Ричард Длинные Руки — вице-принц
Шрифт:
— Нет, конечно… Я женщина!
— Замечательно, — прошептал я так тихо, словно страшился спугнуть удачу, — а то все люди и люди…
Она вздрогнула, посмотрела с испугом.
— Ваше высочество!.. А вы…человек?
Я таинственно промолчал, и она, сильно вздрогнув, зябко поежилась и попятилась к двери.
Как только в коридоре затихли ее убегающие шаги, я повернул на пальце кольцо Хиксаны, а когда начал погружаться в пол, лег плашмя и задержал дыхание.
Грудь погрузилась в камень, сдавило, я опустил голову, чтобы морда выступила там из потолка первой, ага, это тот зал, где ужинали, все в порядке, пусто, темно, горит только свеча у входа.
Извернувшись, я вывалился уже ногами вниз, с четырех ярдов даже не сильно стукнулся пятками, просто отбежал в тень и затих.
Через минуту послышались шаги, один из стражей заглянул и, посмотрев в темноту, вернулся обратно. Либо очень хорошая стража, либо амулеты у всех дай Боже, я же приземлился, как крохотный лягушонок из дебрей Амазонки.
Двигаясь вдоль стены, прячась в нишах и за массивными статуями, добрался до выхода из зала. Даже не выглядывая, убедился, что дальше пусто до самой лестницы.
На спуск в холл затратил почти полчаса, потом пошло проще: выбрался наружу, ночь спокойная, небо привычно закрыто тучами, все-таки север, но на двор падает слабый свет, пробивающийся даже сквозь толстое облачное одеяло.
Я проскользнул в тени вдоль стены, на двери в подвал огромный висячий замок, такие называют амбарными, я втиснулся рядом в стену, несколько мучительных мгновений удушья, затем затхлый воздух подвала.
Ничего особенного, привычные бочки с вином в два ряда вдоль стен, дальше отдельные закрома для мешков с зерном, уложены плотными рядами до самого свода, впечатляет, только на одном хлебе можно продержаться несколько лет…
Ниже уже ничего как будто, если не считать двери в полу, плотно притертой, даже кольцо вбито так плотно, что не подцепить пальцем.
Я сосредоточился и снова пошел вниз через каменный пол, гнусное и неприятное ощущение, вся натура противится вот так просачиваться сквозь камень…
Выпал я в абсолютно темное помещение, настолько темное, что даже я ничего не увидел, пришлось создать шарик света, и сразу озарилась как небольшая комната, так и пять янтарных гробов у стены.
Я стою, оказывается, прямо перед ними, едва не приземлился на один, сквозь полупрозрачную желтую поверхность вижу застывшие лица и фигуры, вмороженные как в лед. Лица спокойные, отрешенные, как у монахов, по-своему красивые, хотя что-то в них есть неправильное, немножко не такое, как у всех, кто бегает там наверху и суетливо топчет землю…
Подниматься наверх пришлось труднее, но равно все не мог заставить себя отправиться спать, да еще и с лядью, стражей миновал не столько благодаря исчезничеству, как тепловому и запаховому зрению, высчитывая их движения и проскальзывая за их спинами.
Наконец с великим трудом продавился сквозь стену, впечатление такое, что камень спрессован, как кованое железо.
Передо мной раскрылся ярко освещенный зал, удивило обилие свечей, с потолка спускаются на металлических цепях две огромные люстры, у каждой колесо, как от большой катапульты, а весь зал причудливо заставлен столами и столиками, стульев почти нет, да и зачем, если Личфильд, а это его апартаменты, работает один…
Еще некие странные сооружения, нечто причудливо-средневековое, но здесь это явно новинки научной мысли, карты звездного неба на столах и две во всю стену, астрологические знаки и символы, много толстых фолиантов и просто старых пожелтевших листков с полустертыми значками…
Единственное окно непривычно громадное, из цветного стекла, все краски чистые, только теплые, нет ни синего, ни голубого, ни зеленого, только буйство пурпура, оранжевого и золотого огня, неистовство багрянца и насыщенные цвета рубина…
Я прошел вдоль стены, моментально схватывая и запоминая, где что стоит и лежит, это дает точный слепок характера хозяина помещения, позволяет вести разговор, не прокалываясь на глупостях.
Судя по этим предметам, а еще больше по тому, как они расположены, это человек, которого мало волнует, что о нем думают, и который вовсе не старается пустить пыль в глаза. Либо его предсказания оказывались достаточно точными, либо его финансируют в счет будущих предсказаний, но в любом случае он не тот, кто старается втереться в доверие к королям, чтобы получать от них золото.
Я вздрогнул от сильного насмешливого голоса:
— Что скажете?
Личфильд вышел в трех шагах из незримности и уставился на меня с веселым интересом. Я ругнулся, зря не проверил комнату в тепловом и запаховом.
— Впечатляет, — ответил я сдержанно.
— Всего-то?
— Весьма впечатляет, — сказал я. — Не у каждого королевского мага такие апартаменты.
Чувство опасности все еще молчит, потому я рассматривал его свободно и без стеснения, как и он меня.
— В самом деле? — спросил он. — Мне казалось, у меня лучше, чем у королевских магов.
— Может быть, — согласился я. — Как-то не сравнивал. Не дело благородных лордов интересоваться тем, чем занимаются слуги.
Он ухмыльнулся.
— А чего тогда вы здесь?
— Не спалось, — сообщил я. — А еще я немножко лунатик.
Он продолжал смотреть на меня в упор, что вообще-то считается дерзостью, слуги не должны так вот пялиться на благородных господ.
— Полагаю, — произнес он с холодком, — вы просто вышли из своей комнаты, прошли сюда… и никто вас не остановил?
— Я же благородный гость, — напомнил я.
Он хмыкнул.
— Да, но… ладно, вы так просто сюда забрели или же хотели выяснить нечто конкретное?
— И то и другое, — сказал я. — У меня, знаете ли, возрастная бессонница, кости ломит, суставы на непогоду… Но раз уж тут, поинтересуюсь: у вас такие апартаменты, как вы сами сказали, у королевских магов попроще, это за какие-то особые заслуги или просто наш хозяин обожает магию?
Он поморщился.
— О хозяине говорить не буду, это неприлично и недостойно, а о себе скажу, что услуг я ему оказал в самом деле немало.