Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
Так что же сказать? Вот ваш адмирал, лежит, замороженный как мертвец, и вряд ли когда-то еще поднимется на мостик своего «Люцифера»?
А пленники с Луны, которых выскребли из их камер как нечто ненужное, как песок, который зачерпывают пополам с грязью и водой, чтобы вымыть из него золотую крупинку. Что им сказать и, важнее, что с ними делать?
Люций бы знал. Он умел найти слова утешения и поддержки. И куда лучше нее чувствовал, когда они бывают нужны.
— Я поплачу потом, а сейчас… да, надо позаботиться о людях. Сейчас я встану.
…- Оставьте, это может подождать! Проводите меня к кузине! — послышался за матовой дверью криоотсека звучный мужской голос. Она сегодня уже слышала его по межпланетной связи.
— Но… патриций Флавий! У вас сильный ожог. Вам надо немедленно…
— Оставьте, я сказал! Электра, ты здесь? Это Антоний!
Электра посмотрела на дверь, поняла, что сидит рядом с криокапсулой с остановившимся взглядом, молча раскачиваясь на пластиковой табуретке, как какая-то чертова аллегория отчаяния. Она встала, выпрямилась. Потом с чипа открыла дверь и скрестила руки на груди.
В дверном проеме появился ее кузен, знакомый уже по видео и той фотографии на яхте. Сейчас он был не в римской лорике, а в модном бело-красном пилотском комбинезоне, лицо с правой стороны покрывал странный красноватый загар. За ним бежал медтехник с открытой банкой заживляющего геля и причитал. Антоний влетел в криоотсек и сразу затормозил. Потом перевел взгляд на капсулу. Беспечное выражение, которое он умудрялся сохранять на пришкваренной плазмой физиономии, слегка угасло. Брови чуть сдвинулись. Потом он молча прошагал к медицинскому шкафчику, стукнул дверцей, достал оттуда шелестящий серебряный клок термоодеяла, набросил Электре на плечи и закутал ее. Снова цыкнул на техника.
— Пойдем, милая сестра. Не надо тебе тут быть, да и холодно. Идем, сделаю пару коктейлей, намажу чем-нибудь свой юпитерианский загар и поговорим спокойно.
Голос его слышался как из-под воды, а лицо слегка расплывалось. Видимо, укол, наконец, подействовал. Электра ощущала себя спокойной, очень спокойной. Как космос.
— Идем.
Вместе они прошли по коридору, то и дело минуя молчаливых и растерянных членов команды, серебристое тонкое одеяло шелестело и переливалось как фантасмагорическая мантия. Электра закуталась плотнее. Зашли в малую переговорную, она уже казалась обжитой — всюду валялись пустые стаканчики из под кофе, а также уныло жужжал робот-черепашка, который всосал пачку размокших салфеток и вследствие этого заглох. Антоний пожалел беднягу, поднял его и сунул в очистное гнездо к собратьям. Потом провел Электру к столу, усадил, молча прошел к бару и начал звякать бутылками.
— Антоний Флавий. Здравствуй. Приятно познакомиться.
Кузен обернулся, в руке его обнаружился высокий бокал с многослойным содержимым.
— Несмотря на обстоятельства приятно и мне. Вот, держи.
Электра в упор посмотрела на него, аккуратно сложив руки ладонями на стол.
— Итак. Зачем ты прилетел.
— Мне кажется, тебе не помешает поддержка, м?
Она посмотрела на человека напротив, живого и теплого, с усилием возвращая себя к реальности. В его смуглое лицо, в глаза цвета крепкого чая. На бокал в его протянутой руке. Она не в том положении, чтобы отталкивать протянутую руку.
— Ты прав. Извини. Давай попробуем еще раз.
— Давай, — Антоний серьезно посмотрел на нее. — Итак. Я Антоний Флавий, старший сын Корнелия, по образованию юрист, а по призванию демагог. Несколько выигранных сенаторских предвыборных кампаний и больше десятка историй помельче. Так что семья в моем лице посылает тебе так сказать лучшее, что у них есть на этот момент. Вояк у тебя, как мне кажется, и так достаточно.
Он отпил из своего бокала, а второй все-таки сунул ей. — Итак, я тебе немедленно дам первый совет. Объяви трехдневный траур. Незамедлительно.
— Я Электра Флавия. Временная хранительница Второго Объединенного флота… Очевидно, так себе родственница. И тугодум: что мне даст трёхдневный траур?
— Передышку. Как ты наверное знаешь, официальная невеста, потерявшая жениха, три дня проводит в тишине и одиночестве. Никаких контактов, понимаешь? Ни с сенатом. Ни с Семьями. Ни, если сочтешь нужным, с капитанами кораблей. Хотя с ними я бы как раз контакты наладил, да побыстрее. За три дня я разработаю какую-нибудь хорошую публичную стратегию, важно только понять, какие у тебя цели.
— С целями я сейчас тебя разочарую. — Она сделала долгий глоток. Коктейли кузен мешал отменно. — Моей целью было вернуть адмирала на «Светоносный», избить его до потери чувств и бросить разгребать заваренную кашу.
— Ну что сказать, два из трех пунктов формально выполнены. Прости, но я должен спросить. У него есть шансы выйти из морозильника?
— Врач считает, что нет. Каша осталась мне. Полный чан каши.
— Пожалуйста, прими мое искреннее сочувствие. Значит траур надо объявлять как можно скорее, пока сенат не опомнился. Скажи им, что после этих трех дней ты намерена выступить с… ладно, это мы позже обсудим с чем, когда ты отдохнешь. С речью. Справишься, сестренка? Хочешь еще коктейль? Что-то покрепче?
— Да и да. Ты кругом прав. Как объявить траур, есть какая-то процедура? Я сделаю это, а потом расскажу тебе, что тут происходит.
— Надо просто связаться с сенатом, причем лично, и кратко выступить. А белую одежду, я смотрю, ты уже надела, — он кивнул на ее мундир. — Все нужные формальности я улажу и текст для тебя подготовлю. Семья тебя поддержит, Электра. Думаю, здесь подойдет вариант с трауром по пропавшему без вести жениху, потому что видят боги — мы и впрямь не знаем, где он сейчас странствует.
— Странствует! У него не фиксируется мозговая деятельность! Они — мы — он сам себя погубил! Почему-то отправить меня на «Светоносный» со своим кольцом он счел достаточным поводом для такого риска.
— Я не имел чести быть с ним знакомым, но уверен, что самый амбициозный адмирал в современной истории Рима не стал бы действовать опрометчиво. Значит, считал, что ты для чего-то нужна именно здесь и ты справишься. Ты. Мы. Но сначала, конечно, я бы хотел подробно послушать, с чем надо справляться. Держи вот вторую порцию, а я пойду и подготовлю все для твоего выступления перед сенатом. И речь тебе набросаю кратенькую. А, черт, рожу намазать все-таки надо! У моего эола щиты хоть и усиленные, почти военная эгида, но Тарквинии, мне кажется, что-то против меня имели. На два заряда больше, чем надо бы.