сказал торопливо:

— Рискну. Мне кажется, я от демонов набрался больше, чем бродячий пес блох…

Бобик посмотрел на меня с укором. Демон тоже прислушался и сказал ровным голосом:

— Хозяйка идет сюда.

— Тогда давай быстрее, — сказал я отчаянно. — Ну, говори, как?

Он повернулся к горящему костру.

— Просто идите за мной. Я открою дорогу и проведу вас.

Он шагнул в огонь, я ухватил арбогастра за повод и потащил за собой. Бобик ринулся вперед и, отпихнув меня, исчез в пламени первым.

Чудовищный жар охватил меня, но я задержал дыхание и ломился вперед, чувствуя справа и слева пульсирующие стены, словно нахожусь внутри гигантского огненного червяка. Одежда вспыхнула, я чувствовал, как вспыхнули и сгорели брови и ресницы, кожа горит и тут же восстанавливается, но глаза я открывать не рискнул, двигался на ощупь, опираясь растопыренными руками в отвратительно скользкие раскаленные внутренности этого червя…

Когда задерживать дыхание стало невмоготу, я непроизвольно сделал глубокий вдох. Раскаленный воздух ворвался в глотку, сжег там все, проник в легкие, там отозвалось дикой режущей болью.