Ричард Длинные Руки — вице-принц
Шрифт:
Он посмотрел на меня пытливо.
— Это как? Вы должны встретиться с Мунтвигом и решить, кому быть королем Гиксии?
— Хорошая идея, — признался я, — только в нашей странной и причудливой жизни чаще выживают идеи нехорошие, так уж Господь сотворил мир. Решать буду я, потому что я уже здесь, а Мунтвиг…
— Там, — сказал Норберт, — где и положено быть полководцу, в центре своей армии. А принц… кстати, легок на помине.
Принц Себастиан примчался к нам со всех ног, раскрасневшийся, глаза блестят боевым задором.
— Я слышал, — крикнул он еще издали, — прибыли посланцы от баронов?
— Уже отбыли, — сообщил я.
— Что они хотели?
— Понятно что, — ответил я. — Но я не принимаю решений, не выяснив все обстоятельства дела.
Он сказал горячо:
— Вашей армии хватит, чтобы раздавить всех восставших баронов с первого же натиска!
— Возможно, — сказал я.
— Наверняка!
— Пусть наверняка, — снова согласился я. — Хотя у нас здесь пока не армия, а только конная разведка. Да-да, у нас и конной разведки пять тысяч человек. Да еще народное ополчение из Варт Генца тоже в пять тысяч воинов уже посерьезнее. Армия подойдет позже… Но дело не в том, кто победит. У вас и так уже полыхает война, пусть и не такая грандиозная… Не хочу быть похожим на Мунтвига!
Он вскрикнул:
— Но нельзя, чтобы правили эти проклятые бароны!
Я наклонил голову.
— К сожалению, вы правы, ваше высочество. Эта та оппозиция, что жаждет реформ, повернутых в прошлое. Баронов к власти допускать нельзя. Однако есть и другие формы смены власти, куда более эффективные.
— Какие?
— Можно провести выборы короля, — сказал я и поморщился, вспомнив, какое сокрушительное поражение потерпел на «свободных и демократических», которые к тому же еще и подготовил вроде бы так, что комар носа не подточит. — Можно пойти на переговоры и договориться на основе компромиссов… можно помочь развитию бедных земель за счет перераспределения средств богатых… гм… это не пройдет, сам вижу. Но все-таки такие методы есть.
Он вскрикнул:
— Но почему? С такой армией… Почему не одним ударом?
— Как? — спросил я. — Перебить всех баронов до единого? Но вы будете ненавидимы всеми. Прозвище ваше будет «Кровавый» или «Кровавый Палач». И не усидите на троне, как только моя армия уйдет дальше.
Он вскрикнул с мукой:
— Но… как? Что мне делать? Не могу же я так все оставить!
— И не надо, — ответил я медленно, — все оставить так… это тлеющая гражданская война.
— Но отец мертв?
— Война будет между группировками баронов, — пояснил я. — Долгая. Очень долгая. Вы будете не столько королем, уж извините, а вечным беглецом. Однако, если провести выборы, вы можете стать приемлемой компромиссной кандидатурой.
— Что?
Я отмахнулся.
— В свое время я тоже был компромиссом, когда полыхала гражданская в маленькой Армландии, и бароны избрали гроссграфом меня. Если будете править осторожно и мудро, вы из компромиссной фигуры сумеете стать настоящим правителем. Мудрым и… признанным. Так что все за вами, ваше высочество. А пока… просто потерпите. Я еще не знаю, каким будет завтрашний день, но что перед лицом Мунтвига не стану ввязываться в ваши распри — это точно. А потом… посмотрим.
Норберт Дарабос, он всегда казался мне образцом солдатского благоразумия, рожденный войной и выросший на полях сражений, вдруг попросился выехать с небольшим отрядом навстречу первой армии Мунтвига и провести разведку боем.
Я сперва отмахнулся: Норберт собирается взять с собой пару сот своих конников, а столкнуться придется с армией в восемьдесят-сто тысяч, но он рассказал о тактике, которую применит, я, поколебавшись, согласился. Уловка не хитрая, но ею пользовались еще древние иудеи, египтяне, оджованьолленный Спартак на арене и еще миллионы последователей, заново придумывавших эту тактику.
— Хорошо, — сказал я, — про осторожность говорить не надо?.. Вот и ладно. Идеально, если бы удалось захватить кого-то из самого лагеря. Ну, в лагерь соваться не стоит, но сановники часто ездят из лагеря в лагерь…
— Я это как раз и наметил, — признался он. — А то мы о Мунтвиге знаем только то, что у него большая армия!
— С Богом, — сказал я, но не удержался, добавил совершенно лишнее, но такова уж наша натура: — Соблюдайте предельную осторожность!
Он коротко усмехнулся, все понял, поклонился и отправился отбирать отряд самых-самых.
Я остался с остальным воинством, они все ждут от меня решительных действий, но я выжидал, выслушивал гонцов и двигал по карте фигурки, стараясь увидеть общую цельную картину.
Через два дня, паря в синей высоте неопрятным птеродактилем, наблюдал, как малый отряд Норберта удирает со всех ног от вдесятеро превосходящих их по числу преследователей. Меня подмывало вмешаться, помочь, но вовремя заметил, что погоня настигает людей Норберта с огромным трудом, мунтвиговцы вытянулись в струнку, впереди группа из трех всадников, потом пять друг за другом, остальные отстали, растянувших на милю, а расстояние сокращается… хотя у Норберта самые быстрые кони нашей армии.
Когда они почти догнали, прозвучал рожок, Норберт резко развернул коня, а с ним разом и остальные, и, срубив не сумевших затормозить первых трех, они понеслись навстречу растянувшимся в погоне, истребляя их быстро и безжалостно.
Так погибло не меньше сотни мунтвиговцев, когда в угрожающей близости оказались основные силы конной армии. Норберт взмахнул рукой, резкий звук рожка донесся и до меня под облака. Его отряд развернулся и умчался с такой скоростью, что люди Мунтвига лишь со злостью и растерянностью смотрели вслед, даже не думая пускаться в погоню и понимая наконец, как их провели.
Сорвалось, подумал я с досадой. Или же Норберт просто не удержался от желания показать своим воинам, как можно побеждать тех, кто тупо рассчитывает только на преимущество в численности…
На другой день я продвинулся еще на несколько миль, велел разбить лагерь и выставить часовых.
Алан, которого Норберт оставил вместо себя, ходит за мной, взвинченный и постоянно вздрагивающий, будто при каждом шаге наступает на колючки.
— Ваше высочество, — сказал он наконец, — я выгляжу трусом, но мы уже, можно сказать, в окружении.
— Это не трусость, — успокоил я, — это реальная оценка. Легкая конница Мунтвига, возможно, уже пересекла всю Бриттию и подходит к границам Варт Генца.