Римская звезда
Шрифт:
О век цифры, бессмысленный и бестолковый!
Так я и подошел вплотную к наинеприятнейшему и наиопаснейшему: к гадателям.
Отчего мне не хотелось обращаться к их услугам? Во-первых, среди этой публики шарлатанов больше, чем люмпенов среди римлян. Во-вторых, попадая то под один, то под другой карающий эдикт еще со времен Книда Корнелия, гадатели обычно в своей подлости готовы идти куда дальше других категорий доносчиков и наушников – лишь бы только выслужиться перед народом римским и оттянуть очередной неизбежный эдикт об изгнании. Появление грека Дионисия, разыскивающего некую Фабию, супругу Публия Овидия, не прошло бы незамеченным в их среде.
Что мне оставалось делать перед лицом подобной опасности?
Упершись в пункт F своего списка – только пренебречь ею.
2. Маг и прорицатель Гермоген, он же Элло, жил возле фонтана Персея, что в одном квартале от храма Юноны Луцины на Эсквилине.
Я узнал о Гермогене случайно, подслушав за завтраком разговор двух провинциалов. Один из них, помоложе, распускал сопли по поводу какой-то девки. Ну, скажем, Путаниллы – чтоб я так помнил.
«Путанилла, негодница, знать меня не желает, подарки не принимает, все с сынками богатеев гуляет… Наложу на себя руки, так и знай!»
Второй – то ли его родственник, то ли компаньон – поначалу встречал стенания влюбленного холодно: «Так тебя послушать, ты уже восьмижды покойник. Первый раз ты наложил на себя руки, когда тебе не дала Ургулания, второй раз – из-за Лаиды, третий – из-за Гликеры…»
«Нет! То все были мимолетные увлечения! А теперь – смотри!..»
С этими словами молодец вскочил и, схватив со стола нож, полоснул себя по ладони.
Вот уж чего я не ожидал!
С ладони на пол зачастили алые капли.
«Кровью своей клянусь, не будет мне жизни без Путаниллы!»
Если бы не кровавая капель, я бы решил, что два дурака репетируют неизвестную мне комедию Плавта.
«Тьфу, осел», – сплюнул второй провинциал. Тон его, однако, сменился с пренебрежительного на сочувственный: «Ладно, если уж ты так мучаешься, значит готов на крайние средства. Я тебе дам один совет…»
Он понизил голос, но все равно – не особо таился. За соседним столом, где я жевал свою тушеную капусту, по-прежнему было слышно.
«В доме Нумидийских Трофеев, возле фонтана Персея, живет некто Гермоген. Его тайное имя Элло, что означает Старец. Он составляет гороскопы, защищает от порчи, сведущ в разыскательных гаданиях и любовной магии. Так ты вот что сделай: возьми побольше денег и отправляйся к Гермогену. Он такие привороты знает, что Путанилла вся враз станет твоя от волос до пяток».
«А с чего ты взял, что этот Гермоген не шарлатан?»
«Это достойный доверия человек. К нему обращалась еще моя мать, когда…»
Наставник молодежи перешел на шепот. Ну и на здоровье: отношения его матери с Гермогеном меня не касались.
Через два часа я уже стоял перед фонтаном Персея. Поглазел на прикованную к скале Андромеду, на чудище и на греческого героя. Отметил про себя, что в доме рядом с фонтаном расположена харчевня «Салерн». И если бывать здесь мне раньше не доводилось, то о харчевне я слышал самые лестные отзывы. Кухня, говорили, у них очень хорошая. Надо будет зайти, ознакомиться…
А вот и искомый дом. С виду ему не меньше ста лет. Основания колонн по краям фасада украшены барельефами с добычей, захваченной в Африке кем-то из соратников Гая Мария. Каковой соратник, вероятно, и построил дом на вырученные от продажи трофеев средства, но приличествующей случаю памятной доски почему-то не оставил.
О том, что трофеи именно нумидийские, свидетельствовали только барельефы слонов. Предметы вооружения, грубые доспехи и крошечные лошади на мой невоенный взгляд могли быть привезены откуда угодно, хоть из Фракии.
На стук дверь открыл невысокий, основательно косматый мужчина, одетый в рубаху и штаны. В общем, варвар варваром.
Глаза у него были бледно-голубые, ясные и очень недобрые.
– Кто тебе?
– Мне нужен Гермоген.
– Какое дело? – латынь привратнику давалась с трудом.
– Я нуждаюсь в помощи того самого свойства, которую Гермоген, он же Элло, – уточнил я, чтобы продемонстрировать свою осведомленность, – оказывает добрым людям посредством своего великого искусства.
– Господин работает дорого.
– Деньги есть.
– Какое имя тебя?
– Дионисий.
– Иди.
В его устах это значило не «иди отсюда», а «заходи». Варвар пригласительно отступил от двери на два шага.
После непродолжительного ожидания перед бассейном, в котором цепенели три маленьких крокодила, я был препровожден в кабинет с глухими стенами. В центре стоял обширный стол. Столешница из лимонного дерева имела непривычную форму правильного пятиугольника.
При этом стол был развернут таким образом, что одна из вершин пятиугольника смотрела ровно в грудь входящему.
В углах стола стояли свечи.
Человек, сидевший напротив входа, – а это был Гермоген, кто же еще, – оказался с виду куда моложе, чем я ожидал.
Он выглядел лет на тридцать пять – тридцать восемь, не больше. Впрочем, внешность у Гермогена была не латинская, а следовательно и судить по ней о возрасте следовало осторожно.
Кожу маг имел смуглую, с желтоватым оттенком. Нумидиец-полукровка? На лишенной растительности голове покоился венок из ветвей маслины. К венку была привязана головка чеснока. На груди у Гермогена висел объемистый мешочек, о содержимом которого оставалось только догадываться.
Сплюснутый нос, большие оттопыренные уши и тяжелая челюсть производили отталкивающее впечатление. Меня, впрочем, подобная внешность обнадежила. Записные шарлатаны имеют вид либо слащаво-смазливый (ибо такими их хотят видеть состоятельные заказчицы), либо фальшиво-благообразный (это – в расчете на состоятельных заказчиков).
Перед Гермогеном лежали грифель и писчие дощечки. Рядом с ними стояла бронзовая миска с водой. Это значило, что он намерен прибегнуть к леканомантии – созерцанию божественных откровений в воде.