Римский период, или Охота на вампира
Шрифт:
Одни в котле.
Думая об этом и терзая себя виной за то, что они там, а я тут, я подошел к своему дому и увидел свет в своем окне. Не поверив своим глазам, я еще раз отсчитал четвертое окно от угла – да, это мое окно, но почему в нем свет? Почему у Саши Ютковского и у Лени с Верой и Ником темно, а у меня свет?
Ничего не понимая, я поднялся наверх, ключом открыл дверь в квартиру, прошел по коридору в свою комнату и…
Сильвия – в моей клетчатой ковбойке и с распущенными по плечам мокрыми волосами – сидела, поджав голые ноги, на моей кровати и читала мою рукопись.
– Ты бардзо добже пишеш… – сказала она. – А хто то есть
– Как ты?.. – Я даже не знал, что спросить. – Как ты оказалась в Италии?
– В багажнике самоходу, – объяснила она. – Я вже тыждэнь в Италии, в Прати. Мы там працюемо на фабрике телевизоров – я и Эльжбета. И живем недалэко фабрики. Где ты был? Я вжэ два разы в море купалась. Ты бенджешь мня целовать, чи ни?
Москва, Центр, Иванову
26-го Турист отбыл в Италию поездом вместе с другими туристами. Наблюдение за Туристом сдаю итальянской фирме.
Австрия, Вена, 26.03.79
Зайти в Американское посольство с улицы можно только при наличии американского паспорта, но мне до него еще ой как далеко! Поэтому я, разорившись на двести лир, позвонил из телефона-автомата и сказал Грегори Черни, что должен с ним увидеться. Обычно при таких звонках он назначал мне встречу во время своего обеденного перерыва и вел меня обедать либо в «Амбассадор», либо чуть ниже по виа Венето, в зеленую стекляшку американизированного «бистро».
Однако бесконечно злоупотреблять глубиной его кармана было невозможно даже при моей наглости, и поэтому последние дни я не звонил ему вовсе. Но теперь статья Вити Кожевникова жгла мне руки и душу, она не могла ждать до моего прибытия в США, и я набрал коммутатор посольства, назвал дежурному добавочный Грегори.
– О! – сказал Грегори подозрительно хриплым голосом. – Хорошо, что вы позвонили, вы нам нужны. Вы можете прийти в посольство?
В этой короткой фразе было две загадки. Судя по хрипотце его голоса, Грегори опять в запое и «закуре»: когда он пьет, то курит беспрестанно. Но с чего ему пить? Ведь Лина здесь… А вторая загадка: «вы нам нужны». Я нужен Американскому посольству! Ни фига себе! Я еще не получил американскую въездную визу, я еще не добрался до Голливуда, а уже им нужен!
То-то!
Преисполнившись чувством собственной ценности для Соединенных Штатов Америки, я за три минуты взошел вверх по Барбенини и Венето к посольству и предъявил дежурному в воротах зеленую бумажку советской выездной визы. Он набрал по телефону короткий внутренний номер, и через минуту Грегори вышел за мной из здания посольства. Одного взгляда на его небритые щеки было достаточно, чтобы понять, что с этим щеголем, денди и суперменом случилось ЧП. Но я не стал его ни о чем расспрашивать – если я им нужен, то они сами все расскажут.
Какими-то коридорами и лестницами Грегори повел меня на третий этаж, в задние комнаты посольства. По дороге, больше чтобы заполнить паузу, чем из соучастия или по дружбе, он спросил:
– У вас какие-нибудь проблемы?
Хотя я считался чуть ли не членом его семьи, мы оставались на вы, и до
– Мы это знаем…
– И всё? – удивился я.
– Что «всё»?
– Ну, знаете, и всё? Или что-то делаете?
– Сейчас поговорим… Сюда, пожалуйста, – ответил он и завел меня в какую-то комнату, удивительно похожую на комнату для допросов зеков при советских тюрьмах – здесь не было ничего, кроме простого письменного стола с пишущей машинкой и двух стульев. Никаких картин или портретов на стенах, никакой другой мебели и даже окон – просто глухая маленькая комната с длинной неоновой лампой под потолком.
Правда, возле стола стоял консул – тот самый, похожий на Жванецкого, который проводил со мной ознакомительную беседу два месяца назад.
– Hi, Mr. Plotkin! How are you? – сказал он, и его живые карие глазки тут же впились в меня, оценивая мою персону, словно ему предстояло решить, выдать за меня замуж свою дочь или нет.
Но я не попался на его удочку и не стал объяснять, как я поживаю, – я уже знал, что «хау ар йю?» вопрос чисто риторический, и ответил «Жванецкому» той же валютой:
– Hi, Mr. Consul! How are you?
Он промолчал, обменялся взглядом с Грегори и ушел.
– Хорошо, – сказал мне Грегори, и я понял, что заслужил – уж не знаю чем – одобрение консула и сейчас меня будут сватать к его дочери.
Я сел на стул, Грегори сел через стол от меня, положил перед собой статью Кожевникова.
– Вадим, – сказал он, – вы еще не гражданин США, и я, честно говоря, не знаю, как мне с вами разговаривать…
– Без патетики, – попросил я. – Что у нас случилось?
– У нас? – озадаченно переспросил он. – У кого у «нас»?
– У нас – это у Соединенных Штатов.
Он усмехнулся, достал «Мальборо», ударом ногтя под донышко пачки выбил сигарету до пояса и протянул мне.
Мы закурили от его зажигалки.
– Хорошо, – сказал он. – Без патетики. Дело вот в чем. Мы действительно знаем, что творится в Италии. И куда больше, чем написано в этой статье. Скажу вам честно: раньше, до конца шестидесятых годов, мы тратили миллионы долларов, помогая местным антикоммунистам удержать Италию от перехода в советский лагерь. Но при новой администрации в Белом доме многое изменилось. Не мне это обсуждать, я излагаю только факты. Наше правительство взяло курс на защиту прав человека, а не государств. В результате функции нашей организации значительно сузились. Недавно было принято новое Исполнительное постановление, по которому мы получили кучу запретов – теперь мы не имеем права проводить тайные операции, внедрять своих людей во враждебные нам учреждения и государства, финансировать антиправительственные заговоры, ну и так далее. Практически мы имеем теперь право только на космическую и радиотехническую разведку, – он саркастически улыбнулся, – ну и на внешнее прослушивание окон Советского посольства в Риме. В связи с этим из ЦРУ уволено двести человек из отделов оперативной разведки, еще шестьсот профессиональных разведчиков уволились сами…