Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Словно сами собой в этот безмолвный мир ворвались звуки, цвета, запахи — от тонких ароматов духов и свежей зелени до неприятной вони гниющих водорослей и привкуса смерти, сопутствующего умирающим от тяжелых болезней.
— Я здесь живу! — вроде бы негромко сказала она, но странная акустика этого места отразила звуки от стен, колокольным грохотом разнесла их по этажам вверх, пронзила нескончаемые нижние ярусы.
Вся огромная башня вздрогнула и словно ответила ей:
— Живи…
И полет по ледяным желобам кончился. Она стояла в своей комнате перед наставницей. Держала в руке ключ, в котором больше не было метели. Не было места ни белому, ни черному — только безбрежная морская синева. Ультрамарин.
— Это твой цвет, — с уважением сказала Мадлен. — И… твоя башня.
Агата посмотрела на стену комнаты возле стоявших в углу часов, ударивших последний раз. Семь вечера? Сколько же она странствовала внутри ключа?..
Стена под ее взглядом начала меняться, словно не состояла из кирпича, раствора и обоев — она вогнулась, создавая небольшую нишу, выемку с украшенной алым бархатом подставкой. Агата подошла и положила на нее ключ. Держать его в руках больше не имело смысла. Все его силы, все возможности уже были в ней, а это… Это — всего лишь символ. Знак ее власти.
Она выглянула в коридор: он стал шире, сменил цвет стен и заканчивался теперь не площадкой лестницы, а всего лишь ее поворотом. Вверх шли такие же потертые, но крепкие ступеньки, как и с первого этажа на второй.
— Пойдем? — предложила наставница. — Я здесь уже не нужна, ты справилась. Обычное любопытство — люблю чужие этажи. Они у всех нас разные, башня черпает их сама из сердца хозяйки.
— Пойдем, — эхом ответила Агата. Она легко перешла на «ты», почувствовав, что обучение закончено. Она стала одной из сестер, полноправной и сильной. Юной — да, но это отличие слишком скоро проходит.
— Каждый этаж — свой мир, со своими законами, — продолжила Мадлен. — Иногда странные места, иногда страшные. Прошлое, будущее, то, чего никогда не было, то, чего и быть не могло. Ты быстро разберешься. Там бывает интересно.
— А как это все связано с реальностью?
— Через тебя. Только через тебя, хотя ты можешь вынести оттуда что-либо и выпустить в наш мир. Людей — не советую, они здесь лишние, их это очень тяготит. А вещи или животных — запросто. Но ручной дракон будет обжигать стены, а некоторые артефакты опасны для тебя самой. Смотри, думай, выбирай.
Агата вступила на лестницу вверх, Мадлен шла на пару шагов позади.
— Так я могу влиять на реальный мир?
— Естественно, моя дорогая. Кстати, Каневски было нужно именно это. Другие миры? Тьфу! Деньги и власть, вот все, что ему было нужно. Жалкий недоучка… Километров на двести в округе — твоя законная территория. Но будь осторожна, обычные люди следят за всеми странностями. И ищут их причины, так что… Ты можешь остановить ночь, как это сделал твой мертвый враг. Однако это не пройдет незамеченным, у всего есть цена. Вспомни, где работает твой ненаглядный Лири?
Они преодолели еще один этаж — Агата с любопытством глянула в коридор: совсем другой, не как внизу, и дверей больше. Гораздо больше — их симметричные пары по обеим сторонам уходили куда-то вдаль.
— Он не… Впрочем, ладно. Какая-то санитарная служба.
— Это всего лишь нейтральное название. Обманка. Маскировка от излишнего интереса окружающих. А дальше, его должность?
— Специальный агент какого-то там класса… Второго, кажется. Отдел «М».
— Вот! — немедленно подтвердила Мадлен. — Название честное, хоть и сокращенное.
— «М» — это магия? — помедлив, уточнила Агата.
— Скорее, мистика. И они следят за нами, чтобы не было излишней… активности. Это и имей в виду. Будь аккуратна — мне бы ничего не стоило, например, вмешаться в память твоей учительницы, но это оставляет свои следы, да и изменить документы гораздо проще. А теперь она убеждена, что видела все своими глазами — и это так и есть.
Еще этаж. Еще и еще. Казалось, они идут по ним бесконечно. Следующий коридор поманил к себе Агату, прямо-таки притянул к себе и заставил сойти с лестницы. Мадлен следовала за ней, с интересом глядя вокруг. Особенно ее интересовали кружащие в воздухе блестящие мотыльки, за счет которых в этом месте и было светло.
«Двенадцатая дверь справа», — шепнул дом хозяйке. — «Только ненадолго, это отнимет у тебя много сил».
Восьмая, десятая… Ага, вот! Агата повернула круглую ручку, вовсе не похожую на те, что были внизу, и толкнула серую, скучного офисного вида дверь. Внутри была родительская спальня. До мелочей — и захочешь отличить, не сможешь. Те же верхушки деревьев за окном, несмотря на то, что они поднялись на огромную высоту. Те же стены, кровать, тумбочки — отцовская почти пустая сверху, мамина привычно заставлена разной ерундой.
А в кресле сидел Павел Фроман. Как обычно дома, в мягком флисовом костюме и старомодных тапочках с опушкой по краям. Волосы немного в беспорядке, давно не причесывался. Сидел и листал что-то в телефоне, слегка нахмурившись. Видимо, обычные для него сводки и графики из банковского мира, напрочь непонятные окружающим.
— Привет, моя принцесса! — оторвался он от трубки. — Как ты сегодня?
У Агаты был ком в горле: это не расхожая метафора, так бывает на самом деле. Когда ни сказать, ни даже вздохнуть, словно кто-то сжимает холодными пальцами твою шею.
— Папа… Папочка… — наконец смогла сказать она. — Ты жив?
— В каком смысле? А, это местное черное пиво… Мы, конечно, перебрали слегка с Фредериком накануне, но ты же меня знаешь — сегодня уже все хорошо! — улыбнулся Павел. — Сейчас мама привезет продукты, и мы сядем обедать. Иди пока переоденься.
— Папочка! — Агата хотела подбежать к нему, обнять, прижаться, как в детстве, к отцу, но что-то мешало. Словно стена из сгустившегося воздуха стояла перед ней, мешая идти. — Мама же в больнице… И Вик. С ним совсем нехорошо…