Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
Кастелян умолк, в задумчивости вертел в пальцах пустой кубок, налил еще и выпил на этот раз залпом.
— Понятно, — сказал я.
Он поднял на меня внимательный взгляд.
— Что именно, благородный герой с длинным мечом?
— Да так. Это я своим… неоформленным еще спинномозговым мыслям.
Похоже, герцог Валленштейн раньше других понял, что его замок обречен. Рано или поздно падет, слишком уязвим в стратегическом плане. А вот если вступить в заговор по государственному перевороту в Вексене, есть шанс из герцога стать королем. Там, в
Дурак, мелькнула мысль без всякой жалости. Не знает еще, его бы убрали моментально. Вслед за альбигойцами. Черные монахи практичны и безжалостны, им не нужен даже марионеточный правитель. Их власть должна быть абсолютна. Оскорбленный герцог попробовал бы сопротивляться… но, думаю, зная его нрав, его бы прирезали еще в постели в первые же дни после прихода к власти.
Кастелян задумчиво смотрел через парапет, даже стена и башня на той стороне двора едва-едва проступают сквозь серую пелену дождя. Благодаря навесу струи дождя сюда не долетают, но в плотном влажном воздухе скоро поплывут мелкие рыбешки. А потом и крупные.
— Пугает? — спросил он.
— Дождь? — переспросил я.
Он недовольно дернул щекой.
— Положение рода Валленштейнов, — ответил он суховато. — Довольно шаткое, надо признать. Скорее бы возвращался герцог. С ним ушли и все рыцари замка.
— А вассалы? Их нельзя призвать охранять замок?
Он поморщился.
— Их не осталось. Так что, сэр Ричард, разве эта задача не по вашему плечу? Разве не воспламеняет праведным гневом и жаждой вернуть былое величие рода?
Я поставил кубок на стол, поднялся и лишь тогда ответил равнодушно:
— Не воспламеняет.
Я спустился на этаж, впереди нижний зал западной башни, где меня разместили, отсюда свернуть под прямым углом — и попаду в башню-донжон. Я шел, вяло размышляя о кастеляне, чья позиция вообще-то не совсем непонятна, о Мартине, этот весь как ладони, о леди Изабелле, ее дочках…
— О, сэр Ричард! — донесся веселый щебечущий голос.
По лестнице спускались леди Дженифер и леди Бабетта. Леди Бабетта сразу же послала самую очаровательную и обольстительную улыбку, здесь их называют куртуазными, хотя, как я заметил, когда приходит на что-то мода, под нее гребется все, здесь даже кони куртуазные, в смысле — украшены куртуазно, попоны у них куртуазные, как и стремена с выпендренами, что тоже куртуазность.
Дженифер метнула в мою сторону недовольный взгляд, подчеркнуто недовольный и даже презрительный, словно увидела пьяного конюха. Леди Бабетта задержалась на лестнице, встретив Мартина, а Дженифер снизошла по ступенькам, надменная и невозмутимая, как богиня.
Я поклонился, светски передернул плечами и помахал перед собой невидимой шляпой. Ее брови приподнялись.
— Что означают ваши странные телодвижения, сэр Ричард?.. Вы уже не контролируете себя?
— Это такое приветствие, — сообщил я, — куртуазное. Я, мол, мету своей шляпой перед вами дорогу. Ну, вроде бы шляпой. И вроде бы мету, мету, мету…
— Ах, вот как, — произнесла она холодно, в глазах подозрение, — где же вы подсмотрели такое приветствие?
— А вот и не скажу, — ответил я скромно, — не правда ли, прекрасная погода?
Она зябко поежилась, на прекрасном личике холодная недоступность.
— Если вы лягушка — да, прекрасная.
Я вздохнул.
— Увы, я не лягушка, но с ними иметь дело приходилось, приходилось. Ведь для того, чтобы найти свою Елену Прекрасную, приходится перецеловать ой как много лягушек…
Она спросила с живейшим интересом:
— И как? Вы их уже целовали?
— Конечно, — ответил я убежденно, — все-таки это лучше, чем женщин… Правда, целовал как-то одну, так отплевывалась, рот лапками закрывала… То ли брезгливая попалась, то ли замуж не хочет?
Дженифер гордо выпрямилась.
— Она просто за вас не хочет, — сообщила она величественно. — Но если появится настоящий рыцарь…
— Наподобие вашего сладкоголосого Патрика, — подсказал я.
— А хотя бы и так, — отпарировала она.
— А я думал, вы его для себя приберегаете…
Она сделала пренебрежительную гримаску, означающую, что Патрику ничего не светит, она такая принцесса, такая принцесса, что и в туалет никогда не ходит, настолько вся одухотворенная и прекрасная.
— Вы уже завершили свои дела?
— Всякое разумное дело имеет свое завершение, — ответил я туманно и посмотрел на нее многозначительно, — и только ерундой можно заниматься бесконечно.
Она не поняла, но на всякий случай обиделась, оглянулась на Бабетту, но ее крепко придерживает за локоть Мартин и что-то втолковывает строго и настойчиво. Леди Бабетта досадливо морщилась и порывалась присоединиться к нам, а то вдруг снова ускользну, как скользкая рыба налим.
— Так не занимайтесь, — посоветовала Дженифер. — Или не можете?
Я вздохнул.
— Знаете, леди Дженифер, — сказал я, — а я ведь могу и брякнуть вашей матушке, как вы развлекаетесь…
— Как? — спросила она невинно.
— Заезжим мужчинам спины моете, — прошептал я злорадно.
— Фи, — сказала она убежденно, — вы никогда так не сделаете.
— Почему?
— А какой вы после того рыцарь?
Я с наглейшей улыбочкой посмотрел ей в глаза.
— Незаконнорожденный.
Что-то в ее взгляде дрогнуло, даже вроде бы проступил страх. Незаконнорожденные не получают с пеленок надлежащего воспитания, что можно, а чего нельзя, они — вольные птицы, кого хотят, того и клюют.
— Все равно, — произнесла она без прежнего напора, — если у вас золотые шпоры… к тому же вы с Севера…
— То я должен вести себя, как дурак? — закончил я ее фразу. — Ошибаетесь, лапочка. Ваш Юг еще не видел такого прагматика, как я. Я вот вас щас прижму к стенке и задеру подол, а потом скажу, что это вы ко мне, такому невинному, приставали, развратить хотели. А то и вовсе растлить… Нет, не щас, народу многовато, но как-нибудь поймаю, поймаю…