Римская звезда
Шрифт:
Затем Гермоген встал в полный рост (оказавшийся впечатляющим: локтей шесть) и обратился ко мне:
– Вот что я тебе скажу, Публий Овидий Назон. Найти человека тяжело, очень тяжело. Хоть он в Риме живет, хоть в Италии, хоть где. Но тебе повезло. Я сильный гностик и ты обратился ко мне в мой сильный месяц. Так что, я думаю, исход леканомантии с применением подлинной фотагогии будет благоприятным. Поскольку ты, как мы установили, являешься дважды убийцей, мне придется провести над твоим именем дополнительный обряд очищения. Этот обряд будет стоить тысячу сто один сестерций. Далее. Через три дня будет ночь новолуния. В ту ночь я проведу мистерию гносиса и после шестого часа следующего дня ты сможешь прийти ко мне за результатами. Я прошу тебя выплатить мне сейчас семь тысяч семьсот семь сестерциев в качестве задатка. Если мне удастся выяснить точное местоположение твоей супруги, тогда ты мне выплатишь еще столько же.
– Так и сколько, выходит, я должен заплатить тебе прямо сейчас?
– Восемь тысяч восемьсот восемь сестерциев.
– И эту сумму я тебе отдам просто так? Безо всяких гарантий успеха?
– Почему же просто так? Я напишу тебе расписку. А насчет гарантий я тебе уже сказал: я сильный гностик. Я бы мог смело просить сейчас обе половины своего вознаграждения. Но я не хочу смущать тебя.
Что же, я с самого начала знал, на что иду. Оставалось только беспрекословно отсчитать заявленную сумму в золотых. Храни я свои деньги в сестерциях, у меня пупок развязался бы таскать столько серебра.
Мы управились одновременно: когда я покончил со счетом, Гермоген как раз дописал и отдал мне расписку.
– Да, последнее. Напиши мне свое полное имя, – с этими словами он протянул мне чистую дощечку.
– А это еще зачем?
– Я же должен проводить над чем-то обряд очищения! Поскольку ты являешься, как мы говорим, косвенным убийцей, для очищения достанет твоего имени. В противном случае три дня подряд коровьей мочой и кедровой золой пришлось бы оттирать тебя лично.
3. Спустя четыре дня, как мы и договаривались с Гермогеном, я вновь направился к дому Нумидийских Трофеев.
Вышел я, однако, с таким расчетом, чтобы оказаться возле фонтана Персея многим раньше назначенного времени.
Я уговаривал себя, что Гермогена ни в чем не подозреваю, а всего лишь желаю воспользоваться предоставившейся возможностью пообедать в харчевне «Салерн». Поскольку после гибели Рабирия я почти совсем отказался от прогулок по городу, разнообразие моего стола оставляло желать лучшего. К тому же, деньги приходилось экономить и Титана я посылал на рынок за лакомствами считаные разы.
А что я – не заслужил нормальной кухни? Вот пообедаю как человек, поем знаменитых луканских колбасок, пирожков с маком, морских ежей – а там уже и время подойдет отправляться к Гермогену за результатами «леканомантии с подлинной фотагогией».
Однако, в глубине души я вынашивал один незатейливый замысел. Дело в том, что «Салерн» находился считай ровно напротив дома Нумидийских Трофеев. Между ними возвышался фонтан Персея во всем великолепии. Это позволяло надеяться, что из харчевни будут просматриваться подходы к дому.
Зайдя в «Салерн», я убедился, что был совершенно прав. Два стола в харчевне стояли так, что от них, через частые решетки в окнах, были видны и колонны со слонами, и черная дверь с бронзовыми накладками. А вот уже все прочие места, расположенные в глубине харчевни, позволяли созерцать лишь нескольких вспомогательных нимф фонтана, из числа окружающих скалу с прикованной Андромедой.
Оба стола близ окон были свободны.
Я сел, сделал заказ и принялся соглядатайствовать. Надкушенный пирожок застыл у моего рта, когда я увидел четырех солдат городской когорты.
Один из них непрестанно оглядывался по сторонам. Был момент, когда казалось, что он посмотрел прямо мне в глаза! Но, само собой, в полумраке за частой решеткой разглядеть меня было невозможно.
Затем солдат заслонила скала в центре фонтана – та самая, с прикованной Андромедой. Если бы стражи городского спокойствия свернули в проулок, я бы их больше и не увидел. Это значило бы, что мои подозрения относительно Гермогена-Элло яйца выеденного не стоят.
Но солдаты, один за другим, вновь возникли в моем поле зрения. Они подошли к дверям дома Нумидийских Трофеев и постучали. Им открыл все тот же голубоглазый привратник-варвар. Без расспросов и пререканий (значит, предупрежден!) он впустил их в дом. Затем шагнул за порог и начал, фут за футом, экзаменовать взглядом площадь вокруг фонтана.
Я, боясь пресловутой зоркости варварских народов, на всякий случай отвернулся. Несколько минут сосредоточенно рассматривал картины жизнерадостного сельского изобилия на противоположной стене харчевни и лихорадочно соображал как быть дальше.
Когда я вновь отважился посмотреть на дом Нумидийских Трофеев, его дверь была уже плотно затворена, а германец исчез.
«Проклятье, предчувствия меня не обманули! Гермоген донес на меня, мне приготовлена засада! Ай да молодец!»
– Напомни, что еще там в моем заказе?
– Ежик, ежик морской, с хренком! – хозяин «Салерна» был угодлив до тошнотворности.
– Скоро будет готов?
– Минуток через десять.
– Я вспомнил об одном срочном деле. За ежом пришлю своего слугу. Вот деньги вперед.
– Хорошо! Всенепременно! А как тебе понравились наши колбаски?
За окном громыхнул гром, начал накрапывать дождь.
– Колбаски, клянусь Палладой, украсили бы стол в лучших домах моего родного Коринфа!
– А латынь у тебя отличная!
– Мой отец италик. Ну, счастливо.
– Счастливо, господин.
Дождь был мне на руку. Прикрыв голову полой плаща, я тем самым фланкировал свое лицо от возможного наблюдения из окон дома Нумидийских Трофеев.
И все равно – первый шаг прочь из харчевни стоил мне таких усилий, будто я намеревался перемахнуть Рубикон. Именно об этом цезаревом Рубиконе я и думал отчего-то, выйдя под дождь, поворачивая налево и потом, почти сразу – еще раз налево.
Оказавшись в тесном проходе между двумя инсулами, я прибавил шагу.