Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
— Это само собой!
— Так вот пиво, — сказал я, — хорошая еда и бабы — это лучшее из доказательств, что Бог существует, что любит нас и хочет, чтобы мы жили счастливо.
Они застыли, обалделые, я кивнул и пошел дальше, уже ощутив твердую почву. Колени не подгибаются, да и голос не дрожит. Когда отошел шагов на двадцать, первый крикнул вдогонку озадаченно:
— Ваша милость, а нам сказали, что скоро конец света! Вот и пьем… ха-ха… все одно пропадем…
— Не верьте, — ответил я очень серьезно. — Богу самому интересно, к чему нас приведет свобода воли.
Просторный и чуть ли не бесконечный коридор перешел в небольшой зал. Винтовая
Глава 13
Жилище Жофра, который по атрибутам все еще маг, но в теории уже ученый, а сейчас, значит, алхимик, больше похоже на кузницу, слесарную мастерскую и стеклодувную, разве что на этот раз в горне чуть тлеют угли, в одном из тиглей едва-едва дымится лужица раствора, похожего на расплавленное олово. Дверь во вторую комнату распахнута, я еще с порога увидел освещеную ровным чистым светом большую комнату, хотя и не заметно привычных светильников или свечей. В шкафах вдоль стен толстые колдовские книги, полки до потолка, на трех столах множество реторт и колбочек, везде шипит и плещется, словно стараясь выбраться из заточения, зелье, чаще всего отвратительно зеленое, но есть золотистое и красное, только мне оно показалось еще зловещее, чем ядовито-зеленое.
Все в кажущемся беспорядке, на некоторых полках вместо книг небольшие медные сосуды, разноцветные камешки, обломки темного, почти окаменевшего дерева. Один стол, в отличие от остальных, вырублен из гранита, завален крупными обломками хрусталя.
Слева от меня на толстых дубовых ножках стоит нечто, завешенное плотной черной материей. Судя по форме, это зеркало…
— Привет, Жофр, — сказал я. — Ты где? Признавайся, чью душу стараешься не выпустить?
Он появился из-под стола, запыхавшийся и взмокший, словно ловил там особо шустрого таракана, на лице виноватое выражение, но в то же время нечто вроде оскорбленной гордости.
— Доблестный рыцарь, — сказал он мягко, — шутить изволит? Я — алхимик, а не маг.
Я сдержал улыбку, Жофр так часто повторяет, что он алхимик, потому что на самом деле явно все еще маг, но уже маг, оскорбленный самой сутью магии: искать не причину и следствие, а сразу результат. Гордый. Возможно, гордость как раз и выделила из магии алхимию, а потом развила ее в прикладную науку?
— Но все-таки зеркало, — сказал я с сомнением. — Еще не видел мага без зеркал… Всегда с ними всякая чертовщина.
Не отвечая, он нагнулся над сундуком. Щелкнул замок, Жофр с натугой вытащил книгу, размером с чемодан. Тускло блеснул массивный переплет из латуни, застежки из меди в виде драконьих голов, сейчас они сцепились зубами. Спресованные между металлическими отливками обложек листы коричневые, ощущение такое, что едва открою книгу, внутри все раскрошится. На корешке затейливый барельеф в виде сидящего дракона. Хвост крылатая рептилия подобрала под пузо, чтобы поместиться, но при этом дракон сразу потерял царственность, став похожим на послушного пса.
— Можете понять, — прошипел он задушенно, — что это за книга?..
Пыхтя, опустил ее на стол. Я прикоснулся к корешку, в кончики пальцев легонько кольнуло слабым электрическим разрядом. Я приподнял обложку, взору открылся титульный лист в затейливых завитушках. За спиной громко ахнул маг. Я захватил десяток листочков, раскрыл книгу, везде непонятные значки, странные чертежи, как будто их создатели никогда не учили геометрию, множество пиктограмм, условных знаков, тайнопись…
Пожав плечами, я закрыл книгу и повернулся к магу.
— И что…
Он стоял, замерев, глаза вытаращены, лицо побледнело.
— Вы… вы открыли!
— Да, — ответил я с недоумением. — Разве ты не этого хотел?
Он с шумом выдохнул воздух, сразу сгорбившись и став меньше ростом. Но в глазах оставались страх и восторг, недоверие и даже явно растущая на глазах неприязнь.
— Вы даже не представляете, что… сделали! Думаете, эту книгу не пытались открыть? Из поколения в поколение сильнейшие маги бились над этой тайной! Но в конце концов решили, что книга вырублена из цельного куска мрамора. Правда, в преданиях говорится, что есть священные книги, которые могут открывать только посвященные, но никто не толковал эти слова буквально.
Я посмотрел на книгу, потом с подозрением на Жофра.
— Ты на что намекаешь? Чтобы я сдвинулся, пытаясь все это прочесть?
— Нет, ваша милость, — ответил он очень серьезно, — но во всех источниках сказано, что с этой книгой связано что-то просто неслыханное. Что можно обрести мощь Древних…
Я отмахнулся.
— Брехня. Чтобы обрести мощь Древних, нужна инфраструктура. А мы начинаем все с нуля, как после краха коммунизма. Вон даже ты не можешь обрести, хотя книг у тебя больше, чем в антикварной лавке, а что уж говорить про такого простого и наивного, как я?
Он смотрел серьезно, в лице напряжение и то странное выражение, которое мне никак не хотелось бы истолковывать как враждебность.
— Ваша милость, но вы ведь обладаете немалой мощью!
Я отмахнулся.
— Случайности. Просто неслыханно везло.
Он покачал головой.
— Нет, ваша милость. Везенье ни при чем. Волшебные вещи способны узнавать хозяев. А если хозяев нет, если их совсем нет, исчезли, они начинают служить тому, кто наиболее…
Он замялся, подыскивая слова, морщил лоб, двигал бровями и воздевал руки, мучаясь от недостатка слов, я прекрасно понимал, что трудно выразить терминами Средневековья то, чем наделены вещи людей технологической эры, волшебник смутно понимает их потенциал.
— Кто наиболее близок по духу? — подсказал я. — По вере?.. Нет, вряд ли. По ай-кью?.. По ДНК?.. Если это так, то понимаю, почему эти вещи лежали под ногами, не отзываясь, когда проходили тысячи людей, а потом вдруг полезли из земли, зачуяв мой запах. Или эманацию, так красивше.
Маг-алхимик слушал, кивал, хотя вряд ли понимает хоть половину, а я вспомнил кое-что из моей здешней жизни. Многие раздражающие непонятностью случаи начинают как будто складываться в определенную картинку. Или по крайней мере картина начинает чуточку проясняться. Начиная с тех эпизодов, когда с такой легкостью получил мечи, которые назвал Озерным, Травяным и Красным… а также еще один — Черным, который весь изъеденный, пощербленный, с темными и желтыми пятнами… И что единорог не убежал, когда его хозяин вылетел из седла. Напротив, позволил мне подойти и взобраться в седло. И Пес меня принял так, как будто я пусть не хозяин, но из числа знакомых хозяина, которых он уже видел и которым в какой-то степени доверяет и считает «своими»… Даже то, что Тертуллиан может разговаривать только со мной, говорит то ли о другой моей организации, то ли о ином восприятии. Точно так же и волшебные вещи улавливают мое если не тождество, то большее сходство с прежними хозяевами, чем с остальными обитателями королевств.