Рикошет

Ритчи Криста

— Хорошо, — говорю я, кивая. — Тогда это было не по-настоящему. Половой акт не считается.

Облегчение наполняет его.

— Но, — продолжаю я. — Я не думаю, что нам стоит делать это снова.

Я не доверяю себе.

Он убирает руки с моих щек.

— Все в порядке, — говорит он, звуча немного отстраненно. — Я просто… — качает он головой. — Сегодня День Святого Валентина.

— Я знаю, — я не могу отпустить его с этим. — И это был лучший подарок, который я когда-либо получала. Честно.

Он улыбается и легонько целует меня в висок, прежде чем взять свою фляжку со стола.

Я делаю глубокий вдох. Никогда

больше. Но когда я вспоминаю, как он смотрел на меня, повелительный, решительный и такой сильный, как будто заставить меня плакать было его единственной целью в жизни, я понимаю, что, возможно, никогда не найду этого с кем-то другим.

Никогда больше — это очень, очень большая цена, которую нужно заплатить.

Но, в конце концов, мы на самом деле не вместе. Мы просто два друга, играющие понарошку.

Глава седьмая

Пара месяцев в Принстоне, и я снова перестала ходить на занятия. От того, что люди ходят по кампусу с улыбками и смехом, у меня сводит живот, поэтому я выполняю все задания и хожу только на экзамены. Я получаю тройки, что лучше, чем провал.

Роуз ругает меня, когда я снова сижу дома и хандрю. Наверное, я просто чувствую, что февраль превратился в Первый День без Ло — вся боль, которая раздавила меня с первого момента его ухода, снова поглотила меня в свою темную, черную бездну. Я все надеялась, что он уже написал мне. Но он так и не написал.

Но мой вибратор составляет мне компанию. Мои фантазии тоже. Но я редко достигаю кульминации. Как будто моя печаль уничтожила любую возможность снова почувствовать тот кайф.

Чтобы занять себя и поднять настроение, я решила немного изменить свой образ жизни. Последние три дня я проводила время в Calloway Couture, выполняя пари, которое проиграла Коннору. Я пообещала ему, что буду помогать Роуз в ее цветущей модной компании, став ее помощницей.

Что, как я быстро выяснила, означает просто быть сучкой на побегушках.

Хотя у меня есть свой собственный стол, который стоит в стороне в просторном городском лофте. Комната заставлена вешалками с платьями, блузками, пальто, ботинками и сумочками. Роуз отрывает взгляд от своего компьютера в своем диктаторском кабинете — стеклянном кубе, из которого буквально открывается вид на всю комнату. Рядом со мной в центре за столами сидят еще две девушки. Они отвечают за социальные сети, веб-сайты и инвентаризацию.

В то время как они являются продуктивными членами компании Роуз, я больше похожа на маленького хомячка, бегающего по неподвижному колесу. Я приношу кофе и делаю записи. Скучная работа. Но это лучше, чем мастурбировать целых два часа без какой-либо разрядки. Я так вчера делала. Невесело.

Через минуту Роуз выходит из своего кабинета и подходит к моему белому столу.

— Ты получила визитную карточку, которую я тебе оставила? — она приготовила мне целую коробку, как бы закрепляя мое положение «Помощника генерального директора» на будущее.

— Да, они красивые.

Они даже с ароматом «лилии». Я спросила ее, пахнут ли ее визитки розами, и она окинула меня холодным взглядом. Видимо, у мамы была идея ароматизировать визитки, и Роуз пришлось

согласиться. Наша мама запустила свои когти в компанию Роуз не только одним способом. Роуз начала бизнес в пятнадцать лет, слишком юная, чтобы понять, что наша мама будет считать себя соучредителем. Она ведет себя как молчаливый партнер, но Роуз предпочла бы, чтобы она вообще не принимала в этом участия, учитывая, что единственный ее вклад — это болезненное раздражение. Она любопытный комар, но ее также легко полюбить, если она с тобой согласна.

— Нет, не те визитки. Визитка психотерапевта.

— О… да, это было закреплено на экране компьютера. Довольно трудно не заметить.

— Ты звонила?

Я облизываю свои сухие губы.

— Нет, еще нет. Я думала, ты все еще занимаешься исследованиями.

— Нет, я закончила. Это та самая. Я знаю, что это так, но если она тебе не нравится, тогда я продолжу поиски. Но ты должна хотя бы встретиться с ней. Она прекрасная женщина.

Я вдыхаю.

— Хорошо, да. Я скоро с ней встречусь.

Может быть, она выпишет мне какие-нибудь лекарства и избавит от этих чувств. Звучит неплохо.

Когда ее каблуки стучат обратно в ее кабинет, я хватаю мышь и эффективно кликаю по Microsoft Excel. Роуз подробно расписала мои задачи и их важность по цифровым кодам. Я понимаю, что звонок психотерапевту — номер один. Проверка размеров обуви для отправки в Macy's — номер тридцать пять.

В тот момент, когда я достаю телефон, чтобы назначить встречу, он жужжит на столе, вибрируя по стеклянной поверхности. Я хмурюсь и смотрю на экран: высвечивается неизвестный номер. Это может быть…? Я судорожно беру трубку, сердце колотится. Если это он, что мне сказать? Я колеблюсь, слова проносятся в моем мозгу в ускоренном темпе. Я не знаю, есть ли какой-то правильный способ начать разговор. Может быть, это не он. Может быть, это просто надежда. Он даже не должен звонить до марта. Разве не так сказал Райк?

Я заглушаю свою неуверенность и подношу телефон к уху. Я глубоко вдыхаю, прежде чем сказать: — Алло?

— Привет.

Он позвонил мне. Ло позвонил меня. Я позволяю словам погрузиться в звук его глубокого голоса. Я наклоняюсь вперед к столу, прикладывая руку к глазам, чтобы скрыть слезы, которые грозят упасть. Я бы предпочла, чтобы Роуз не увидела меня из своего кабинета и не прервала разговор еще до того, как он начнется.

Я думала обо всем, что я скажу Ло по электронной почте и по телефону в марте, но они вылетели у меня из головы после первого звонка. Я осталась с не слишком красноречивым ответом.

— Ты позвонил мне.

Я слышу, как он ерзает, как будто поправляя телефон и прижимая его плечом к уху. Я представляю себе одну руку на стене и длинную очередь парней, ожидающих позади него, чтобы воспользоваться телефоном с черным шнуром. Что-то вроде тюрьмы. Не знаю, почему я связываю их. Он не в тюрьме. Он в реабилитационном центре. Последнее ему поможет. Я уверена, что мой новый психотерапевт проведет психоанализ этого сравнения.

— У меня все хорошо, поэтому они разрешили мне связаться с семьей, — он делает паузу. — Ты — первый человек, которому я позвонил, — он слабо смеется, и я представляю, как он вытирает губы. — Чёрт, ты единственная, кому я, вероятно, позвоню.