Рипсимиянки
Шрифт:
– Если император даёт слабину или волю чувствам, если на него давит круг приближённых – тогда этот император плох, слаб и из его рук легко забрать власть, ведь в глазах подданных предстанет он бесхребетным существом, и тогда, в один прекрасный момент, его и всю его семью убьют враги. А враг только этого и ждёт – враг и твои христиане ждут, чтобы я ослабил вожжи, а они быстро себе подчинят весь люд. Потому я не допущу в Риме другой веры, кроме языческой! Да будет так!
Невозможно было задобрить Диоклетиана – последнее слово об уничтожении христиан оставалось за ним. То, что повторял он супруге о подрыве власти и недоверии к людям, несущим христианское учение и веру, являлось частичной правдой. Диоклетиан никогда не раскрывал свои замыслы людям, даже самым близким, и держал ухо востро. Правитель никому не рассказывал о том, что хочет быть последним и постоянным римским императором, объединить все земли,
– Я категорически не могу терпеть дым, Максимилиан, – всегда прошу легионеров не жечь вражеские инсулы и храмы. Зачем они это делают? Кстати, ты разговаривал со жрецами? Они что-то знают о новых тайных собраниях грязноверов?
– Прокесс сказал мне, что они на востоке. Ночью кто-то из наших увидел, как толпа в белых балахонах направлялась в деревянное сооружение. Нашим людям не удалось точно разглядеть, что те несли в руках, но, думаю, что это их символика и книги, не иначе.
– Что за символика? Какие книги? – поинтересовался Диоклетиан. – Кресты?
– Да, император. Кресты.
– Разыскать. Схватить.
– Слушаюсь. А что с супругой, как она это воспринимает, твою охоту на христиан? – с еле заметной улыбкой на устах осведомился Максимилиан.
– Она любит меня, и всё остальное её мало заботит. Ей хватает того, что она христианка, а мне – что она не заставляет меня принять её выбор и веру. К вере своей августы отношусь безразлично, но, когда дело касается переворотов и деяний в обход власти – это нужно пресечь. Нельзя, нельзя, Максимилиан, плевать в лицо государству, нельзя плевать на богов – однажды они разгневаются и накажут земных людей. А что христиане делают? Вот они плюют на богов, на Рим, на нас с тобой, в конце концов: они собираются по ночам, пишут либо передают из рук в руки магические книги – где это видано, чтобы с помощью слов изгонять из тела злость и немощь, кажется, у нас для этого есть жрецы и лекари?
– Они много на себя берут, Юпитер, – ответил Максимилиан. – Это нужно искоренить.
– Дела делами, но на пустой желудок я совершенно не могу мыслить, друг, – потирая ладони, произнёс Диоклетиан. – Сегодня будет печёное мясо и сыр с травами.
– Я бы не отказался от морского волка, – Максимилиан пригубил вина. – Кстати, друг, ты знал, что в доме консула живёт красавица, коих на свете не видать? Дошли слухи, что она красива до невозможности. Может, взглянешь на неё?
– Знаю, я уже послал в дом консула своих людей, и отгадай, что мне сказали?
– Что?
– Не живёт она в этом доме больше.
– Твои люди так сказали?
– Помощница, в доме консула.
– Император, не болен ли ты часом? Ты серьёзно поверил в это? Да обвела тебя она вокруг пальца! В консульском доме никогда не было других женщин, тем более помощниц – разве что кормилица, и то это было много лет назад. Их дочь открыла дверь и перехитрила твоих мужей, а они и рады стараться – повелись на уловки хитрой лисы!
– Тебе откуда знать, что это она? Ты видел её или уже был с ней? – Диоклетиан встал со своего трона и серьёзно взглянул в голубые глаза Максимилиана, напоминавшие небо. Только виднелась в них не чистота, а жестокость, алчность и лживость. Максимилиан ликовал, что нашёл слабое место императора – увлечение женщиной, и этим можно манипулировать.
– Да разразит меня Юпитер! Конечно, это она и нет – с ней я не был! Вчера в купальнях я услышал краем уха разговор человека, приближённого к консульской семье. Так вот он говорил, что дочь консула и врачевателя сбежала из дома, представляешь? И не вернулась, без причины сбежала! Она испугалась, что ты снова пришлёшь людей или придёшь сам. Даю тебе палец на отсечение – она это, она!
– Очень умно с её стороны обвести вокруг пальца императора, а самой сбежать из дома, – рассмеялся Диоклетиан, и морщины, как отпечатки власти и бесконечных войн, заиграли в уголках глаз. – Чем ей не люб император, Максимилиан, скажи мне? Всем прекрасным созданиям люб, а ей противен.
– Хочешь отыскать её?
– Почему нет? Красивая дева никогда не помешает императорскому двору, а если она не придётся по душе мне или же мой выбор не примет Приска, то всегда можно наладить дипломатию с другими землями с помощью этой красавицы, так сказать, принести её в дар после заключения союза.
– Чистая правда! Прикажешь выслать за ней?
– Да, я хочу разыскать её, живой или мёртвой, и спросить, имеет ли она что-то против императора и готова ли она просить у него прощения?
– А если она снова пойдёт на уловки или откажется повиноваться? Что тогда планируешь делать?
– Не знаю. Время покажет. Пока мой гнев не настолько велик, чтобы причинить ей что-либо дурное, я даже поражён её хитростью и проворностью – моя Приска не такая смышлёная, она чересчур честная и приземлённая, когда-то это подкупило меня сильно.
– А теперь жаждешь противоположного? – расхохотался Максимилиан, уплетая за обе щеки виноград. – Ох уж эти императоры – такие непостоянные.
– Мне показалось или я приказал тебе выслать за ней легионеров? – раздражённо поинтересовался Диоклетиан у своего друга. – К тому же у тебя зреют восстания на западе, ты знаешь? Лежишь ты здесь, лакомишься, а в Медиолане граждане из-под контроля выходят. Наведи порядок!
Максимилиан нехотя встал из-за апоклинтра и направился к выходу, заниматься правительственными делами он не любил, впрочем, как и исполнять волю близкого друга. Геркулес – а именно так называл себя Максимилиан – не имел никакого образования и ремесла от роду, но в кругу легионеров его считали толковым воином и талантливым управленцем; если Диоклетиан долго обдумывал дальнейший ход, а уже потом приступал к осуществлению плана, то Максимилиан сначала делал, а позже анализировал своё поведение. Талант к переговорам, дар убеждения и умение заговорить зубы передалось ему от родителей, которые держали лавку в Паннонии, торгуя всем, чем только можно торговать. С детства Максимилиан не отличался особым умом, над ним часто подшучивали сверстники, называя его тупоумным. Вне себя от ярости и досады, гнева и обиды на других принял он решение вступить в ряды армии, познакомившись там с Диоклетианом. И пусть Геркулес не был умён, но в военном деле он зарекомендовал себя отчаянным и верным воином, смело идущим на противника: беспощадно и быстро он разгромил войско разбойников-багаудов, очистив римские земли от коварных, жадных врагов. Но есть и обратная сторона медали: Геркулес, так же как и Диоклетиан, ненавидел христиан и в своих владениях жестоко пресекал любые проявления другого мнения касаемо веры. Бедных людей убивали, а для богатых и влиятельных римлян была уготована другая судьба – их лишали всех материальных благ и выгоняли за пределы Рима. Максимилиан некоторое время отговаривал императора от женитьбы на христианке, более того, он толкал Диоклетиана на убийство невесты, ведь её кровь грязна, а разум затуманен магией. Но Диоклетиан, схватившись за меч, от ярости едва не заколол друга за эти слова. Друг извинился – страх быстрой и неминуемой кончины заставил его выдавить из себя: «Прости, Диокл». Но в глубине его души зрела надежда убить Приску, чтобы она не препятствовала священному союзу и дружбе двух богов – Юпитера и Геркулеса.
– Кто же ты такая? – Диоклетиан ходил из угла в угол в размышлениях о неизвестной девушке, его съедал интерес в тандеме со злостью. Женщины сами к нему слетались, как бабочки на яркий свет, ему не стоило ничего заполучить сердце даже самой строптивой красавицы, но здесь всё по-другому. – Если ты не достанешься мне, тогда не достанешься никому. Я возьму тебя рано или поздно.
Диоклетиан обратился к своим стражам, отдал приказ разыскать и привести, добровольно или силой, личного лекаря префекта и консула. Единственный способ разузнать, как выглядит беглянка и где она может скрываться, – это схватить её родителей и заставить их говорить.