Рим. Цена величия

Голубева Юлия

Но терпение ее было вознаграждено сполна, когда уже затемно, возвращаясь домой, Гай неожиданно произнес:

– Если ты так хочешь, я поговорю с Домицием о его связи с Пираллидой. Я не хочу больше видеть, как грустят твои прекрасные глаза.

Юния не ответила, а только крепче прижалась к нему и счастливо улыбнулась. «Люблю, люблю, люблю», – подумала она.

LXIV

Опускались сумерки, забирая весеннее тепло. Рабы суетились, грели большую печь, проверяя, все ли покои наполняет горячий воздух. В доме было тихо: сегодня здесь не ждут гостей. Госпожа Энния уехала во дворец на Палатине,

она все больше времени проводит там, оставляя дом ради подруг и великолепных пиршеств императора.

Макрон в одиночестве разбирал документы в таблинии. Хлопот прибавилось. Он негодовал на Гая Цезаря, которому пришло в голову помиловать осужденных и сосланных при Тиберии и объявить прощение по всем обвинениям, оставшимся с прошлых времен. Преступники совсем распоясались, почуяв безнаказанность. Возвращаясь, ссыльные, лишившиеся прежних домов, расселялись по родственникам и в инсулах и теперь заваливали прошениями о возвращении имущества. Много посланий еще придется изучить сегодня, но уже нет сил. Главное – не забыть подготовить приказ императора для префекта вигилов о выделении дополнительных когорт для охраны города ночью. Следует пересмотреть списки вигилов и набрать новых для усиления ночных дозоров.

Калигуле больше нравиться развлекаться, перекладывая на плечи Макрона всю ответственность за дела империи. К его услугам много помощников, но надо за всем следить самому. Он достиг высшей власти, диктует свою волю самому императору, но спокойствия нет. Душа отравлена пагубной страстью. Все, что мучит его изо дня в день, – это вопрос, чьего ребенка носит в себе Клавдилла. С каждым ударом сердца он то ненавидит, то безумно любит ее, уже сам не в состоянии понять свои чувства.

Они еще не разу ни виделись наедине после встречи на Аппиевой дороге. «Ты женишься на мне, и я сделаю тебя императором Рима… Я по-прежнему люблю тебя» – так сказала она. И он поверил, окрыленный мечтами. Однако взгляды ее так холодны, она едва отвечает на приветствия и избегает встреч наедине. Коварная преступница с хладным комком льда в груди! Зачем он доверился ей, не потушил пламя любви, презрел страшную клятву, данную в тот день, когда они вместе избавились от Тиберия? Она погубила его душу.

Стон боли вырвался из его плотно сжатых губ, и в гневе он смел со стола стопки аккуратно разложенных пергаментов. Заглянул раб.

– Что тебе, ничтожный? – прорычал Макрон.

– Послание из дворца императора, господин.

– Скажи, что я не приеду на обед. У меня важные дела, – отрезал он.

– Но курьер настаивает передать вам лично.

– Неси.

Раб вернулся и протянул ему таблички, запечатанные красной печатью. Макрон взглянул на оттиск и опять застонал. Как ей удается прочесть его мысли? Почему, стоит ему отчаяться и начать ненавидеть ее, всегда приходит долгожданная весточка о свидании? Как она может чувствовать его настроение?

Со вздохом он распечатал таблички. «Тебе и огню. [23]

Знаю, терпение твое на исходе, любимый, но страшными бедами может грозить мне любая отлучка из дворца, как и малейшее проявление истинных чувств к тебе. Прошу, прости, что холодна, но сердце мое страдает в разлуке. Думаю, сегодня сможем свидеться в обычном месте, супруг мой уезжает на встречу с Домицием. Твоя». Сердце забилось, охваченное сильнейшим волнением, кровь прилила к щекам, и он, упав на колени, возблагодарил богов за счастливую весть.

23

Этими словами у римлян обычно начинались письма, не предназначенные для чужих глаз.

Невий немедленно отдал приказ седлать коня и дать знать Юлию Лупу, чтобы готов был сопровождать. Но, отъезжая от дома, они не заметили фигуры, закутанной в темный плащ, выскользнувшей из двери вслед за ними.

Сияющая Лара, довольно сжимая увесистый кошель, плату за услуги и молчание, провела Макрона полутемным коридором в темную кубикулу, посетовав, что никто не предупредил заранее о намеченном визите. Но тем не менее столик был накрыт мгновенно с учетом требовательных вкусов гостей, хлынул из трубы поток теплого ароматного воздуха, из-за стены полилась нежная мелодия свирелей, молоденькая рабыня усыпала пол душистыми лепестками и омыла гостю руки.

Ожидание несколько затянулось. Макрон занервничал, думая, что Клавдилла уже не придет. Но занавес наконец откинулся, и порог переступил человек, закутанный с ног до головы.

– Я заставила тебя ждать. Прости, – сказала Юния, откидывая капюшон. Она произнесла эти слова так просто и спокойно, будто они расстались лишь вчера.

Не в силах даже пошевелиться, он смотрел, как она снимает плащ, садится рядом. Тяжкое чувство оцепенения завладело им. Вдруг это сон – прелестное видение пригрезилось, и ее нет в этой кубикуле. Но стоило ей погладить его огромную руку, как наваждение слетело, отпугнутое теплом нежного пожатия. Макрон ласково коснулся ее щеки и вдруг заплакал, все еще не веря, что она с ним:

– Любимая, как долго я ждал этого мгновения. За что ты так мучаешь меня? Твои равнодушные взгляды жгут, как ядовитые укусы аспидов. Я не могу сопротивляться отчаянию, что охватывает меня, стоит мне увидеть, как другой обнимает тебя. Терпение ушло из моего сердца, вытесненное безнадежной тоской по твоим поцелуям и признаниям. Скажи же, что любишь меня, повтори те клятвы, что давала здесь так давно.

Юния прильнула к его мощной груди не в силах вымолвить ни слова. Глубина его чувства не могла не затронуть ее пылкое сердце. Ей вспомнилось, как ярким цветком светилась любовь в ее душе и во время первого свидания в Капуе, и потом – уже в Риме. Так какое же истинное ее отношение к нему? Сможет ли она разобраться в своих чувствах? Гай и Макрон. Они одинаково ей дороги.

Сапожок – прямой потомок Ливии и божественного Августа, Макрон же – сын раба, вольноотпущенник, вознесенный капризной Фортуной. Гай – детская любовь, замешанная на крови первого преступления. С Макроном их тоже связало убийство. Гай – молод и красив, но и Невий привлекателен своей мужественностью и несокрушимой мощью, он закален в боях и интригах. Если ради Гая Юния сама готова на все, то Макрон, она была уверена, пойдет на любое злодеяние из-за нее. Может, оттого и делится сердце на две половинки, что избранниками стали слишком разные, но так страстно любящие ее люди.

Юния понимала, что обманывается, надеясь, что ей никогда не придется делать выбор в пользу одного. Ей хотелось сохранить их обоих. Однако отчего такая уверенность, что Макрон все-таки проиграет в этой нелегкой борьбе двух половин ее сердца?

Она и сама расплакалась, не сумев понять свою душу. Но Невий по-другому растолковал причину ее слез, устыдившись своей настойчивости. Его возлюбленная так страдает, вынужденная скрывать любовь к нему, а он еще осмелился ненавидеть ее. Глупец, как он мог сомневаться в ее верности?