Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

Орловский Гай Юлий

Затаившись, я нащупал опорный столб, он толщиной с бедро взрослого мужчины, этого достаточно, чтобы держать крышу, но мне за ним не спрятаться. В темноте слышно только пофыркивание коней, большинство спит, но некоторые среагировали на появление людей, беспокойно переступают копытами, совсем рядом со мной послышалось странное шуршание, не сразу сообразил, что это конь провел роскошным хвостом по доскам стойла.

Глаза мои вроде бы привыкли к полумраку, одновременно начали появляться картинки в тепловом излучении, но и

глаза моих преследователей тоже быстро привыкают по крайней мере к полутьме. Однако пока что перед глазами серые пятна, отчетливо различаю только массивные багровые тела коней…

Справа почудился какой-то новый запах. Я застыл, ноздри начали ловить молекулы жареного лука, чеснока. Перед мысленным взором вырисовался приземистый человек, потный и разгоряченный жареным мясом с острыми специями. Так, наверное, видят мир собаки, у которых обоняние лучше зрения, я всматривался ноздрями, уже начал улавливать образ второго, тот шагах в пяти за первым, как вдруг этот приземистый насторожился, начал поводить головой из стороны в сторону. Я не видел, что у него в руках, но уж явно не букет цветов.

Пальцы бесшумно сняли с пояса молот. Я тоже ел такое же мясо и тоже со специями, разжигающими кровь, и если меня не смогут увидеть в тепловом, то унюхать смогут без труда. Человек начал двигаться в мою сторону, я замахнулся для броска, сосредоточился, еще никогда не швырял в темноте, задержал дыхание и бросил, мысленно направляя молот прямо в лоб противнику.

В темноте раздался глухой стук. Я выставил руку с растопыренной пятерней, ударило рукоятью сильно, я прокрался чуточку в сторону и метнул молот снова. Через мгновение второй стук, я поймал молот и поспешил к выходу. За спиной беспокойно переступали лошади, зачуявшие кровь, одна истошно заржала.

Я был у самых дверей, когда слева колыхнулся воздух. Я инстинктивно упал, над головой просвистело нечто убойное, я ударил ногами в том направлении, где находится затаившийся гад, подошва угодила в твердое. Хрустнуло, вскрикнул человек, я вскочил и ринулся во двор.

Я быстро промчался задами и, отряхнувшись на пороге от травинок сена, поднялся по лестнице, минуя таверну, на второй этаж, а оттуда очень неторопливо, делая вид, что вышел из своей комнаты, сошел в общий зал и брезгливо осведомился со ступеней:

— Ну что тут снова за крики?

В зале на меня оглянулись все. Я увидел расширенные глаза Альдера, испуг на лице Кадфаэля, недовольство во всем облике Клотара. Вслед за мной по лестнице сбежал Ревель, он на ходу застегивал рубашку, а другой рукой пытался застегнуть пояс с оттягивающим его широким ножом. Увидев меня внизу, крикнул:

— Ваша милость, что случилось?

— Да вот заснуть не дают, — проворчал я громко. — То клопы, то крики какого-то дурака. Палец прищемил, видите ли! А если еще и петь начнут…

Всей толпой вышли во двор. Там уже суетились несколько человек с факелами

в руках. Из конюшни вынесли одного за другим два тела, раздались испуганные вскрики, заговорили о драконах, троллях, а кто рядом — заговорил о Каменном Перевертне. Я брезгливо морщился, не забывая всматриваться в лица графа де ля Ферта и его двух воинов. Тела положили посреди двора, в свете факелов оба выглядели так, словно по каждому пришелся удар Тунгусского метеорита. Первому грудь попросту расплескало, превратив мясо и кости в желе, уцелевшие голова и руки висели на сухожилиях, как и нетронутые ноги. Второму повезло еще меньше: удар пришелся в плечо, размозжил голову и вообще превратил в кровавую кашу почти всего, словно молот встретил его в прыжке головой вперед.

— Это не человек, — сказал хозяин гостиницы плачущим голосом. — Это не человек!

— Тролль, — согласился кто-то из толпы.

— Каменный Перевертень!

— Какой Перевертень?.. О них уже забыли! А тролли бродят по дорогам.

— Тролль сперва набросился бы на коней!

— А если люди попались раньше?

— Как это?

— Ну сами бросились? Это могли быть смелые парни…

Взгляды обратились на графа де ля Ферта, оба убитые в одежде его фамильных расцветок, он нервно дернул щекой, процедил:

— Да, это мои люди. Надежные, смелые, преданные мне. Один — шорник, другой — кузнец. Он же и походный оружейник. Но я не знаю, что заставило их пойти ночью во двор.

Ревель приблизился, шепнул:

— Что-то нервничает…

— У него двух убили, — ответил я, — это понятно.

— А раненых нет? — поинтересовался Альдер.

— Один, — ответил я.

Альдер не сразу сообразил, отстранился и смотрел выпученными глазами.

— Сэр… Вы-то откуда такое…

— Да вот знаю, — ответил я.

— Сильно ранен?

— Вряд ли. Но хромать будет долго.

Альдер пообещал:

— Мы с Ревелем будем присматриваться.

— Если успеем, — сказал я с неохотой. — Надо ехать, а не шпионов ловить. Антитерроризмом пусть занимаются соответствующие службы. Когда стану королем, обязательно заведу группы «Вымпел», «Каскад» и даже «Белое Единство».

Он вряд ли понял, что это, но посмотрел на меня с великим уважением. Мы все смотрим с большим уважением на того, чьи слова туманны и непонятны. А самого большого путаника делаем президентом.

Я подошел к графу и сказал, глядя в глаза:

— Я понимаю насчет презумпции, однако вам лучше дознаться, почему ваши люди ночью пошли в конюшню, хотя один, как вы сами сказали, был шорником, а другой — кузнецом.

Он побледнел, чуть отодвинулся:

— Не надо мне угрожать, сэр… сэр?

— Сэр Ричард де ля Амальфи, — сказал я.

— Сэр Ричард, — повторил он. — Повторяю, я не знаю, почему они туда пошли! Возможно, договорились с кем-то из служанок.

— Там не было женщин.