Римская сатира
Шрифт:
Ты с ней беги к старику, накопившему много именья.
Ранний плод сада или домашнее, что есть получше,
Пусть он, почетнейший лар, и отведает прежде, чем лары.
Будь он хоть клятвопреступник, будь низкого рода, обрызган
Кровию братней, из беглых рабов, — но если захочет,
Чтоб ты шел в провожатых его, не смей отказаться!
Улисс
Как? чтобы с Дамой позорным бок о бок я шел?
Я под Троей был не таков: там в первенстве я с величайшими спорил!
Тиресий
20
Улисс
Все может снести великое сердце!
И не то я сносил! Но ты продолжай. Где я мог бы
Золота кучу достать, где богатство? Скажи, прорицатель!
Тиресий
Что я сказал, то скажу и опять! Лови завещанья
И обирай стариков! А если иной и сорвется
С удочки, хитрая рыбка, приманку скусив рыболова.
Ты надежд не теряй и готовься на промысел снова.
Ежели тяжба меж двух заведется, важная ль, нет ли,
Кто из соперников силен богатством, родных не имеет,
Ты за того и в ходатаи, пусть он и нагло и дерзко
30 Честного тянет к суду. Будь ответчик хоть лучший из граждан,
Но если сын у него да жена — за него не вступайся!
«Публий почтенный! — скажи или — Квинт! (потому что прозванья —
Знатности признак [115] — приятны ушам!) — меня привязало
Лишь уваженье к тебе; а дела и права мне знакомы.
115
...прозванья — знатности признак... — Называть кого-либо по первому имени было знаком почтения со стороны говорящего (ср. Петроний, «Пир у Трималхиона», где рабы называют своего хозяина «Гай»).
Лучше пусть вырвут глаза мне, чем я допущу, чтоб соперник
Хоть скорлупкой ореха обидел тебя. Будь покоен!
Ты не будешь в потере; не дам над тобой надругаться!»
После проси, чтобы шел он домой и берег бы здоровье.
Сам хлопочи, хоть бы рдеющий Пес раскалывал злобно
40 Статуи вовсе безгласные или с распученным брюхом
Фурий плевал бы снегом седым на высокие Альпы!
«Ну, посмотри-ка! — тут скажет иной, толкнувши соседа. —
Вот трудолюбец, вот друг-то какой! вот прямо заботлив!»
С этим огромные рыбы и сами собою повалят
В сети твои, а из них и в садок! Но ежели хворый
В доме богатом есть сын, то, чтобы отвлечь подозренье
Холостых богачей, угождай и поползай, в надежде
Быть хоть вторым в завещанье, на случай ежели мальчик
Рано отправится к Орку. Тут редко случится дать промах!
50 Если кто просит тебя прочитать его завещанье,
Ты откажись и таблички рукой оттолкни, но сторонкой
Сам потихоньку взгляни между тем: что на первой табличке
В строчке второй,
Многие вместе; все это быстрей пробеги ты глазами.
Часто писец из ночных сторожей, завещанья писавший,
Так проведет, как ворону лиса! И Коран этот ловкий
Будет потом хохотать над ловцом завещаний, Назикой!
Улисс
В исступленье пророческом ты или шутишь в загадках?
Тиресий
О Лаэртид! что изрек я, то будет иль нет, непременно!
60 Дар прорицанья мне дан самим Аполлоном великим!
Улисс
Ежели можно, однако, скажи мне: что это за басня?
Тиресий
Некогда юный герой, страх парфян, из Энеева рода [116] ,
Славой наполнит своею и землю и море. В то время
Дочь за Корана свою выдаст замуж Назика, из страха,
Чтобы богатый Коран с него не потребовал долгу.
Вот же что сделает зять. Он тестю подаст завещанье
С просьбой его прочитать. Назика противиться будет.
116
...юный герой... из Энеева рода... — Октавиан.
Но возьмет, наконец, и прочтет про себя, и увидит,
Что ему завещают одно: о покойнике плакать!
70 Вот еще мой совет: когда стариком полоумным
Хитрая женщина иль отпущенник правит, то нужно
Быть заодно; ты хвали их ему, чтоб тебя расхвалили!
Будет полезно и то! Но верней овладеть головою:
Может быть, сдуру стихи он пишет плохие, старик-то?
Ты их хвали. Коль блудник он — не жди, чтоб просил: угождая
Мощному, сам ты вручи Пенелопу ему.
Улисс
Неужели,
Думаешь ты, соблазнить столь стыдливую, чистую можно,
Ту, что с прямого пути совратить женихи не сумели?
Тиресий
Дива нет — шла молодежь, что скупа на большие подарки,
80 Та, что не столько любви, сколько кухни хорошей искала.
Вот почему и чиста Пенелопа; но если от старца
Вкусит она барышок и разделит с тобой хоть разочек, —
Ты не отгонишь ее, как пса от засаленной шкуры.
Вот послушай, что в Фивах случилось. Старушка лукаво
Там завещала, чтоб тело ее, умащенное маслом,
Сам наследник на голых плечах отнес на кладбище.
Ускользнуть от него и по смерти хотела затем, что
Слишком к живой приступал он. Смотри же и ты: берегися,
Чтоб не выпустить вовсе из рук неуместным стараньем!
90 Кто своенравен, ворчлив, тому говорливость досадна.
Впрочем, не все же молчать! Стой, как Дав, лицедей всем известный,