Рим. Цена величия
Шрифт:
Юния не удержалась от раздраженного жеста, хотела возразить, но Агриппинилла заставила ее замолчать взмахом руки.
– Мои глаза открылись недавно. Я уже не таю на тебя зла и, более того, хочу сказать, что уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Ты оказалась не той, за кого я приняла тебя вначале. Я не думала, что ваши с Гаем чувства подлинные, ведь он мог вызвать тебя, чтобы уязвить отвергнувшую его любовницу, и долго не верила, что вы могли более пятнадцати лет хранить детскую любовь. Я считала, что твой успех среди мужчин – скоротечный триумф красивой провинциалки, которая по глупости
Юния, с недоумением слушавшая Агриппиниллу, озадаченно посмотрела на нее, подняв летящие брови.
– Тебе угрожает опасность. Друзилла ненавидит тебя, ей известно, что Фабий бросил ее из-за любви к тебе. Энния тоже настроена решительно и, как я считаю, не без оснований полагает, что у тебя связь с ее мужем.
Щеки Юнии слегка покраснели. Неужели Ливилла предала ее? Агриппинилла сделала вид, что ничего не заметила.
– Но они обе глупы, ревность туманит им разум, хотя Друзилла ревнует тебя не к Фабию, а к Калигуле. Всем в Риме, кроме Кассия Лонгина, известно, что в юности бабка Антония застала их в саду. Я не верю в твою измену мужу с Фабием, но уверена, что с Макроном вы встречаетесь часто. Это впервые произошло меж вами в Капуе. Он был весьма неосторожен, что так задержался там.
Клавдилла облизнула пересохшие губы и кивнула.
– Это моя вина, а не его, – сказала она. – Я долго не могла решиться, но он знал, что я обязательно приду к нему, и терпеливо дожидался. Без его поддержки Гай не сможет стать принцепсом. Эту цену величия пришлось заплатить мне. Калигула ничего не знает о моих интригах.
Агриппинилла во все глаза уставилась на нее, внезапная догадка осенила ее.
– Так это благодаря тебе Тиберий не изменил завещания в пользу одного Гемелла?! Но как?!
– Я здесь ни при чем, – опустила голову Клавдилла, но Агриппинилла уловила в ее голосе неискренность, однако настаивать на ответе не стала. Она понимала, что ей нужно еще заслужить доверие Юнии.
Невольное восхищение переполнило ее душу, и неожиданно для себя она нагнулась и поцеловала ее. Клавдилла порывисто обняла ее, и они обе осознали, что старая вражда окончательно умерла и засияло начало новой дружбы.
– Что за дамоклов меч завис над моей головой? – усталым голосом спросила Юния.
– Друзилла под моей крышей созвала настоящий совет, они с Эннией точно с цепи сорвались и обрушили на твою голову множество обвинений. Мне было жаль Ливиллу, она горько плакала, пыталась даже закрыть уши. Они потребовали от нее написать Гаю письмо о твоих изменах. Ты знаешь его характер, он убил бы тебя, даже не разобравшись, в чем дело. Ноги уж точно не стал бы целовать. Самое лучшее, на что ты могла бы надеяться, – это ссылка за измены и разврат.
Юния в ужасе вскрикнула и закрыла лицо руками. Еще недавно Агриппинилла вложила бы в свой взгляд надменное удовлетворение, но сейчас она посмотрела на нее с участием и тревогой.
– Все не так страшно. Но Ливилла будет продолжать считать меня твоим врагом, она в гневе отреклась от нас ради любви к тебе, и я выгнала ее. Своей горячностью она могла испортить мне игру.
Агриппинилла поправила выбившуюся из прически прядь, отпила вина и вдруг заметила, с каким нервным напряжением Юния ждет продолжения. По щекам разлилась мертвенная бледность, заострились скулы, брови слились в одну тонкую черту, и Агриппинилла поспешно отвела взгляд от ее изменившегося лица, вспомнив истинное имя, которым назвал ее Фабий Персик, – Мегера.
– Она убежала в слезах, эти глупые гусыни принялись галдеть, будто спасали Рим, но я их успокоила. Я сказала, что напишу сама, но при одном маленьком условии, – Агриппинилла постаралась сказать это как можно спокойней и не выдать невольного испуга от внезапной метаморфозы Венеры.
– Каком условии? – хрипло спросила Клавдилла, ее миндалевидные глаза зло сузились, рот кривился.
– Неважно, – небрежно проронила Агриппинилла, – ни одна из них не в состоянии выполнить его.
Скажи она в тот момент, что это – освобождение Агенобарба, Юния сразу же усомнилась бы в ее искренности, потому что только она сейчас имела власть над всемогущим префектом претория. И Агриппинилла скрепя сердце умолчала об этом.
– Думаю, что этим дело и закончится. К тому же твоя сестра умудрилась при всей своей простоте и недальновидности подвести их к ссоре. Она проговорилась, что Энния была влюблена в Гая. Друзилла, можешь мне поверить, не смирится с этим.
Юния с облегчением улыбнулась, и черты лица ее разгладились, истинный лик Мегеры бесследно исчез, и взору Агриппиниллы явилась божественная красота Венеры.
Они выпили еще вина, не забыв возлить Минерве, укрепляющей мудрость, и уже доверительно принялись рассказывать, как ненавидели друг друга. Но вскоре Агриппинилла засобиралась, отказалась остаться ночевать, и Юния вышла проводить ее.
– Я умею быть благодарной, подруга, – сказала она. И в ее глазах Агриппинилла прочла обещание того, о чем даже не решилась и упомянуть.
Виниций удивился, когда, войдя утром в кубикулу жены, увидел ее сидящей перед зеркалом с безмятежным видом. Она деловито отдавала приказания рабыне и, прервавшись на полуслове, радостно кинулась к нему.
– Доброе утро, любимый, – услышал он.
– Милая, неужели ночь бесследно унесла твою печаль? Вчера ты не могла успокоиться, плакала и тряслась, будто в лихорадке. Что произошло? Поссорилась с сестрами? – спросил Виниций.
– Да. Друзилла была несносна, Агриппинилла брюзжала, а Энния насмехалась надо мной.
– Странно, но раньше это так не расстраивало тебя. Ну да забудем об этом. Я счастлив, что хорошее настроение вернулось к моей малышке, такой я и люблю тебя. Ты собираешься на прогулку?
– Нет, я еду на Капри навестить брата, – просто ответила Ливилла и мило улыбнулась.
Пораженный Виниций уставился на нее, не в силах произнести ни слова.
– Куда ты собралась? – наконец выдавил он.