Римская история. Книги LXIV-LXXX
Шрифт:
9(1) После этого Север выступил против парфян. Дело в том, что, пока он был занят гражданскими войнами, они, пользуясь безнаказанностью, захватили Месопотамию, выступив в поход с огромными силами, и чуть было не взяли Нисибию. Этот город они тоже заняли бы, если бы его не спас Лет, который выдержал там осаду.(2) Благодаря этому он умножил свою славу, будучи и без того замечательным человеком и в частной, и в общественной жизни, и в дни войны, и во времена мира. Когда Север прибыл в упомянутую Нисибию, он застал там гигантского кабана, который атаковал и убил всадника, пытавшегося свалить его, полагаясь на собственную силу. Этого кабана с немалым трудом захватил и прикончил большой отряд воинов, причем в его поимке приняли участие тридцать человек.
Тушу его доставили Северу.(3) Поскольку парфяне не стали дожидаться Севера и отправились восвояси (а предводителем у них был Вологез, брат которого сопровождал Севера), то император, построив суда на Евфрате, стал продвигаться вдоль реки по суше и по воде. Благодаря тому что построенные корабли были чрезвычайно быстроходными и хорошо снаряженными (а лес вдоль Евфрата и окрестная местность предоставили Северу запас древесины в полном
10(1) Вслед за этим Север, пройдя через Месопотамию, попытался взять и Атру, расположенную недалеко оттуда, но ничего не добился; напротив, его осадные машины были сожжены, погибло множество воинов, и очень многие были ранены. Отступив оттуда, Север снялся с лагеря и двинулся дальше.(2) Во время этой войны он казнил двух видных мужей, причем одного из них — Юлия Криспа, трибуна преторианцев, за то, что тот, раздраженный тяготами военного похода, не к месту произнес стих поэта Марона, в котором какой-то воин, сражавшийся на стороне Турна против Энея, сетуя на свою судьбу, говорит: «Ради того, чтобы Турн сделал Лавинию своей женой, мы между тем погибаем ни за грош». А воина по имени Валерий, который выступил с обвинением против него, Север назначил трибуном на место казненного.(3) Он предал смерти и Лета, а причина заключалась в том, что тот был гордым человеком и пользовался любовью воинов, которые поговаривали, что не пойдут в поход иначе, как под командой Лета. Вину за это убийство, которому не было никакого явного основания, кроме зависти, Север свалил на воинов, якобы дерзнувших совершить это против его воли.
11(1) Сам же он вновь выступил в поход на Атру, взяв с собой большой запас продовольствия и держа наготове множество осадных машин. Его приводила в негодование мысль о том, что этот город, расположенный посреди уже покоренных областей, один еще оказывает сопротивление. Однако он зря потратил огромные деньги и потерял все машины, кроме построенных Приском, о чем я говорил выше, а также множество воинов.(2) Ведь немало людей погибло, отправившись на поиски фуража, так как варварская конница (я имею в виду арабскую) повсюду обрушивалась на них стремительно и яростно. Кроме того, атрены вели стрельбу на очень дальнее расстояние, поскольку некоторые снаряды они запускали с помощью машин,(3) так что попадали даже в телохранителей Севера, причем одним выстрелом они метали сразу по два снаряда, и в стрельбе участвовало одновременно множество рук и множество метательных приспособлений. Однако больше вреда они причинили осаждающим, когда те подступили к стенам, и еще намного больше, когда они обрушили некий участок стены,(4) ибо атрены стали метать на них, помимо прочего, ту самую асфальтовую нефть, о которой у меня написано выше, и сожгли дотла осадные машины и всех воинов, на которых попало это вещество. Север созерцал всё это с высокого помоста. 12(1) Когда внешняя стена обрушилась в одном месте и все воины устремились вперед, чтобы силой проложить себе дорогу через оставшиеся укрепления, Север помешал им это сделать, приказав подать сигнал к отступлению, который должен был быть отчетливо слышен повсюду.(2) Это место славилось обилием ценностей, особенно приношений богу Солнца, и Север ожидал, что арабы добровольно пойдут на соглашение, чтобы не быть захваченными силой и обращенными в рабство.(3) Как бы то ни было, он пропустил всего один день, и так как никто не отправил к нему вестника для переговоров, то Север без дальнейшего промедления отдал приказ воинам пойти на приступ стен, которые между тем были восстановлены в ночное время. Однако европейцы, которые одни лишь могли чего-то добиться, в гневе единодушно отказали ему в повиновении, а прочие, сирийцы, вынужденные идти на приступ вместо них, погибли страшной смертью.(4) Так божество спасло город, вначале заставив Севера отозвать назад воинов, которые уже могли ворваться внутрь, а затем побудив воинов помешать Северу, когда тот вновь захотел взять Атру.(5) Из-за этого Север оказался в настолько затруднительном положении, что в ответ на обещание одного из своих приближенных захватить город, если император даст ему всего пятьсот пятьдесят воинов — уроженцев Европы, при этом не подвергая опасности остальную часть войска, Север произнес во всеуслышание: «А откуда мне взять столько воинов?» Он имел в виду, что воины ему не повинуются.
13(1) Посвятив этой осаде двадцать дней, Север затем двинулся в Палестину, где принес жертвы духу Помпея, а далее по Нилу поплыл в Верхний Египет, осмотрев всю страну, кроме немногих мест; так, например, он не смог достичь границы с Эфиопией из-за эпидемии чумы. (2) Он тщательно изучал всё, даже то, что держалось в тайне, поскольку был таким человеком, который не оставит без внимания ни одной вещи — ни человеческой, ни божественной. Потому-то он и забрал все книги, содержащие какие-то тайные знания, по крайней мере те, которые смог найти, почти изо всех святилищ страны, чтобы никто больше не мог прочитать, что в них написано. Он также запер усыпальницу Александра, чтобы никто больше не мог видеть его тело.
(3) Вот чем занимался Север. А мне нет никакой надобности писать о Египте вообще, однако полагаю вполне уместным рассказать те сведения о Ниле, которые я тщательно собрал из всевозможных источников. Эта река, как достоверно известно, берет свой исток на горе Атлас, которая расположена в Макеннитиде, возле западного побережья океана, и намного превосходит высотой все прочие горы, отчего поэты называют ее столпом, подпирающим
14(1) Так обстоят дела с Нилом. Тем временем Плавциан, который делил власть с Севером, имел звание префекта и обладал столь великим могуществом, как никто из людей, предал смерти многих выдающихся людей того же положения, что и он сам.
(2) Плавциан, убив Эмилия Сатурнина, отобрал наиболее важные полномочия у прочих начальников, которые вместе с ними командовали гвардией, чтобы никому власть над преторианцами не внушила честолюбивых стремлений и чтобы никто не стал выжидать случая оказаться во главе императорских телохранителей. Ведь теперь он возымел желание стать не только единственным префектом, но и префектом на вечные времена.(3) Он хотел всего, требовал всего у всех и всё получал. Он не позволил ни одному народу, ни одному городу избежать разграбления, но захватывал и собирал всё и отовсюду. Все посылали гораздо больше ценностей ему, чем Северу. В конце концов, он украл коней тигровой масти, посвященных Гелиосу, с островов Красного моря, отправив туда центурионов.(4) Я полагаю, что одного этого упоминания достаточно, чтобы показать всю его суетливую жажду обогащения и ненасытность. Впрочем, добавлю еще и то, что у себя дома он оскопил сотню римлян благородного происхождения, о чем никто из нас не знал вплоть до его смерти. Такое деяние позволяет любому представить себе, до какого беззакония и произвола он дошел. А оскоплял он не только мальчиков и юношей,(5) но и взрослых мужчин, в том числе женатых; сделал он это для того, чтобы его дочь Плавтилла, на которой позднее женился Антонин, имела в услужении одних только евнухов, в частности для обучения музыке и другим подобным вещам. Вот как получилось, что мы видели одних и тех же людей и мужчинами, и евнухами, и отцами, и лишенными мужской силы, и оскопленными, и бородатыми.(6) Из этого можно было бы не без оснований сделать тот вывод, что Плавциан обладал таким могуществом, какого не было ни у кого из людей, и имел власть, достигающую императорской. И в самом деле, если не говорить о прочем, его изваяния и изображения были не только более многочисленными, но и более крупными, чем статуи и портреты императоров,(7) и устанавливались они не только в других городах, но и в самом Риме, причем от имени не только частных лиц или общин, но и самого сената. Кроме того, все воины и сенаторы клялись «Фортуной Плавциана» и все граждане возносили молитвы за сохранение его жизни.
15(1) Самым главным виновником этого был Север, который до такой степени уступил Плавциану все полномочия, что тот играл роль императора, а сам Север — роль префекта. Действительно, помимо прочего, Плавциан в точности знал всё, что Север говорил и делал, а в тайны самого Плавциана не был посвящен никто.(2) Север обручил его дочь со своим сыном, обойдя вниманием множество девушек из почтенных семейств, назначил его консулом и чуть ли не молил богов о том, чтобы Плавциан стал его преемником на посту императора, а однажды даже написал следующее: «Я люблю этого человека так, что молюсь о том, чтобы умереть раньше него».
(2а) .... так что......кто-то даже осмелился писать к нему как к четвертому Цезарю.
(2b) Хотя сенат издал много постановлений о его возвеличивании, он принял лишь немногие почести, сказав им: «Любите меня в душе, а не в постановлениях».
(3) Север спокойно смотрел на то, как Плавциан размещается на ночлег в более удобных домах и имеет стол обильнее и роскошнее, чем он сам. Так, когда однажды в Никее, моем родном городе, императору захотелось кефали, которая вырастает в местном озере до больших размеров, он послал за ней к Плавциану.(4) Вследствие этого если Север и предпринимал какие-то действия, которые казались направленными на уменьшение власти Плавциана, то все они теряли силу из-за поступков противоположного характера, куда более важных и недвусмысленных. Так, однажды, когда Север навестил его, лежавшего больным в Тианах, воины, охранявшие Плавциана, не позволили свите Севера войти в дом вслед за ним.(5) И человек, устанавливавший порядок рассмотрения судебных дел императором, как-то в ответ на приказание Севера, в тот момент ничем не занятого, представить на его рассмотрение какое-нибудь дело, отказался выполнить распоряжение, заявив: «Я не могу этого сделать, пока мне не прикажет Плавциан».(6) И во всех прочих отношениях Плавциан подчинил императора своему влиянию настолько, что много раз позволял себе дурно обращаться с Юлией Августой. Ее он ненавидел до глубины души и никогда не упускал случая серьезно опорочить ее перед Севером, проводя расследования ее проступков и допрашивая под пыткой женщин знатного рода.
(7) Из-за этого она начала заниматься философией и проводила целые дни среди софистов. А сам Плавциан превратился в самого распущенного из людей. Он изрыгал съеденное прямо на пиру, когда уже не мог переваривать пищу из-за обилия снеди и вина; шла дурная слава и о том, как он использовал девушек и юношей, но при этом собственной жене он никогда не позволял ни видеть кого-либо, ни появляться перед кем-либо, даже перед Севером и Юлией, не говоря уже о прочих.
16(1) В те дни происходило атлетическое состязание, на которое в принудительном порядке явилось столько атлетов, что мы удивлялись тому, как стадион смог их вместить. В этом состязании участвовали и женщины, которые сражались друг с другом столь жестоким образом, что это дало повод для насмешек и в адрес других, весьма высокопоставленных женщин. Поэтому впредь любым женщинам было запрещено участвовать в единоборствах где бы то ни было.