Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Живи обычной жизнью, в ней тоже масса интересного.
Агата решила, что лучшее средство от сна — что-нибудь съесть. Не комплексный обед, конечно, и даже не полезный завтрак. Немного тостов? Как хорошо, что в этом доме все отдельно, идя на кухню, никого не разбудишь, все спальни на втором этаже. Лишь бы лестница сильно не скрипела, да и то — никто не услышит.
Подсвечивая себе телефоном, девушка выбралась в коридор. Остальные двери закрыты, прекрасно, можно прокрасться к холодильнику.
Коридор остался за спиной. Ступени лесенки вниз вели себя благоразумно, почти не издавая звуков под ногами. Так, вздохнули пару раз, еле слышно скрипнув. Обшитые темными деревянными панелями стены превращали спуск в картинку из компьютерной игрушки, которые так любит брат: сумрачно, строго, страшно. Того и гляди, из-за угла выскочит монстр с окровавленной пастью, надо успеть переключить оружие. Вот только у нее один телефон, не заставишь его стать бластером или гранатометом.
На кухне было темно, как и в остальном доме. Через небольшие окна с улицы пробивались тонкие отблески луны, делая очертания мебели зыбкими. Холодильник казался в темноте бруском льда, случайно заплывшим сюда осколком айсберга, а стол и стулья — обрывистым берегом, к которому его принесло течение.
— Ай! — Агата, несмотря на подсветку, все-таки задела босой ногой стул. Не очень больно, но внезапно. С тихим скрежетом стул отполз чуть в сторону, как живой.
Шуметь не надо. Если кто-нибудь из родителей проснется, будет переполох, с учетом загадочных событий прошлой ночи. А уж если встанет Виктор, страшно представить, что ему почудится сегодня!
Тостер щелкнул, выбрасывая пару кусочков хлеба. Так, паста в холодильнике, сок там же. Достать, намазать, налить и погрузиться в то чуточку преступное удовольствие, которое испытывают все при ночном набеге на кухню. Но как же сладко откусить первый кусок тоста — не заботясь, куда упадут крошки, — и сделать первый глоток сока. Телефон лежит на столе, подсвечивая кухню синеватым призрачным сиянием экрана.
Так ее и застала Мария.
Мать, шурша халатом, спустилась вниз, не прячась, но занятая едой Агата не слышала ее до последнего момента. Пока та не оказалась за спиной.
— Ага… — довольно тихо сказала Мария, но дочь от неожиданности подскочила на стуле, едва не уронив тост. — Углеводы? Ночью?! Какая же ты безобразница, Агата Фроман!
Ох, имя и фамилия сразу — это серьезно… Это грозило часовой нотацией о здоровом питании и бог знает, чем еще. Здорово она попала. Зато спать больше не хотелось, что большой плюс.
Мария обошла стол и села напротив Агаты. Свет она не включила, поэтому лицо матери, подсвеченное снизу телефоном, выглядело странно. Хорошо очерченный подбородок и кончик носа, а выше все слилось с темнотой кухни. Казалось, что ее распущенные волосы не просто падали на плечи, но и облаком повисли в воздухе.
— А сама зачем пришла? — дожевывая тост, невнятно спросила Агата. Запила соком и снова вернула себе нормальную дикцию:
— За вредными углеводами?
— Воды попить! — ответила Мария. — Не то, что некоторые. Учу вас с Виктором, учу — а все впустую… Один без бургеров жить не может, вторая без тостов. Да еще ночью! Дочь, ты даже не представляешь, насколько вредными могут быть…
Агата ее не слушала. Она смотрела на мать, и почти пустой стакан в руке начал ползти донышком вниз из медленно разжимающихся пальцев. Они на кухне были уже не вдвоем: за спиной Марии поднимался синевато-белый силуэт еще одной женщины. Лицо видно было смутно, просто белесое пятно в венчике короткой стрижки. Расстегнутая куртка, из под которой торчит горло джемпера, но главное — руки. Вот их, в отличие от марева остального тела женщины, рассмотреть можно запросто. Они были белыми, словно мраморными, с прожилками вен и длинными заостренными ногтями. Ногти тоже белые, под стать остальному.
Красивые руки. Красивые и страшные, потому что тянулись сзади к матери: то ли призрак хотел положить их на плечи, то ли — схватить за шею.
Агата попыталась что-то сказать, предупредить мать об опасности, но ей в горло попала крошка от тоста, и девушка надрывно закашлялась.
— Ну вот, еще и подавилась! — осуждающе сказала Мария, прерывая свою речь. — Запей уже…
Стакан тем временем выпал из пальцев девушки и с тихим стуком ударился о стол, разбрызгивая недопитый глоток сока.
— Мама… — в ужасе захрипела Агата. Для женщины за материнской спиной это слово будто послужило сигналом к нападению. Все-таки она тянулась к шее, уже никаких сомнений.
Острые ногти впились Марии ниже подбородка. На экран телефона Агаты, так и освещавшего все снизу, упали тяжелые маслянистые капли крови. Сенсор воспринял это за касание, трубка открыла какую-то программу. Ровный свет сменился мельканием беззвучных картинок, вспышками и мгновениями темноты.
— А-а-а! — вскрикнула Мария, почувствовав боль. Она вскинула руки к шее, стараясь схватить, оторвать от себя то, что причиняет такое страдание, но Агата видела, как материнские руки проходили сквозь запястья, пальцы и жуткий мрамор ногтей женщины.
Девушка хотела встать, включить свет, сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти Марию от этого белесого существа, но чувствовала странное оцепенение. Она была словно во сне, когда все видишь и понимаешь, но ничего не можешь сделать. Ни шевельнуться, ни закричать. Тело отказалось служить именно тогда, когда это больше всего было необходимо.
Все, как тогда в лесу с наставницей, когда появился белый паук.
Все как тогда…
— Ч-ч-что это?! — просипела Мария. Жуткие руки стиснули ее шею настолько сильно, что говорить она не могла. Из-под белых когтей брызнула кровь, каплями, падая на воротник халата, стекая по ложбинке между грудей вниз.
Мать то хваталась за поврежденное горло сама, пачкая руки в красном, то опиралась на стол, пытаясь встать. Но сзади на нее давило нечто тяжелое, непобедимое. Неподъемное, как сама смерть, которая такими темпами была очень близка.
Стояла за спиной, в самом прямом смысле слова.
Агате показалось, что она падает назад вместе со стулом и вот-вот врежется затылком в плитки пола. Это длилось и длилось, как вечность, как стекающая в полутьме кухни кровь на материнской шее. Время застыло. Но это только ощущение, на самом деле не прошло и пары секунд, и никуда она, конечно, не падала. Так и сидела за столом перед опрокинутым стаканом, лужицей сока и заляпанным кровью телефоном.