Ричард Длинные Руки — курпринц
Шрифт:
— Отрадно слышать.
— Кстати, — сказал он скромно, но чуточку раздуваясь от гордости, — один из моих родственников горит желанием поквитаться с Мунтвигом…
— Личная обида?
— Армия Мунтвига, — сообщил он, — начисто снесла его поместье, оказавшееся на пути. Без злобы, просто двигались прямо… и вбили в землю все, что там высовывалось. Теперь даже не вспашешь, земля тверже камня!
— Личные мотивы? — спросил я. — Да, чувство мести — это не всего лишь любовь к отечеству! На чувство мести положиться можно, это надежно. Пусть идет, если не передумает, в моем войске с десяток отрядов лордов Бриттии.
Макс носится по своей части обширного лагеря на легком коне быстрее конников Норберта, встрепанный и запыхавшийся.
Я вскинул руку, останавливая, он торопливо натянул повод, конь недовольно поднялся на дыбы, даже не приседая на круп, и помолотил копытами по воздуху, показывая, как он лично к этому относится.
Макс соскочил на землю, лицо встревоженное.
— Ваше высочество?
Ему не вдолбить, что я для него Ричард или сэр Ричард, потому я просто спросил:
— Ты что творишь?.. Если военачальник носится с таким видом, это может вызвать панику!
Он широко раскрыл невинные синие глаза, даже сейчас по-детски голубые, щеки мгновенно воспламенились совсем не мужским румянцем.
— Ваше высочество!.. Почему?
— Максимилиан фон Брандесгерт, — сказал я строго, — ты же граф и командуешь самой ударной силой во всем известном нам мире!.. Ты должен быть толстым и важным. Ну хотя бы просто важным. Это внушает!
Он сказал почти жалобно:
— Ваше высочество… Ну не получается у меня быть важным. Это на официальных приемах надо, а я не…
— Придется тебя поводить на эти приемы, — сказал я.
— Ой, — сказал он в испуге, — а может… как-то можно без?
— Если не будешь стараться все делать сам, — сказал я. — Вот такое условие. У тебя же сколько опытных сотников!
— Буду стараться, — пообещал он. — Вообще-то я уже стараюсь!
— Война с Мунтвигом когда-то кончится, — пообещал я, — но военная реформа будет продолжаться. И хотел бы я посмотреть, как ты будешь носиться из королевства в королевство, чтобы везде успевать вот так самому, как сейчас!.. Все, иди, пока не побил.
Его заостренные уши, еще чуть — и почти эльфячьи, дрогнули и, на мой взгляд, печально приопустились, но тут же он воспрянул и посмотрел на меня счастливыми глазами.
— Так будет везде?.. Во всех королевствах? Ну, которые…
— Да, — подтвердил я. — Ну, которые. Ты понял правильно.
Он прошептал благоговейно:
— В самом деле мы изменим мир…
— Изменим к лучшему, — согласился я. — Так что начинай с себя немедленно. Не жди, когда пойдет дождь.
Он быстро зыркнул на небо, там погромыхивает, а внутри наползающих тяжелых рваных туч, темных и грозных, поблескивает что-то багровое, однако ветер иногда отгоняет, иногда раздергивает в клочья, небесная жаровня гаснет, но ненадолго.
— Буду стараться, — заверил он.
— Что? — спросил я строго.
Он промямлил:
— Ну… быть толстым и важным.
— Старайся, — сказал я милостиво, — а то побью.
В лагере старательно натягивают веревки потуже, забивают дополнительные колышки, я проехал в центр, передал Зайчика подбежавшим воинам.
Бобик понесся к кострам, держа нос по ветру. Навстречу мне неспешно двигается огромный Сулливан, из доспехов на нем только стальные поножи, остальное явно сдал бронникам на выравнивание вмятин.
Без доспехов он выглядит почему-то еще огромнее, словно панцирь служит корсетом, а руки держит слегка в сторону, как привык в доспехах, но без них это выглядит угрожающе.
Остановившись, пытливо всмотрелся в меня.
— Ваше высочество, — сказал гудящим, словно ветер в трубе голосом, — там все в порядке?
— Да, — заверил я, — все неплохо устроились. Как вы тут?
— Тоже в порядке, — ответил он. — Кстати, к нам прибыла парочка гостей. Не пугайтесь, пара очень пожилых супругов… эх, имя тут же забыл, дырявая память, вроде бы и мяса ем много, и пью, как лошадь, даже как две… а иногда и три…
Я поморщился.
— С какой целью? Почему прямо в лагерь?
— Говорят, личное дело.
Я буркнул:
— А к кому?
— Говорят, хотели бы переговорить с вами.
Я поморщился.
— Человек я общественный, никакой личной жизни. Даже женился по государственной необходимости.
Он уточнил:
— Это когда вы изволили полужениться?.. Да и что за необходимость была, уже догадываюсь, зная ваши… гм… достоинства. Так что, гнать их в шею?
— Еще скажите, пинками, — подсказал я. — Пожилых, даже престарелых людей!
— Да они не слишком престарелые, но да, весьма пожилые.
— Где они сейчас?
— Я разрешил им пока отдохнуть в моем шатре.
Я покачал головой.
— В следующий раз пусть ждут у костра, на виду.
— Ваше высочество! Думаете, сопрут что-то? Такие с виду солидные, умудренные, мудрые…
— Жуликам, — заверил я, — как никому необходим достойный облик. Ладно, посмотрим, что за гости.
— Велите позвать?
— Сам загляну, — ответил я и пояснил: — Уважим старых людей.
Я откинул полог и сразу ударился, как в стену, о взгляды этих супругов, совсем еще не престарелых, хотя да, основательно пожилых. Оба сидят рядышком на широкой лавке, положив руки на колени, плечи соприкасаются, чувствуется, что давно уже одно целое, а еще мне показалось смутно, что сидят, не шевелясь, с того момента, как их привели сюда и предложили подождать.
Сулливан прорычал учтиво:
— Ваше высочество, вот эти двое, без всякого сомнения, благородных господ…