Ричард Длинные Руки — курпринц
Шрифт:
Я крикнул:
— Поздравляю!..
Он поднял забрало, лицо усталое, поплевал на ладони и ухватился за рукоять меча. Лицо побагровело, задержал дыхание. Послышался скрип, лезвие пошло вверх.
Женщина все это время не отрывала взгляда от рыцаря, а Зигфрид вытер меч о шкуру чудовища, бросил его в ножны и повернулся к женщине.
Она все так же неотрывно всматривалась в его лицо. Он протянул ей руку, но пальцы уперлись в незримую стену. Женщина медленно выпрямилась во весь рост. Черные, как смоль, волосы скользнули по нагому
— Зигфрид, — крикнул я. — Ты уже убил эту зверушку!.. А женщину оставь, дальше пусть сама!
Женщина протянула ему руку, не сводя с рыцаря испытующего взгляда. Кончики их пальцев соприкоснулись, Зигфрид ухватил ее за кисть и дернул так резко из пентаграммы, что она с размаху налетела на его стальную грудь.
— Зигфрид, — сказал я с предостережением.
Он ответил, не глядя на меня:
— Мы не можем оставить ее вот так!
— Почему? — спросил я.
— Она истратила все силы, — ответил он. — И сейчас упадет…
Он сорвал с плеч плащ и укутал ее обнаженное тело со старательностью целомудренного медбрата.
Когда они вскарабкались ко мне на гребень, Зигфрид почти нес ее на руках, я сказал женщине сурово:
— Мы — крестоносцы, ведьм отправляем на костер! Ты поняла?.. Потому тебе нельзя принимать любезное предложение моего друга, он слишком добр и чистосердечен. Не понимает, что обрекает тебя на смерть.
Она вздрогнула, увидев Адского Пса, явно заколебалась, поглядывая быстро то на меня, то на Зигфрида, наконец сказала решительно:
— Я поеду с ним.
— Ты хоть меня слышала? — спросил я с досадой.
— Я рискну, — ответила она. — Все равно моя жизнь оборвалась бы скоро.
Он поднялся в седло, а ей подал руку. Она ухватилась крепко, и он вздернул ее к себе, усадив за спиной.
Я сказал резко:
— Слушай меня, дура!.. Магия у нас запрещена. Ведьм сжигаем или топим. Потому ты если хоть в чем-то… поняла? Но ты можешь лечить раненых, если умеешь, это богоугодно. В этом случае епископ закроет глаза, если сделаешь это даже не молитвами.
Зигфрид посмотрел на меня с благодарностью, а она сказала торопливо:
— Спасибо, ваша милость!
— Не за что, — ответил я, злой за уступку политики человечности, — лечить ты все равно не умеешь, а вот порчу…
Зигфрид вскрикнул:
— Ваше высочество!
— И еще, — предупредил я жестко, — что бы ни случилось дурное в армии или в лагере, тут же подумают на тебя.
Она вскрикнула:
— Я не стану…
— Это неважно, — прервал я. — Люди мало обращают внимание на разумные доводы. И тебя могут забить на месте до того, как прибежит епископ и велит тебя милосердно сжечь, чтоб не проливать крови. Но мне тебя не жалко, однако погибнет и Зигфрид, что бросится тебя защищать.
Она прижалась к спине Зигфрида и, похоже, ощутила, что так и будет. Помрачнев,
— Если этот благороднейший из рыцарей все еще берет меня, то я рискну.
Зигфрид сказал быстро:
— Нельзя ее оставлять ни здесь, ни в лагере. Я быстро отвезу ее в город к ее родителям и сразу вернусь.
— Мы едем в замок сэра Джордана Беверейджа, — напомнил я, — владетельного лорда Бармачшира и чего там еще.
Он сказал виновато:
— Я вас догоню там. Уж постарайтесь не… лезть под нож!
— Если и зарежут, — сказал я ворчливо, — ты будешь виноват… Ладно-ладно, не терзайся. Сам знаешь, никто на меня не набросится… в первый же день. Да и собачка рядом со мной спит, а ты уже знаешь, что это за комнатный песик… Езжай.
Глава 2
Женщина лишь однажды оглянулась, я почувствовал на себе ее беглый, но очень ощутимый взгляд, но и потом, когда конь Зигфрида умчал их в направлении стен далекого городка, я чувствовал некую странность в случившемся. Только бы Зигфрид не пострадал…
Арбогастр едва дождался, когда можно будет вскачь, ветер зашумел было над головой, но замок уже рядом, по обе стороны дороги пошли и даже побежали цветущие кусты. На некоторых уже темнеют ягоды, запах приторно-сладкий.
У замка ни высокого вала, ни рва с подъемным мостом, просто ворота в стене высокого здания, и, когда мы въехали под своды, я заметил в потолке зубцы поднятых металлических решеток, что могут обрушиться и заключить всех прибывающих в отдельные клетки.
Двор невелик, весь из добротного гранита, как стены, так и плиты под ногами.
Донжон впечатляет, эти массивные глыбы громоздили одна на другую циклопы, окна начинаются с третьего этажа, но узкие, снаружи не влезть, а изнутри удобно вести стрельбу из луков и арбалетов.
Из донжона быстро вышел и почти сбежал по ступеням непомерно худой и высокий мужчина, такие в дверях не просто нагибают головы, а гнутся в поясе, дабы не расшибить лоб. Широк в плечах, руки не толстые, но жилистые, лицо худое, даже аскетичное, но тем заметнее живые черные глаза, четко вырезанный нос с подрагивающими ноздрями и выступающий подбородок, что говорит о силе характера и неуступчивости.
Он отвесил быстрый поклон.
— Ваше высочество…
— Лорд Беверейдж, — ответил я. — Здравствуйте, сэр Джордан! Вы первая могучая крепость на пути врага?
— Увы, — ответил он, — мы не смогли остановить противника. Прошу вас, ваше высочество! Будьте моим гостем, чувствуйте себя свободно, как дома.
Я подавил в себе плебейскую жажду сразу спросить в лоб, что у них за такой странный замок, уверен, все идиоты допытывались при первой же встрече, поклонился учтиво и пошел в прохладный и просторный холл, чуть затемненный, зато дальше в зале светло, как за счет окон, так и благодаря напольным светильникам возле дверей.