Ричард Длинные Руки – воин Господа
Шрифт:
Меч оставался в моих руках, я внимательно следил за поверженным.
– Если можешь встать, то вставай, – сказал я. – У тебя наверняка где-то конь… Подзови и… уезжай.
Он все еще лежал на спине, глаза его с недоверием вперились в мое лицо.
– Что случилось?
– Да так, – ответил я. – Ничего.
Он приподнялся на одном локте. Лицо исказилось, он охнул и повалился на спину. Глаза стали белыми от боли, но закусил губу, повторил попытку, уже упираясь другой рукой. Так, полулежа, он мог смотреть мне в лицо, не теряя достоинства.
– Ты мой враг, –
– Я знаю, – ответил я.
Меч мой вернулся в ножны, я отступил на шаг, свистнул. Кусты затрещали, мой конь проломился сквозь них, как вепрь через камыши. Я ухватился за седло, голова все еще кружится, а в голове нехороший звон.
За спиной раздался напряженный голос:
– Ах, опять бла-а-а-агородство прет из всех дырок? Я не сказал даже герб своего клана! И не назвал имя.
– Помню, – ответил я. – Но я и не спрашивал.
Конь отодвигался, он-де привык больше за плугом, я дернул за узду, погрозил кулаком. Стремя болтается, целиком из кожаных ремешков, железом даже и не пахнет. Оттолкнулся от земли, взлетел орлом, а когда подобрал поводья, наемный убийца уже сидел на изрытой нашими ногами земле, растопыренная пятерня упиралась в красную лужу его крови.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он озлобленно. – Почему если герой – то дурак?
– Просто делаю, – ответил я равнодушным голосом. – Живи…
– Я не могу жить обесчещенным, – ответил он гордо. – Я, хоть и наемный убийца…
– Что за дурак! – сказал я с отвращением. – Остаться живым – бесчестье?.. Ты не просил пощады, могу дать расписку. Деньги получил? Вот уходи на пенсию, как собирался. Построй часовню, если деньги девать некуда. Живи, расти детей.
– Ты мог бы забрать моего коня, – продолжил он озлобленно. – Мои доспехи… У меня хороший меч! Или потребовать за меня выкуп. Даже золотом. На мои владения претендовать не сможешь, у моего отца четверо сыновей, я – младший, но выкуп – да, мог бы… Я кое-что скопил, все у моей сестры…
Я подобрал поводья, повернул коня. Разговаривать не хотелось, от слабости мечтал только о чашке крепчайшего кофе, а иначе свалюсь под куст и засну, потому только буркнул:
– Не все меряется золотом… Бывай!
Он крикнул вдогонку:
– Черт бы тебя побрал, герой! Почему ты так делаешь?
– Тебе не понять, – ответил я гордо.
Конь пошел тяжелой рысью, копыта стучали гулко, я не был уверен, что этот придурок меня услышал. Вообще-то я и сам не понял, зачем так сделал. Правильнее бы, конечно, прирезать. Оставлять врага за спиной – дурость. Увы, только дьявол все делает абсолютно правильно…
Глава 18
Прошла еще неделя в бесплодных поисках. На седьмой день вечером я напомнил Гуголу:
– Ты говорил, что у тебя осталось жги-коры… или какой-то новой дряни еще на разок.
Он сказал испуганно:
– Да, но, ваша милость, это последний. Поберечь бы.
– Мы отсюда прямо на юг, – сказал я. – Если не прибьют по дороге… там увидишь целые рощи этих жги-деревьев. Обдери хоть все леса, рощи и отдельно стоящие деревья в отдельно взятых королевствах.
Он вздохнул,
Уже знакомый тронный зал, здесь в прошлый раз король Конрад отчитывал своих полководцев, изображение под странным углом, словно телекамера прикреплена на уровне самого высокого светильника, впечатление такое, будто наблюдаю действие в изометрической проекции, без всякого 3-D.
На той стороне зала трудятся два десятка музыкантов и дюжина полуголых девушек кружится в танце. Это, конечно, от христианской морали далеко, но, насколько я понимаю, король Конрад от христианства отходит все больше и больше. Во всяком случае, по самым достоверным слухам, колдунов в его войске становится все больше, а священников меньше.
Я приблизил лицо еще больше. Ага, вон и сам король. Возлежит на ложе, перед ним столик с фруктами и кушаньями, а также кувшин с вином. Я видел, как Конрад раздраженным жестом велел убраться с глаз долой танцовщицам и музыкантам. Юбенгерд насторожился, а лицо серого человека сразу стало несчастным. Он начал продвигаться к выходу, Конрад бросил в его сторону злой взгляд, и серый примерз к месту.
В мертвой тишине даже мне стало слышно, как заскрипела кожа на костяшках пальцев Конрада. Он посмотрел на свой кулак, суставы побелели, с грохотом ударил по столу. Кубки подпрыгнули. Король ударил снова, сильнее. Грохот пронесся по всему залу.
– А теперь о деле, – прорычал он гневно. – Ну-ка, что еще говорят в народе?
Юбенгерд поклонился, развел руками.
– Народ Галли благословляет ваше правление, мой король…
– Ваше мудрое правление, Ваше Величество, – добавил серый льстиво.
Конрад в третий раз грохнул по столу. Упавший кубок подпрыгнул и скатился на пол, звякнул в тишине, завертелся волчком.
– Эти слухи меня не интересуют, – рявкнул он. – Что говорят про Арнольда?
– О короле Арнольде ничего не известно, – пробормотал Юбенгерд. – Говорят, что он ударился куда-то в горы. Но гор здесь много…
Конрад рыкнул гневно:
– Это я уже много раз слышал! Но ты знаешь, почему я спрашиваю. Не увиливай.
– Ваше Величество, народ доволен…
Конрад грохнул кулаком вновь, проревел мощно:
– Палач!
Из-за портьеры выдвинулся огромный толстый человек с красным капюшоном на лице. В обеих руках держал огромный мясницкий топор.
Юбенгерд сказал несчастным голосом:
– Ваше Величество, я не знаю, зачем вам это надо… но если уж так хочется ковыряться в ране, то нате вам, пожалуйста: в народе говорят, что своим положением вы обязаны только благородству короля Арнольда. И что это не победа ваша, а дар короля Арнольда жадному и завистливому захватчику!..