Риск
Шрифт:
Мы были ровесниками, почти день в день: мы сидели за одной партой в школе и дружно проказничали в туалетах. Круглолицый, озорной мальчик превратился в мускулистого мужчину с задубевшим от морской соли лицом и руками ремесленника, который питал великое отвращение ко всякой бумажной работе.
Время от времени он звонил мне справиться, все ли правильно делает его собственный, местный, бухгалтер, и донимал беднягу моими советами.
— Как твой отец? — спросил я.
— Так же.
Давным-давно на голову отца Джонни рухнула деревянная балка. По этому поводу тогда ходило множество злых шуток, вроде того,
Я представил Джосси, которая удостоилась беглого оценивающего взгляда на предмет аэродинамических форм и пожатия мозолистой ладони, твердой, как тиковое дерево.
— Рад познакомиться, — выдавил он, и это явилось чуть ли не единственной в его жизни попыткой завязать светскую беседу. Он переключился на меня:
— Ты попал в небольшую переделку, судя по газетам.
— Можно и так сказать, — усмехнулся я. — Что ты сейчас строишь?
— Заходи и посмотри.
Мы пересекли маленькую контору и открыли внутреннюю дверь, которая вела непосредственно на верфь. Мы прошли через эту дверь, и Джосси громко вскрикнула от неожиданности, увидев громадный ангар, отлого спускавшийся к самой воде. Внутри на стапелях стояло два небольших остова из стеклопластика, а рядышком в центре — два больших с пятифутовыми килями.
— Какого они размера? — поинтересовалась Джосси. — Тридцать семь футов в длину.
— А кажутся больше.
— На воде этого не будет. Это самые большие шлюпы, какие мы делаем в настоящее время. — Джонни повел нас вокруг одного из них, с гордостью демонстрируя изящество конструкции корпуса. — Он великолепно ведет себя в неспокойных водах. Устойчив и легок в управлении, чего и добивается большинство людей.
— Не гоночная яхта? — спросил я.
Он покачал головой.
— Это прогулочные лодки. Океанские гоночные яхты требуют специальных навыков. Наша мастерская недостаточно большая, она не рассчитана на суда такого класса. И в любом случае, мне нравятся прогулочные. Ковровое покрытие в салоне, полировка — переборки гладкие, как шелк.
Джосси медленно спустилась по бетонному наклонному полу, заглядывая в недостроенные яхты с неподдельным интересом. Я вытащил из внутреннего кармана конверт с увеличенными фотографиями и показал их Джонни: три снимка парусника и одна карточка человека, снятого не в фокусе.
— Это парусник, где меня держали похитители. Можешь сказать что-нибудь о нем по фотографиям?
Он рассматривал снимки, склонив голову набок.
— Возможно, если ты оставишь их мне. Я проверю по каталогам и поспрашиваю ребят в Каусе. Были в нем какие-нибудь отличительные особенности, которые тебе запомнились?
Я объяснил, что не имел возможности как следует разглядывать яхту, за исключением парусного отсека.
— Мне кажется, яхта совершенно новая. Или, во всяком случае, за ней хорошо ухаживают. И она отплыла из Англии где-то вечером в четверг, семнадцатого марта.
Он перетасовал снимки, чтобы посмотреть на фотографию моряка.
— Его зовут Аластер Ярдли, — сказал я. — Имя я написал на обороте.
Он родом из Бристоля и нанимался одно время палубным матросом
Он примерно наших лет.
— Как срочно тебе нужна информация?
— Чем быстрее, тем лучше.
— Ладно. Позвоню знакомым парням. Если найду что-то стоящее, завтра дам тебе знать.
— Великолепно.
Он сунул снимки в конверт, взгляд его упал на Джосси.
— Скаковая кобылка, — сказал он. — Породистая.
— Нечего глазеть.
— Мне нравятся женщины в теле, дружище. С большой грудью и не слишком умные.
— Скукотища.
— Когда я прихожу домой, я хочу горячего чая и пообниматься, если есть настроение, а не препираться по поводу женского равноправия.
Я бы не возражал против Джосси, когда возвращаюсь домой, подумал я.
Девушка поднялась по цементному скату, широко шагая своими длинными ногами, и остановилась около нас.
— У меня есть одна подруга, чей приятель настойчиво приглашает ее покататься на яхте, — сказала Джосси. — Она говорит, что не против промокнуть, замерзнуть, проголодаться, натерпеться страха или помучиться морской болезнью. Но ей не хочется страдать от всего этого одновременно.
Джонни покосился в мою сторону.
— Ну, с таким приятелем ей бы ничего не угрожало. Его укачивает еще на причале.
Джосси кивнула.
— Слабак.
— Спасибо, — сказал я. — Приезжайте в гости.
Мы вышли через контору и сели в такси. Джонни помахал нам на прощание.
— Зайдем еще к каким-нибудь старым друзьям? — спросила Джосси.
— Не сегодня. Если я начну обходить тетушек, мы останемся тут навсегда. Навещаешь одну, навещай всех, чтобы никого не обидеть.
Тем не менее по просьбе Джосси мы проехали мимо пансиона, где мы когда-то жили с матерью. Вдоль всего фасада тянулась новая застекленная терраса, и на месте сада располагалась автостоянка. Кадки с цветами, маркизы от солнца и колышущаяся вывеска, гласившая «Свободные места».
— Смело, — промолвила Джосси, явно растроганная. — Вы так не считаете?
Я расплатился с таксистом, и мы пешком спустились к морю. Над головой с пронзительными криками носились чайки, и маленький белый город сладко спал после обеда на солнечном склоне холма.
— Прелестный городок, — сказала Джосси. — И я понимаю, почему вы уехали. — Казалось, она была готова лениво бродить без особой цели до конца дня, как и я.
Мы снова пересекли пролив на пароме и не спеша продолжили путь на север, остановившись на закате около паба, чтобы выпить коктейль и съесть по куску клеклого пирога со свининой. Наконец, проездив в общей сложности двенадцать часов, мы подкатили к широко раскинувшемуся, внушительному Эксвуд-хаусу.
— Вон та машина, — сказала Джосси, с неприязнью указывая на неприметную «Вольво», припаркованную чуть дальше, — принадлежит мерзкой Лиде.
Свет фонаря над входной дверью осветил недовольное лицо девушки. Я улыбнулся, и она обратила свое негодование на меня.
— Вам хорошо говорить. Вам нечего бояться, что Лида переедет в ваш дом.
— А вы можете переехать оттуда, — мягко заметил я.
— И куда же?
— В мой коттедж, например.
— Черт возьми!
— Можете тщательно осмотреть его, — продолжал я, — на предмет чистоты, сухой гнили и пауков.