Рифтеры (Сборник)

Уоттс Питер

Что до поиска заговорщиков, Кларк пока проверила три дюжины. Она запустила пальцы в вязкую темноту голов и ничего не нашарила. Даже у Гомеса и Йегера. Даже у Кри­зи! Плясать на могиле, конечно, готовы все. Но не копать.

Хотя с Грейс Нолан она в последнее время не сталки­валась. Нолан сейчас – Большая Красная Кнопка. Она держится на заднем плане: в свете последних событий предполагаемое предательство корпов выглядит не столь уж ассиметричным ответом. Но учитывая, как идут дела, Нолан ничего не теряет, разыгрывая свою партию. Уже сейчас более чем достаточно народа сочувствует Чокнуто­му Подрывнику,

и если им окажется Нолан, разоблачение скорее повысит ее статус, чем повредит ему.

Поводок натянут до отказа. Если он лопнет, в венти­лятор полетит сразу десять сортов дерьма.

И это еще при милосердном допущении, что виновни­ков можно отыскать. Чего ты ищешь в темных подвалах стольких умов? Там даже невинных гложет вина, и даже виновные упиваются своей праведностью. Каждый разум подсвечен черным сиянием психического насилия – где следы старых ран, где недавнее преступление? Иногда удается вычислить, если хватает духу совать голову в чу­жую смоляную яму, но контекст определяет все. Надежда на удачу – лотерея. Чтобы сделать все правильно, нужно время, и приходится сильно пачкаться.

Если этого не делать, будущее останется в руках Грейс Нолан.

«Нет времени. Я не могу быть сразу везде. И Кен тоже».

Конечно, есть альтернатива. Лабин предложил ее сразу после окончания поисков. И был так любезен, что сделал вид, будто у нее есть выбор. Как будто, откажись она, он бы не сделал этого сам.

Кларк знает, почему он предоставляет выбор ей. Тот, кто поделится этим секретом, повысит свой вес среди местных. Лабину кредит доверия не нужен – ни один риф- тер не сошел с ума настолько, чтобы ему противоречить.

Она еще помнит время, не такое уж давнее, когда могла сказать то же самое о себе.

Лени вздыхает и выходит на связь с теми, кого это ка­сается. И понимает, что следующий шаг может ее убить. Попутно задумываясь – далеко не в первый раз, – так ли это плохо.

Слушателей у нее меньше дюжины. Места много: пу­зырь лазарета – даже та одна сфера, которую не занял Бхандери, – больше других. Собрались даже не все, кого Кларк с Лабином, обменявшись впечатлениями, сочли до­стойными доверия. Она решила начинать с малого – так немножко проще. Круги на воде скоро захватят и других.

– Я не стану показывать дважды, – говорит Кларк, – так что прошу внимания.

Обнажившись до пояса, она снова вскрывает себя.

– Не меняйте ничего, кроме нейроингибиторов. Воз­можно, это нарушит баланс еще каких-то веществ, но, по-видимому, эффект постепенно размывается. После перестройки просто ненадолго выйдите наружу, чтобы все устоялось.

– На сколько времени? – спрашивает Александр.

Кларк сама не знает.

– Часов на шесть, наверное. После этого вы готовы. Кен распределит вас по разным пузырям.

Аудитория ропщет – перспектива долгого заключения никого не радует.

– И как же настраивать ингибиторы?

Сломанный нос Мак прикрыт тонкими проводками

с бусинами – микроэлектрическая сеть ускоряет восста­новление. Выглядит это смешно – как севшая от стирки траурная вуаль.

Кларк невольно улыбается.

– Понижать.

– Шутишь!

– И не думаю.

– А как же Андре?

Андре умер три года назад: жизнь вышла из него с подводными судорогами, едва не разорвавшими тело на куски. Седжер сочла причиной отказ нейроингибиторов. Человеческие нервы не приспособлены к глубине – дав­ление делает их чувствительными к малейшему воздей­ствию. Включается живой рубильник без прерывателя и без изоляции. После нескольких минут предсмертных спазмов тело расходует все нейротрансмиттеры и попро­сту останавливается.

Вот почему имплантаты рифтеров, как только давле­ние превышает определенный уровень, накачивают тело нейроингибиторами. Без них выход наружу на таких глу­бинах смертелен, как электрический стул.

– Я сказала «понижать», – подчеркивает Кларк, – а не «отключать». На пять процентов. Самое большое, на семь.

– И что же из этого выйдет?

– Снижается порог включения синапсов. Нервы ста­новятся просто немножко... чувствительнее. Чувствитель­нее к мелким стимулам в водной среде. Вы станете за­мечать то, чего не воспринимали прежде.

– Например? – интересуется Гарсиа

– Например... – начинает Кларк и смолкает.

Ей вдруг хочется закрыться и отрицать все.

Хочется сказать: «Забудьте. Неудачная идея. Глупо по­шутила. Забудьте все, что я сказала».

А может, вообще – признаться? «Вы не представляете, чем рискуете. Не знаете, как легко шагнуть за край. Мой любовник не мог даже войти в пузырь, не ощущая лом­ки – даже дышать не мог, так ему хотелось разнести все, что стояло между ним и глубиной. Мой друг совершил убийство, чтобы обрести уединение там, где проплывая рядом с другим, обязательно заглотишь все его болячки и беды. Он и ваш друг, он один из нас, и он – един­ственный из живых на всей больной, одуревшей планете, кто знает, что с вами от этого будет...»

Она в панике озирается, но среди присутствующих нет Кена Лабина. Вероятно, он сейчас составляет расписание вахт для «настроенных».

«Однако, – вспоминает она, – к этому привыкаешь».

Переведя дыхание, Кларк отвечает на вопрос Гарсиа:

– Например, ты сможешь определить, когда тебя во­дят за нос.

– Вот черт, – ворчит Гарсиа. – Стану ходячим де­тектором вранья?

– Ты такой и есть, – натужно улыбается Кларк.

«Надеюсь, ты к этому готов...»

Ее послушники расходятся по своим пузырькам, что­бы похимичить с собой. Кларк закрывает грудь. К тому времени как она натягивает черную «кожу», лазарет уже опустел, остались лишь следы мокрых ног и тяжелый люк – до недавнего времени всегда открытый, – веду­щий в соседнюю сферу. Гарсиа, презрев сухопутные тре­бования безопасности, наварил на него цифровой замок.

«Сколько мне осталось, – спрашивает себя Кларк, – до времени, когда каждый сможет влезть мне в голову?»

Не меньше шести часов, если послушники всерьез отнесутся к ее оценке. Потом они начнут играть, испы­тывать новые сенсорные способности, возможно, даже наслаждаться ими, если не проникнутся отвращением к тому, что обнаружат. Новость станет распространяться.

Кларк подала это как психический шпионаж, новый способ выследить преступные тайны, которые, вероят­но, скрывают корпы. Впрочем, пределами «Атлантиды» дело не ограничится. Теперь всем будет намного трудней строить заговоры в темноте – ведь каждый прохожий вооружится фонариком.