Римская история. Книги LXIV-LXXX
Шрифт:
(2) Одно время появилось столь много изваяний Плавциана, что Север (а об этом стоит рассказать), недовольный их обилием, приказал некоторые из них отправить в переплавку. Из-за этого по городам прошел слух, что Плавциан якобы низвергнут и уничтожен, так что некоторые стали разбивать его изображения. Одним из таких людей оказался наместник Сардинии Раций Констант, человек весьма знаменитый.(3) Я упоминаю об этом по следующей причине. Оратор, который обвинял Константа, заявил среди прочего, что скорее небо упадет на землю, чем Плавциан хоть в чем-то будет ущемлен Севером, и что всякий охотнее поверит подобному утверждению, если вдруг об этом заговорят.(4) Однако, несмотря на эти слова оратора и на то, что сам Север горячо подтвердил это нам, помогавшим ему в судебном разбирательстве, сказав: «Невозможно, чтобы мною Плавциану был причинен даже малейший вред», тем не менее этот самый Плавциан после этого не прожил и года, но был умерщвлен, и все его изображения были низвергнуты.(5) Перед этим был выброшен на берег в гавани, названной именем Августа,
ЭПИТОМА КНИГИ LXXVII
LXXVI 1(1) По случаю десятилетия своего правления Север раздал всем жителям Рима, получающим хлеб, и преторианцам по столько золотых монет, сколько лет он находился у власти. Он чрезвычайно гордился этой щедростью, ибо и в самом деле ни один император никогда не одаривал такой суммой всех сразу; в целом же на этот подарок было израсходовано пятьдесят миллионов денариев.(2) Была отпразднована и свадьба Антонина, сына Севера, и Плавтиллы, дочери Плавциана; последний дал дочери такое приданое, которого хватило бы и пятидесяти женщинам царского рода. Мы видели эти дары, когда их несли через форум во дворец. Мы также приняли участие в свадебном пиршестве, устроенном отчасти с царственной, отчасти с варварской роскошью, и получили в подарок не только всевозможные обычные кушанья, но также сырое мясо и живых животных разного рода.(3) В это же время имели место и всевозможные игры по случаю возвращения и десятилетия власти Севера, а также его побед. На этих играх шестьдесят диких кабанов, выставленных Плавцианом, вступили друг с другом в бой по сигналу и среди большого числа прочих убитых на арене животных были слон и корокотта.(4) Этот последний — индийский зверь, и, насколько я знаю, тогда он был впервые привезен в Рим; окрасом шкуры он напоминает одновременно и льва, и тигра, а обликом представляет своеобразное смешение этих зверей с собакой и лисицей. В амфитеатре был сооружен огромный загон в виде корабля, способный одновременно вместить и выпустить четыре сотни зверей;(5) и когда он внезапно распался, из него выбежали медведи, львицы, пантеры, львы, дикие ослы, бизоны (это некая разновидность диких быков необычного вида), так что можно было в одно и то же время видеть, как в общей сложности семьсот диких и домашних животных бегают туда и сюда и подвергаются избиению. Ведь в соответствии с семидневной продолжительностью празднества и число животных составляло семь раз по сто.
2(1) На горе Везувий засиял ярчайший огонь и послышался такой мощный гул, что его было слышно даже в Капуе, в которой я живу всякий раз, когда нахожусь в Италии. Я выбрал это место по разным причинам, но более всего из-за его спокойствия, чтобы, отдыхая от городских дел, писать сей труд.(2) В связи с тем, что произошло на Везувии, неминуемыми представлялись перемены в государстве; и действительно, положение Плавциана не замедлило перемениться. Плавциан ведь, по правде сказать, достиг великого могущества и даже более того, так что даже народ в цирке однажды стал выкрикивать: «Что ты дрожишь? Почему бледнеешь? У тебя же в руках больше, чем у троих».(3) Сказано же это было как будто не про него, а по какому-то другому поводу, но под «тремя» имелись в виду Север и его сыновья Антонин и Гета; бледнел же и дрожал Плавциан постоянно как из-за того образа жизни, который вел, так и из-за надежд, которые питал, и из-за страхов, которые испытывал.
Однако до поры до времени истинное лицо Плавциана либо оставалось почти неведомым самому Северу, либо последний делал вид, что не знает о нем.
(4) Но после того, как его брат Гета на смертном одре рассказал ему обо всех делах и замыслах Плавциана, которого он ненавидел и теперь уже больше не боялся, Север поставил брату бронзовую статую на форуме и не только не оказывал больше своему префекту тех же почестей, что прежде, но и отобрал у него значительную долю власти.
(5) Плавциан был этим страшно возмущен; к тому же он и раньше ненавидел Антонина за то, что тот с презрением относился к его дочери, а теперь проникся к нему еще большей ненавистью, видя в нем причину пренебрежительного отношения к себе, и начал еще более свирепо нападать на него.
3(1) По этой-то причине Антонин, питавший отвращение к своей жене, которая была бесстыднейшим созданием, негодовал также и на Плавциана, потому что тот совал нос во все его дела и постоянно донимал своими упреками, и поэтому решил тем или иным способом избавиться от него.(2) С этой целью он через своего воспитателя Эвода подговорил центуриона Сатурнина и еще двух других людей того же звания сделать ему заявление о том, что десять центурионов, в числе которых были и они, получили от Плавциана приказ умертвить и Севера, и Антонина;(3) и они зачитали какую-то записку, которую будто бы получили в связи с этим заговором. Это произошло неожиданно во время празднества, устроенного во дворце в честь обожествленных предков, когда зрелища уже завершились и должен был начаться пир. Это обстоятельство отнюдь не поспособствовало обману,(4) ибо Плавциан никогда не решился бы отдать подобный приказ сразу десяти центурионам ни в Риме, ни во дворце, ни в тот день, ни в тот час и уж тем более в письменном виде. Тем не менее Север посчитал это свидетельство заслуживающим
4(1) Он поэтому спешно вызвал Плавциана, якобы по другому делу. Тот так спешил — либо это божество заранее предвещало ему погибель, — что мулы, на которых он ехал, замертво свалились во дворе дворца.(2) Когда он вошел, привратники, стоявшие у решетчатых дверей, пропустили внутрь только его одного, не позволив больше никому войти вместе с ним так же, как он сам когда-то поступил с Севером в Тианах. Это внушило ему некоторые подозрения, и он испугался, однако, не имея пути к отступлению, вошел.
(3) Север заговорил с ним весьма дружелюбно и спросил: «Что подвигло тебя так поступить? Почему ты решил нас убить?» Он предоставил ему слово и сделал вид, что готов выслушать его оправдания. Но, поскольку Плавциан всё отрицал и выражал изумление сказанным, Антонин, вскочив с места, выхватил у него меч и ударил кулаком;(4) он хотел даже прикончить его собственной рукой, когда тот сказал: «А ты оказался проворнее меня в убийстве»; но, остановленный отцом, приказал одному из слуг умертвить Плавциана. И кто-то, выдернув из его бороды несколько волосков, отнес их Юлии и Плавтилле, которые находились в одном месте и еще ничего не слышали о случившемся, и сказал: «Вот ваш Плавциан!», чем одну поверг в скорбь, а другую обрадовал.(5) Так этот человек, обладавший среди моих современников величайшей властью, перед которым испытывали страх и трепетали больше, чем перед самими императорами, и который уповал на еще большее, был убит своим зятем и вышвырнут из дворца на улицу; только потом по приказу Севера его тело подобрали и предали погребению.
5(1) После этого Север созвал сенат в курию, однако не стал возводить на Плавциана никаких обвинений, но просто посетовал на слабость человеческой природы, которой не по силам выносить чрезмерные почести,(2) и упрекнул самого себя за то, что так почитал и любил этого человека, а потом приказал тем, кто раскрыл ему заговор Плавциана, обо всем рассказать нам, но сначала удалил из курии тех, чье присутствие не было необходимым, с тем чтобы самим отказом дать им понять, что не вполне им доверяет.(3) Таким образом, из-за связи с Плавцианом многие подверглись опасности, а некоторые лишились жизни. Впрочем, Цэран, хотя и признавал, что был его другом (попросту притворяясь, как это обычно бывает с большинством людей, которые склонны причислять себя к любимцам судьбы) и что всякий раз, когда те, кто оказался в числе подозреваемых, приглашались в дом Плавциана прежде всех прочих, спешивших засвидетельствовать ему свое почтение, он следовал в их толпе где-то в самом конце, у последних ворот, тем не менее отрицал, что был посвящен в тайные замыслы Плавциана,(4) утверждая, что всегда пребывал в промежуточном положении, так что Плавциану казалось, что он остается снаружи, а тем, кто был снаружи, — что он находится внутри. Этими заявлениями он вызвал к себе еще большие подозрения, тем более что однажды, когда Плавциану приснилось, будто рыбы выскочили из Тибра и упали к его ногам, Цэран объявил, что тот будет править и сушей, и водой.
(5) Однако этот человек, проведя семь лет в ссылке на острове, был потом отозван назад, стал первым египтянином, включенным в состав сената, и занял должность консула, не исполняя до этого, подобно Помпею, никаких других должностей.(6) А вот Цецилию Агриколе, числившемуся среди первых льстецов Плавциана и никем из людей не превзойденному в своей порочности и разнузданности, был вынесен смертный приговор; вернувшись домой, он вдоволь выпил охлажденного вина, разбил кубок, купленный за пятьдесят тысяч денариев, и, взрезав себе вены, умер на его осколках.6(1) Что же касается Сатурнина и Эвода, то тогда они были удостоены почестей, но позже были казнены Антонином. Когда мы собирались воздать Эводу хвалу в нашем постановлении, Север остановил нас, сказав: «Негоже, чтобы в вашем заявлении записано было что-то подобное об императорском отпущеннике».(2) И не только этому человеку, но и всем прочим императорским вольноотпущенникам не позволял он заноситься и важничать; и за это он пользовался доброй славой. Сенаторы, со своей стороны, провозглашая ему хвалу, однажды даже прокричали такие слова: «Хороши у всех дела, потому что ты правишь хорошо!»(3) Плавтилла и Плавций, дети Плавциана, были тогда оставлены в живых — их сослали на Липару, но при Антонине они погибли; впрочем, и покуда были живы, влачили они жизнь, полную страха, бесчисленных бедствий и лишений.
7(1) Сыновья Севера, Антонин и Гета, словно бы избавившись в лице Плавциана от надсмотрщика, пустились во все тяжкие. Они путались с женщинами и растлевали мальчиков, сорили деньгами, приятельствовали с гладиаторами и колесничими, состязались друг с другом там, где имели общие интересы, но ссорились там, где их устремления расходились,(2) ибо если один увлекался чем-то, то второй непременно выбирал прямо противоположное. В конце концов они затеяли друг с другом некое состязание, устроив гонки на упряжках пони, и соперничали столь сильно, что Антонин свалился со своей двуколки и сломал ногу.(3) Во время болезни и лечения своего сына Север не пренебрегал ни малейшей своей обязанностью, но вершил суд и занимался всеми делами, относящимися к власти. За это он удостоился похвал, а за умерщвление Квинтилла Плавциана — осуждения. Он предал смерти и многих других сенаторов, причем некоторых после того, как им должным образом в его присутствии предъявляли обвинения, давали возможность выступить в свою защиту и выносили приговор.