Римская сатира
Шрифт:
Долго думал художник, чем быть мне, скамьей иль Приапом.
«Сделаю бога!» — сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю
Птиц и воров. Я правой рукой воров отгоняю,
........................................................
А тростник на моей голове птиц прожорливых гонит,
Их не пуская садиться в саду молодом на деревья.
Прежде здесь трупы рабов погребались, которые раб же
В
10 Общее было здесь всякого нищего люда кладбище:
Пантолаба ль шута, Номентана ль, известного мота.
С надписью столб назначал по дороге им тысячу пядей,
По полю триста, чтоб кто не вступился в наследие мертвых.
Холм Эсквилинский теперь заселен; тут воздух здоровый.
Нынче по насыпи можно гулять, где еще столь недавно
Белые кости везде попадались печальному взору.
Но ни воры, ни звери, которые роют тут землю,
Столько забот и хлопот мне не стоят, как эти колдуньи,
Ядом и злым волхвованьем мутящие ум человеков.
20 Я не могу их никак отучить, чтоб они не ходили
Вредные травы и кости сбирать, как только покажет
Лик свой прекрасный луна, проходя по лазурному небу.
Видел Канидию сам я, одетую в черную паллу [57] ,
Как босиком, растрепав волоса, с Саганою старшей
Здесь завывали они; и от бледности та и другая
Были ужасны на вид. Сначала обе ногтями
Стали рыть землю; потом теребили и рвали зубами
57
Палла — длинная парадная одежда римских женщин.
Черную ярку и кровью наполнили яму, чтоб тени
Вызвать умерших — на страшные их отвечать заклинанья.
30 Вынули образ какой-то из шерсти, другой же из воску.
Первый был больше, как будто грозил восковому; а этот
Робко стоял перед ним, как раб, ожидающий смерти!
Тут Гекату одна вызывать принялась; Тизифону
Кликать — другая. Вокруг, казалось, ползли и бродили
Змеи и адские псы. А луна, от стыда покрасневши,
Скрылась, чтоб дел их срамных не видать, за высокой гробницей.
Если я лгу в чем, пускай белым калом обгадят главу мне
Вороны; явятся пусть, чтоб меня обмочить и обгадить,
Юлий, как щепка сухой, Педиатия с вором Вораном.
40 Но зачем мне рассказывать все! Рассказать ли, как тени
Попеременно с Саганой пронзительным голосом выли,
Как украдкою бороду волчью с зубом ехидны
В землю зарыли они, как сильный огонь восковое
Изображение сжег, как, от ужаса я содрогнувшись,
Был отомщен, свидетель и слов и деяний двух фурий!
Сделан из дерева, сзади я вдруг раскололся и треснул,
Точно как лопнул пузырь. Тут колдуньи как пустятся в город!
То-то вам было б смешно посмотреть, как попадали в бегстве
Зубы Канидии тут и парик с головы у Саганы,
50 Травы и даже запястья волшебные с рук у обеих!
САТИРА
58
Священная дорога — одна из наиболее красивых улиц Рима, излюбленное место для прогулок.
Так, по привычке моей, о безделке задумавшись. Некто
Вдруг повстречался со мной, мне по имени только известный.
За руку взяв, он сказал мне: «Ну, как поживаешь, любезный?»
«Так, потихоньку, как видишь. За добрый привет — исполненья
Всех желаний тебе!» Но, видя, что шел он за мною,
Я с вопросом к нему: не имеет ли нужды во мне он?
«Мы ведь известны тебе, — он сказал, — мы ученые люди!»
«Знаю, — ему я в ответ, — и тем больше тебя уважаю!»
10 Сам торопясь, нельзя ли уйти, я пошел поскорее,
Только что изредка на ухо будто шепчась со слугою.
Пот между тем с нетерпенья дождем так с меня и катился
От головы до подошв. «О Болан, да как же ты счастлив,
Что с такой ты рожден головой!» — я подумал. А спутник
Улицы, город хвалить принялся. Но, не слыша ни слова,
«Верно, ты хочешь, сказал, ускользнуть от меня: я уж вижу!
Только тебе не уйти: не пущу и пойду за тобою!
А куда ты идешь?» — «Далеко! Мой знакомый — за Тибром;
Там, у садов; он с тобой незнаком. Что кружить попустому!»
20 «Я не ленив — провожу!» Опустил я с отчаянья уши,
Точно упрямый осленок, навьюченный лишнею ношей.
А сопутник опять: «Если знаю себя я, конечно,
Дружбу оценишь мою ты не меньше, чем дружбу другого,
Виска [59] , сказать например, или Вария. Кто сочиняет
Столько стихов и так скоро, как я? Кто в пляске так ловок?
В пенье же сам Гермоген мой завистник!» — «А что, — тут спросил я,
Чтобы прервать разговор, — есть и мать у тебя и родные?»
59
Виск — один из сыновей Вибия Виска, друга Августа.
«Всех схоронил! Никого!»—Вот прямо счастливцы! — подумал
Я про себя, — а вот я... еще жив на мученье! Недаром,
30 Жребий в урне встряхнув, предрекла старуха сабинка:
«Этот ребенок, — сказала она, — не умрет ни от яда,
Ни от стали врага, ни от боли в боку, ни от кашля,
Ни подагра его не возьмет... Но как в возраст придет он,
Надо беречься ему болтунов!» — Вот дошли мы до храма
Весты, а дня уж четвертая часть миновала! Мой спутник