Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Агата вскрикнула, не сдержав эмоций:
— Вам… пришлось?! Вы послали моего отца на смерть ради того, чтобы я получила дом? Брат сошел с ума, что будет с мамой до сих пор не понятно, а вам — пришлось?..
— В ином случае все было бы еще хуже. Не злись. Я давно говорила тебе — это сложная дорога. С приобретениями, но и с… потерями. Ты сама настояла на этом. Ты была согласна.
— Я и сейчас согласно, но… Вам… никого не жаль?
— Ты станешь такой же, моя дорогая. Сила вынудит полагаться на свои желания и реальную необходимость, а не на чьи-то чувства.
— Вы — ведьма! — выдохнула Агата.
— Конечно, — легко согласилась
— Рассказывайте… — буркнула девушка.
— Когда Каневски понял, что дом ему очень нужен, а денег на него нет — человек он был довольно бедный, на работе в полиции не разбогатеть, — то придумал план. Одновременно глупый и очень жестокий. Для начала он настроил против кукольника Маркаса. Человек тот был пьющий, злой на весь мир после… всего, что сам же и устроил в жизни, поэтому — только подтолкни. Вот Каневски и забил Маркасу голову, вызвал ненависть к соседу. А заодно и настроил против собак — Томасу это было только на руку из-за Уми, а Маркас и сам их ненавидел. Собака была спусковым крючком, надо было вывести из себя обычно очень спокойного Антона, Каневски украл ее и застрелил.
Замысел был предельно простым — убить Маркаса, обвинив в его смерти господина Реца. И запечатать его в тюрьму пожизненно. На пути к дому оставалась Лиза, и полицейский ее задушил. Он знал, что у них нет наследников, дом в конце концов выставили бы на торги от города, а там цена была бы мизерной. Но Рец, сам того не желая, обеспечил себе идеальное алиби, уехав в Адлерауге. Каневски испугался. Все эти полгода он следил за Антоном, выжидал момент, а здесь приехали вы, Фроманы, и Павел мгновенно купил дом. Рец погиб от рук игрушечного воина, деньги забрал Каневски, но оказался в дурацкой ситуации — потратить награбленное он не мог. Номера, серии, купюры новые… Сплошные сложности. И он начал пугать вас, добиваясь продажи дома за бесценок. На его пути стояла только ты, но он был крайне слабым колдуном — кто из семьи обладает даром и спугивает призраков, Каневски и понятия не имел.
— А потом? И что это за ключ, который так всем нужен?
Мадлен посмотрела в окно. Она любила делать такие паузы, придавая сказанному большее значение.
— Потом Каневски растерялся и начала делать одну ошибку за другой. Хотя твои родные страдали от его попыток вас всех напугать, здесь сложно поспорить…
— Зачем он залез к нам в дом, когда мамы и Вика не было дома?
— А это не он, — ухмыльнулась Мадлен. — Это твой несравненный Лири. Камеры поставил и по вещам прошелся. Инстинкты спецслужбиста.
— Лири? Камеры?! — растерялась Агата. — Он за мной подсматривал? Да я ему голову оторву при встрече!
— Не говори так даже в шутку, моя дорогая! — серьезно оборвала ее наставница. — Совсем скоро твои желания начнут исполняться почти без усилий с твоей стороны. А муж без головы — это знаешь ли… слишком экстравагантно! Даже для нашего сообщества. Сестры вряд ли оценят.
— Муж?! Я не собираюсь за него выходить, он же старый уже! Да и рано в пятнадцать лет думать…
— Думать никогда не рано. Поживешь — увидишь, а пока не бросайся угрозами. К тому же с моим прибытием камеры немного… поломались. Навсегда. В общем, конец истории тебе известен — Павел, к огромному сожалению, погиб, а вы собрались бежать. Это последнее, что было бы нужно Каневски — законные владельцы дома, живущие неведомо где. Призраки, знаешь ли, привязаны к своим телам, за тысячу миль их не отправишь. А гоняться за тобой одному ему было просто страшно.
— С призраками ясно, но вот этот его талисман… Игрушечный воин.
— Лиза была бездетна, она очень привязалась к этой игрушке. Так бывает. Каневски смог и его поднять для своих целей. Получился довольно грозный убийца, правда же?
— Он ведь и отрубил голову своему хозяину…
— Не рассказывай. Что здесь было ночью, я знаю. Теперь про ключ. Кстати, без него здешнему доморощенному колдуну силы башни все равно бы не покорились. Увидел перед смертью этажи — пусть хоть это его греет там, за чертой. Если адского пламени будет недостаточно.
Агата встала и потянулась. Устала сидеть, устала слушать.
— Так что это за ключ, наставница?
— Да вот он, — Мадлен сунула руку в сумочку и достала небольшой хрустальный ключ. Сантиметров десять в длину, не больше, он не производил какого-то сильного впечатления. Игрушка, сувенир, не более того, хотя и выполненный с большим старанием. Единственное, что притягивало взгляд — бесшумная черно-белая метель внутри. Ключ казался полым изнутри, наполненным странной… Жидкостью? Или газом?!
— Забирай, теперь он твой. Но не будем откладывать на потом твое знакомство с ключом, а то были уже… Нехорошие прецеденты. Одна наша сестра сорок лет хранила его дома, боясь войти. Так и погибла, не овладев силой. Правда, и ключ не отдала никому.
— А откуда же он у вас?
— Ключ? Он возвращается к нам. К одной из сестер, чтобы мы отдали его достойной. Сейчас это ты, Агата Фроман.
Мадлен протянула ей хрустальный ключик. Хозяйка дома взяла его в руку: тяжелый. И какой-то неприятно холодный, словно наставница достала его из ледника. Очень холодный. Ледышка просто.
— А что мне…
— Просто посмотри на него. В него. Открой себя силам и взгляни внутрь. Там все твои ответы.
Часы одобрительно прошуршали своими медными потрохами и неторопливо начали отбивать удары. Раз. Два. Три.
Агата непривычно легко почувствовала себя открытым для ветра сил окном, вздохнула и взглянула на ключ, чувствуя, как проваливается, летит по ледяному желобу с тысячами поворотов, изгибов, спусков и подъемов. Вокруг бушевала метель: белые крупные хлопья били в лицо, оседали на коже, на костюме, путались в волосах. Со всех сторон били черные молнии, пронзая девушку, но не нанося никакого вреда. Было весело и страшно, как на русских горках. Впереди — она точно знала — ждет что-то волшебное. Ранее не испытанное ощущение, по сравнению с которым даже само обретение силы покажется смешным ученическим опытом.
В глаза бил яркий свет. Он был здесь повсюду, ему не мешали ни снег, ни молнии. Он творил все происходящее, будто лепя заново из человека, ставшего податливой глиной, совершенно другое существо. Агата начала понимать, как можно пользоваться силой — то бережно, создавая тонкие нити бытия и мягко касаясь мыслей других людей, — то грубо, сминая камни и руша холмы, вырывая с корнем деревья. Отныне все было подвластно ей. Но не только ей — она научилась видеть яркие звезды вокруг, других сестер, наставницу, — однако в своем доме она теперь стала почти всесильна. В своей башне — теперь она снова видела бесчисленные этажи вверх, словно перекрытия и стены стали прозрачными. И подвал был далеко не основанием дома, ниже вели лестницы, переходы, залы и кладовые. Чего только не было во все стороны, куда ни глянь!