Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
— Три ложки сахара и двойную порцию кофе, — немедленно потребовал кузен, развешивая по комнате полупрозрачные листки виртуальных окон. — Нет, четыре. Четыре ложки сахара. Итак. Ставка в первую очередь — передел голосов в сенате. И флот, да. Чтобы заполучить флот, придется ваши действия как следует оправдать. Удачно вышло, что Люций приволок нам в трюмах этого полудохлого инопланетника. Вот тот факт, что Симон Тарквиний тоже полудохлый — это наоборот неудачненько. И второй, как там его. Который сбрендил. С такими картами поди выиграй. Ну, как-то справимся.
— Симону Тарквинию растят новое сердце, скоро смогут сделать пересадку. Это же хорошо?
Электра поймала себя на том, что вопросительно заглядывает кузену в глаза, уж очень уверенно тот держался, очевидно, даже получая удовольствие от сложившейся ситуации. Ее саму потряхивало от лекарств и тонизирующего, а страшнее всего было снова предстать перед толпой недоброжелательно настроенных людей, каждый из которых будет смотреть на нее, смотреть, смотреть…
— Для него-то хорошо, а вот нам его показания не факт, что на руку.
Страх наконец пересилил и привычную сдержанность, и отрешенность, которых она так старалась придерживаться для работы. Она почувствовала, что сейчас заплачет. Охватило невыносимое желание отказаться от любой ответственности, свалить все на брата. Она всегда мечтала о брате, чтобы защищал, поддерживал, смешил. Как Люций, только чтобы она не отвечала за него, а ему бы ничего не было от нее нужно. И вот он, брат. Пусть примет любое решение, хотя бы и худшее.
В кабинете умные машины создавали самую приятную и удобную для работы среду. Мягкий, будто бы утренний свет, такой бодрящий и не утомительный для глаз. Чья-то рука бережно и внимательно настроила здесь все. Шумоподавляющие поля почти гасили рокот сердца и легких огромного левиафана, названного именем утренней звезды.
«Прохождение Венеры по диску Солнца ожидается сегодня после полудня» — очередная саднящая вспышка памяти, малая. Это вещает моложавый педагог, ведущий передачу для детей, увлекающихся астрономией. Люций, согнувшись. подкручивает что-то в механизме оптического телескопа, толстый цилиндрический корпус отблескивает солнечными зайчиками. Светлый вихор торчит посреди лба, лопатки и напряженная дуга позвонков — под футболкой. Шея смешно загорела золотистым и уже облупилась. И сама Электра — такая же загорелая и тощая.
Так здорово лежать на нагретой крыше дома Аурелиев, и под ними во все стороны, в тонком весеннем воздухе — живописные крыши Вечного Города. Все эти здания законсервированы и большая часть из них — музей под открытым небом. Но есть и жилые дома.
«Люций, не забудь фильтр поставить, — беспокоится девочка-Электра. — Нельзя без защиты смотреть на Солнце, получишь ожог сетчатки, не забудь, что вчера в кружке рассказывали».
Люций отмахивается, еще раз проверяет настройку, телескоп вспыхивает в ее памяти нестерпимым блеском, золотая лучинка, латунная заноза в эмалево-голубом циферблате неба.
Лежал потом с заклеенными глазами неделю, идиот.
Голос Антония доносится как будто издалека. Из немилого, невыносимого настоящего.
— Ты ела?
— Не хочется.
— Пила вчера? Много?
— Какая разница?
— Нет, дорогая сестра, так не пойдет. Ну-ка.
Антоний с чипа запрограммировал синтезатор и добыл из него какой-то жидкий коктейль, сунул ей.
— Протеиновый кофе, давай, потихоньку. С аскорбинкой — спасет тебя от похмелья.
Она страдальчески поморщилась. Пришлось сделать глоток, потом еще один. Кисло-сладко и одновременно безвкусно, но в голове чуть посветлело. От Антония, казалось, исходила ровная уверенная поддержка.
— Давай как следует подготовимся, заседание будет важным. Сама понимаешь.
— Антоний. Есть новые сведения. Посмотри, я тут краткую выжимку сделала.
Она подключила кристалл к проектору, развернула огромный, привычно и успокоительно мерцающий экран, выделив цветом главное.
— Видишь? Получается, Тарквинии ведут какие-то разработки, теоретически опасные для целой цивилизации. Не понимаю, куда они там докопались, но вот, смотри, данные допроса Симона Тарквиния. И разработки эти давние!
Антоний долго листал файл, хмурил брови. Потом просиял.
— Вот что, кузина. Насчет того, что они своими экспериментами какой-то там разумной расе вредят, это, как ты понимаешь, всем срать. Сенату в особенности. Прямо с сенатского купола. А вот что можно Тарквиниям вменить, так это то, что лаборатория с энергетической установкой находится где? На Земле! А если она рванет? А прямая угроза римским гражданам? А безответственность? А статут о науке? Вот этого, наверное, и хотел адмирал в своем самоубийственном рывке к Солнечной, просто он не успел выдвинуть обвинение, и, стало быть, ты как его невеста можешь сделать это вместо него.
— Как это, всем срать? — переспросила Электра. Протеиновый коктейль не слишком помог делу, ее все еще знобило. Она снова с отвращением услышала в своем голосе просительные интонации. — Посмотри, тут же показания… Симон ученый, он же должен знать, о чем говорит. Он утверждает, что установка истощает, что там у них? Квантовый узел? Конечную точку перехода? Мне знаний не хватает, но явно же гадим. Тарквинии гадят. И инопланетник это подтвердил, когда в себя пришел.
Антоний легчайше поморщился и посмотрел на нее с сочувствием.
— Ты можешь вспомнить, когда Великий Рим в последний раз хотя бы признавал существование другой цивилизации, не говоря уж о том вопиющем факте, что у оной цивилизации есть права? Братьев-козопасов мы в расчет не берем, они, как ни крути, совсем недавно с нами расплевались.
Электра пожала плечами.
— Пожалуй, нет.
— То-то же. А вот проведение потенциально опасных исследований под ногами электората — это свежо. — Антоний замолчал и прикрыл глаза, что-то помечая себе в чипе. — Сейчас с основным разберемся и надо будет привести сюда этого тайи Ллира и поговорить с ним.