Ричард Длинные Руки – сеньор
Шрифт:
Призрак внимательно слушал, я поклонился учтиво, обошел, хотя был соблазн пройти насквозь, но призрак мог расценить это как неуважение, а правило уживаемости в обществе гласит, что к любому человеку нужно относиться так, будто он хороший человек, и так поступать до тех пор, пока эта сволочь не докажет обратное. Понятно, такое правило не распространяется на гомосеков, любителей кошек и фанатов футбола, но призраки в их число не входят по определению.
Я прошел немного, преодолел соблазн оглянуться, в этот момент
– Не хочу обидеть вас, благородный сэр, но благоразумие заставляет меня действовать с осмотрительностью. О привидениях ходят разные слухи, и почти все… не совсем лестные. Точнее, совсем не лестные. А если уж говорить правду, с солдатской прямотой… то лучше я смолчу.
Призрак покачал головой, на лице отразилось раздражение. Я всматривался как мог, нет нужной четкости, по которой угадываешь, когда человек врет, а когда говорит правду, в этом простом и бесхитростном обществе я любую брехню вижу за милю, нет еще нашей депутатской изощренности, но призрак, похоже, в самом деле не замышляет меня вот так пинком сбросить с высокой стены.
– Ладно, – сказал я нерешительно, – я пройду за вами малость… Но я все-таки вам не доверяю уж слишком… Показывайте, где ваш родной брат влил в ухо яд, пока вы спали в цветущем саду под соловьиное пенье… Нет? Ну и хорошо, а то я не очень одобряю кровную месть, что тянется тыщи лет, хотя, конечно, что-то в кровной мести есть, есть. Потому я, как датский интеллигент, тоже колеблюсь: бить или не бить…
Призрак прислушивался, плыл вдоль коридора, мне казалось, что он меня не только слышит, но и хрен что понимает, я же боязливо обходил по широкой дуге не только горгон, но и статуи рыцарей, даже вазы и портреты в тяжелых рамах, откуда царственные особы провожали меня недобрыми взглядами.
Там мы опустились в такие дупы, что я уже начал оглядываться, трусить начал уже давно, да какого хрена изображаю героя, не спится, видите ли, юному ковбою, разлука с девкой парня мучит… и как там дальше, бесамемуча… щас тебе будет бесамемуча по полной программе…
Слабые светильники освещали только часть стены, где прикреплены, даже не столько освещали, сколько служили ориентирами в длинном темном коридоре. Призрак внезапно остановился, быстро повернул ко мне бледное колышущееся, как в поверхности воды, лицо, что-то быстро показал рукой.
– Что? – переспросил я довольно глупо.
Из темноты прыгнуло мне на спину. Я упал, не удержавшись, но в падении захватил за мягкое, повернулся и грохнулся на него всем телом. Снизу раздался слабый стон. Привыкшие к полутьме глаза различили подо мной женщину, маленькую, ладно сложенную. Она хватала ртом воздух, я всем весом придавил ее, как асфальтовый каток прижимает бродячего котенка.
– Кто такая? – прорычал
Призрак что-то показывал руками. Я приподнялся, ухватил ее и подтащил к стене, поближе к светильнику. Она сидела, опершись спиной, смотрела на меня расширенными от ужаса глазами.
– Что? – спросил я хрипло и потрогал кончиками пальцев горло. – Не получилось?.. А хватка у тебя… нехилая.
Она прошептала:
– Убей меня, господин, быстро… Не истязай!
– Убью, убью, – пообещал я. – Ну и жилье выбрала… И как жила все эти годы? Или недавняя?
– Нет, господин, я здесь уже триста лет…
Я присвистнул.
– Нехило!.. А чем же питалась, если тут людев не было? Или захаживают всякие?
Она покосилась на призрака, слегка пожала плечами.
– Хватает домовых…
– Но как ты всех не истребила?
Призрак что-то показал мне знаками, вдвинулся в стену, исчез. Мне стало страшно, как найду дорогу обратно. Женщина снова пожала плечами.
– От этого не умирают. Поскулят малость, снова все заживает. Так и жили, гонялись друг за другом. То они меня ловят, то я на них охочусь… Убей меня, господин! Я в полной твоей власти.
А смотрит задумчивым бараньим взглядом мыслителя, белое тело выглядит безукоризненным. И сколько бы ни твердил себе, что ей триста лет, что эта как будто моя бабушка после подтяжек и пластических операций, но все равно выглядит почти прекрасной. А то, что не пытается изгибаться эротически… что здесь понимают в эротике!.. только добавляет ей прелести и симпатии.
Из стены выдвинулось нечто колышущееся, что показалось облачком пара над закипающим чайником, но это спиной вперед выдвинулся призрак. Мне показалось, что он тащит что-то, но это не пролезло через стену.
Я кивнул с великим облегчением призраку, а женщине сказал уже решительнее:
– Вот что, не мое дело вмешиваться в устоявшийся экологический баланс этого замка! Могут быть самые необратимые последствия, как говорят депутаты… Ну, это такие маги… якобы. Прибью тебя, а вдруг домовые так расплодятся, что на голову полезут?.. Нет уж, быть тебе прежним санитаром леса… тьфу, замка.
Она ничего не поняла, но когда я, кивнув призраку, сделал к нему шаг, она вскрикнула пораженно:
– Господин?
Я обернулся:
– Чего тебе, дщерь?
– Господин… ты меня не убьешь?
– Да ведь пост сегодня, – ответил я. – До первой звезды нельзя. Я имею в виду, до первой упавшей мне на грудь.
Она сказала тихо:
– Тогда скажи, когда мне умереть.
Произнесла так просто, что я сразу поверил, у меня теперь власть над ней, раз уж сумел одолеть.
– Постарайся не помереть, – ответил я строго. – Ты отныне отвечаешь, чтобы в подземельях все было в порядке!.. Поняла? Исполняй.