Ричард Длинные Руки – гроссграф

Орловский Гай Юлий

Коленопреклоненный лорд опустил взгляд, пряча усмешку. Другие рыцари поглядывали индифферентно, но один, отличающийся огромным ростом и массивной фигурой, весь медведистый и с гербом медведя на щите, прорычал с вызовом:

–  Сэр, на вашем месте неблагоразумно спорить.

–  Мне?
– спросил я надменно и с наигранным изумлением.

–  Вам, - ответил он с нажимом.

–  Я эту леди отобрал у сэра Тамплиера, - сообщил я, - победив в поединке.

Наступило молчание, все смотрели с великим почтением, даже медведистый

притих, но леди Филиппа прокричала возмущенно:

–  Он победил Тамплиера нечестно!… И он сам в этом признался.

Рыцари начали переглядываться, а медведистый взревел злорадно:

–  Я так и знал!

Я спросил холодно:

–  Что вы знали, сэр?

–  Что обманом заполучили нашу леди!… Сэр Тамплиер не тот рыцарь, который вам отдал бы!

–  Что, - уточнил я, - леди?

Он, как ни странно, в ловушку не попал, а проревел еще злее:

–  Победу!

Я сказал еще холоднее:

–  Сэр, это звучит как обвинение.

Он рыкнул:

–  Это оно и есть!

–  Тогда это еще и оскорбление, - добавил я.

Он выпрямился во весь рост и грянул во весь голос:

–  Принимайте его, как поняли!

Напряжение сгустилось, рыцари начали подавать коней в стороны, только медведистый остался на месте. Я вздохнул:

–  Леди Филиппа, у вас очень неучтивые рыцари. Уж извините…

Медведистый взял в руки копье, но увидел, что я и не подумал шагнуть к своему жеребцу, прорычал довольно, что так еще лучше, спешился и снял с седла огромный двуручный меч.

–  Я барон фон Данберг, - сказал он так громко, что это имя должно меня испугать.

–  Так и напишу на вашей могиле, - сообщил я любезно.

Леди Филиппа напрасно тянула за повод и дергала Зайчика. Он и не догадался сдвинуться хотя бы из вежливости, а рыцари зачарованно ждали поединка. Я сделал несколько частых и неглубоких вздохов, очищая мозг и нагнетая адреналин. Прошло то время, когда я дрался здесь так, как дерутся другие, осторожничал и подражал чужой манере боя, по глупости полагая, что раз эти люди дерутся с детства, то умеют это делать лучше меня.

Барон с диким ревом бросился в атаку, явно пытаясь сбить с ног тяжестью своего закованного в наковальни доспехов тела. Я в последний момент быстро шагнул в сторону, зато моя правая рука еще раньше начала движение с таким ускорением, что едва не рвутся мышцы. Раздался жуткий лязг, барон пронесся мимо, как носорог, но голову его закинуло назад с такой силой, что края шлема заскрежетали о панцирь спины.

Он рухнул, я подошел к Зайчику и поднялся в седло, хмуро посмотрев на побледневшую леди Филиппу. Она, как зачарованная, покорно приняла мою руку, и я легко поднял ее к себе на коня. На этот раз она предпочла занять место на конском крупе.

–  Этого кабана, - бросил я холодно, - можете забрать, можете оставить. Думаю, запомнит тяжелую руку сэра Ричарда. Да и не только он…

Рыцари спешивались,

к поверженному подходили осторожно, еще не веря и ожидая, что барон вскочит и с ревом потребует, чтобы я сражался. Когда перевернули на спину, даже я поморщился. Забрало вбито вовнутрь мощным ударом с такой силой, что кровь брызнула даже из расщепа на макушке, куда вставляют перья.

–  Он… - проговорил один рыцарь потрясенно, - убит?

–  Не думаю, - утешил я, - жить будет. А вот питаться всю жизнь манной кашкой не так уж и плохо. Вполне здоровая пища. Хоть и полнит.

Они смотрели ошалело, один удар - и с сильнейшим рыцарем отряда покончено. Для них ужас ситуации в том, что боя фактически не было. Я просто нанес удар, один удар, в то время как рыцари дерутся долго, мечи звенят, высекают искры, доспехи раскалываются, как толстые скорлупы орехов, бойцы сопят, кряхтят, вздыхают, стонут, выкрикивают проклятия и оскорбления.

Но я видел разные бои и в разных стилях, уже понимаю, как у этих людей выигрывать именно быстро. А мое преимущество в рефлексах позволяет это сделать.

–  Отправляемся дальше, - велел я, - но если хотите оказать помощь барону, я могу по вашей просьбе задержаться чуть.

Большинство просто не сообразили, что я сказал, только тот же молодой рыцарь сказал быстро:

–  Да-да, сэр Ричард, мы просим вас задержаться чуть, пока мы снимем доспехи с сэра Данберга и окажем ему помощь…

Покореженный шлем скрипел, скрежетал, уже не шлем, а смятое железное ведро. Трое могучих рыцарей отгибали углы, у двоих нашлись инструменты, едва не распиливали. Я сам скривился, у барона Данберга вместо лица сплошное кровавое месиво, зубы вбиты в глотку, разве что зубы мудрости уцелели, хотя, думаю, этих зубов у рыцарей все еще нет. Зубы мудрости - это уже эпоха промышленной революции…

Мы поехали впереди, меня уже в самом деле не заботило, что и как там с бароном, зато это урок всем остальным. Наглядные уроки воспринимаются лучше, чем сто тысяч мудрых заповедей.

Я старался держать лицо ровным и спокойным, но меня чуть ли не трясло от осознания, что со мной что-то происходит. Я же разбил ему лицо с таким удовольствием… с таким наслаждением! Хотя мог бы просто сшибить с ног, вырубить, все равно была бы победа. Но что-то во мне меняется, я чувствую радость от схватки. Это, как его, упоение в бою.

Это что же, я интеллигент с кулаками? А бывают такие? Ладно, если не было, то я - первый.

На Зайчике я мог бы домчаться, как и собирался, с леди Филиппой достаточно быстро, но с отрядом рыцарей так не получится, зато можно установить контакты, это же мои люди, я ими правлю, хоть они еще не подозревают. Самым смышленым выглядит виконт Клаудардель, молодой и жизнерадостный, хотя иногда кажется, что жизнерадостность напускная. Он словно прочел Карнеги, что человек с улыбкой нравится всем, вот и сияет…