Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Шрифт:
– Они отступают!
Я промолчал, от ангелов и не ждал чудес, разве что задержат наступление, а Сигизмунд спросил с надеждой:
– Но мы продолжим?
Тамплиер посмотрел на меня, крикнул:
– Нас трупами забросают!..
– А нам что, - пробормотал я, - трупов жалко? Мне вообще-то и живых не очень…
Мятежники напирали с нарастающей яростью. Подошвы моих сапог все чаще оскальзывались на пролитой крови и выпущенных кишках, все чаще пронзал страх, что стоит им напереть чуть сильнее, и нам придется либо бежать, либо
Тамплиер крикнул:
– А что насчет вашего секретного способа всех перебить?
– Только в их крепости, - ответил я, перекрикивая лязг железа, яростные вопли, грохот и дикий рев.
Он прокричал зычно:
– Тогда прорвемся туда!
– Не дурите, - крикнул я, - благороднейший сэр Тамплиер. Их там многие тысячи!
– Всего-то, - проревел он озлобленно, - мы тоже не одни, с нами доблестный сэр Сигизмунд! В блистающих доспехах.
– Я вас люблю, - крикнул я.
Он оглянулся, злой и взъерошенный:
– Что-что?
– Острить начали, - прокричал я сквозь лязг и грохот.
– Неужто мое дурное влияние так сказывается?
Он огрызнулся:
– Дурное всегда легко липнет. А хорошее приходится вот так вколачивать…
Он продолжал вколачивать чистое доброе вечное мощными ударами, раскалывающими шлемы вместе с головами, часто до нижней челюсти, а то и середины грудной клетки, что, на мой взгляд, некий перебор, но я мыслю математически, а Тамплиер живет душой и сердцем, потому у нас разное видение прекрасного и чистого.
Но ангелы, что идут за нами, мрут как мухи, редко кто выдерживает больше двух-трех ударов, большинство гибнут вообще с первого, моя злость уже выветрилась, жалко этих овец, но, с другой стороны, нам нужна победа, одна победа для всех, в смысле - людей, остальные пусть идут лесом.
Демоны и преступники, что в армии Вельзевула, сражаются намного лучше, а вот ангелы все чаще начали выходить из боя, падают на камни и, жадно хватая запекшимися ртами горячий воздух, стонут, кто-то плачет совсем по-детски, где-то вообще слышатся горькие рыданья, вздохи, ламентации.
Еще чуть, и мое сердце дрогнет, расчувствуюсь, я такой, не могу видеть, как мучают животных, набрал в грудь воздуха и прокричал зычно и по-солдатски емко:
– Эй вы, солдатушки чудо-ребятушки!.. Разве вы не чудо-юдо богатыри?.. Заманивай их, заманивай!.. Хорошо, заманили, а теперь быстро в строй!.. Ломанемся, забросаем врага, посмевшего жить не по правилам, установленным Самим!..
Один из ангелов, грязный, измученный и вымазанный в чем-то, отдаленно напоминающем желтую и густую кровь, приподнялся на локте, с трудом всмотрелся в меня воспаленным глазами с многоцветным кровоподтеком на половину лица.
– Но ты… смертный!
– И что?
– спросил я с угрозой.
– Расовые предрассудки рассупонились?.. Ищете повод увильнуть от великой битвы, где сотнями тысяч красиво гибнут ваши сородичи?.. Достойно ли такое непотребство сынам Неба?..
Он
– Ты не наш командир.
– Командирство не получают, а берут, - рявкнул я.
– Сейчас мое Величество подхватило падающее знамя небесного легиона!
– Оно не твое…
– На земле все мое, - огрызнулся я.
– А теперь за мной, канальи! Или хотите жить вечно? А вот хрен вам, а не вечность!.. Вечность тоже завоевывают отныне! С нынешнего дня моим указом, а не получают в дар, как было в старину!
Они поднимались, жалкие и растерянные, как овцы, но я не чувствовал жалости, все эти существа, такие блистательные, всего лишь как бы понятно что, и объяснять не нужно, это людей жалко, а также собак и муравьев, прорычал мощно:
– В колонну по двое становись!.. Или вы только лавой умеете? Блин, да вы никак не умеете…
С десяток ангелов, демонстрируя зачатки самосознания, остались в стороне от формирующейся колонны.
– А вы что?
– гаркнул я.
– Кто не желает мне подчиниться, тот ответит перед Творцом за непослушание! Или хотя бы перед Метатроном. Слыхали о таком?.. Это мой родственник, тоже от Адама!
Один из сильно израненных с трудом проговорил стонущим голосом:
– Всевышний, да будет благословенно имя Его, велел нам поклониться тебе, как хозяину земли, но не властелину вселенной!
– Тогда, - заявил я, - ты будешь изгнан с земли, и да не ступит твоя нога никогда на ее святой… грунт. Порхай там где-то, а здесь тебе запрещено!
Он сказал нервно:
– Хорошо, я подчинюсь тебе на время этой битвы. Но только на это время!
– Тогда в строй, - велел я.
– Мы идем на прорыв!.. Все, кто выживет, будут героями. Кто погибнет - тоже. Мы - лучшие, мы - орлы!.. Ничто и никто нас не остановит. Быстрым гусиным шагом по-волчьи вперед, вперед, небесный народ!
Тамплиер и Сигизмунд, малость ошалелые таким уверенным напором, быстро встали со мной, отступив всего на полшага, я крикнул «Запевай!» и побежал в сторону отступающих ангелов неба и демонов Вельзевула.
– Даешь!
– крикнул я, тут же запоздало подумал, но не мог вспомнить, что же должны нам дать. В лозунгах, как в молитвах и пословицах, помним только первые слова, но вообще-то правильно, лидерами становятся те, кто вообще ничего не помнит, в то время как умники сидят в своих пескари-ных норках и не высовывают рыльца.
– Даешь, - повторил я уже увереннее, - даешь или берем сами!..
За спиной начал нарастать топот множества ног, ангелы все же послушно бегут следом, хотя эта беспорядочная толпа послужит всего лишь мясом, где на какое-то время завязнут во всем превосходящие их силы нового мятежа.
Я на бегу обернулся к своим:
– Не останавливаться!.. Только не останавливаться!.. Нам прорваться к воротам, и мир наш! И все - наше!
Дюжие голоса, сразу взбодрившись, грянули:
– Ура!