Ритуал. Эпизод первый
Шрифт:
— И еще, — продолжил Лхудхар. — После вас будет работать следственная группа, которой понадобятся не затоптанные улики.
— Сделаем все в лучшем виде, Агрих Дартахович, — прогудел урядник, здоровенный казак лет сорока. — Не первый раз, чай.
— Черкес, ты ни чином, ни возрастом не вышел, чтобы меня успокаивать, — произнес орк и десятка заржала в голос. — Все, связь с дежурным, камеры на передачу, и не забываем, что я сказал про улики!
После этих слов пластуны двинули на выход, за ними пошли и мы. Только не вместе — Лхудхар отправился к оперативному
Вот так оно обычно и бывает. Следователь не тот человек, который ногой открывает дверь и укладывает злодеев штабелями. Наша работа в большей степени скучная и на вид не интересная. На финальной стадии расследования, вот как сейчас, мы обычно не нужны.
Зато через полчаса-час, когда задержанных привезут на допрос, а группа экспертов отработает по возможным уликам, я снова появлюсь на сцене. А пока у меня есть немного времени на, так сказать, личные дела.
Не успел я дойти до кабинета, как завибрировал в кармане коммуникатор. Звонил Ноб, пребывавший, как я понял по голосу, в совершенно расстроенных чувствах.
— Так ты был прав, — не здороваясь и не спрашивая, произнес он.
Я сразу сообразил, о чем он. Лхудхар позвонил москвичам, сообщил, что первое дело выводится из подведомственности Серебряной Секции, те довели это до местных агентов. Вот гном и звонит. Посплетничать.
— Вроде того, — не испытывая ничего, кроме желания побыстрее закончить разговор, отозвался я.
— А мы не верили… Ты хороший следак, Антон.
— Спасибо, конечно, но… Ноб, ты зачем вообще звонишь?
Тот на несколько секунд замялся, словно не знал, с какого конца начать говорить, о чем собирался.
— Я говорил с госпожой, — наконец сказал он. — Мы облажались. Москвичи закроют дело, свалят, а мы останемся здесь. И никогда не выберемся из этой дыры.
Он замолчал. Я тоже ничего не говорил, хотя уже начал понимать, куда он клонит.
— А ты хороший следак… Антон, давай к нам, в Секцию!
— Спасать заблудших гномов?
— Знаешь что!..
— Прости, прости. Не подумав, ляпнул. Ноб, мне лестно, что госпожа Шар’Амалайя так высоко оценивает мои профессиональные навыки, но сейчас очень несвоевременно заводить этот разговор.
— Я понимаю…
«Не, не понимаешь!» — подумал я.
Вслух же произнес:
— Давай я наберу, когда закончим с убийством Линькова? Посидим, пива выпьем, обсудим все.
— Да нету у вас в городе пива, — печально вздохнул гном и отключился.
С того момента, как я понял, во что ввязался, мозг у меня работал с максимальной эффективностью. Искал выход, но пока находил лишь возможности несколько отсрочить неизбежное. А тут, после разговора с Нобом, вдруг выдал: «Местную Секцию можно использовать». Если бы он, мозг, имел какую-никакую проекцию, типа лица в зеркале или еще чего подобного, я бы сейчас посмотрел на него недоуменно, и вскинул вопросительно бровь. Но смотреть было не на кого, так что я просто стал обдумывать мысль со всех сторон. И вскоре признал, что она может быть вполне жизнеспособной.
Ну а что? Местные «серебрянки»
А я останусь жив. И Кэйт. И Четвертая война Старших, глядишь, не начнется.
Главное, действовать не торопясь. День или два у меня, вроде, есть.
Открыв кабинет, я увидел не совсем то, что ожидал. Как два старинных знакомых, Кэйтлин с Василичем пили чай. Домовой выглядел счастливым, девушка раскраснелась от смеха и что-то увлеченно рассказывала. Служебный мой стол был очищен от бумаг и заставлен чашками, блюдцами с конфетами и плошками с вареньем и медом. Не иначе Василич расстарался, у меня в запасах максимум сахар можно было обнаружить да закаменевшие до состояния боевого артефакта конфеты.
При моем появлении оба сделались серьезными и молчаливыми. Словно я был каким-то злым волшебником, в присутствии которого исчезало все веселье. Обидно!
— Отомрите, — буркнул я и со вздохом упал на диван. — Первая фаза прошла успешно. Теперь есть время все обсудить. Но сперва вопрос. Василич, как ты считаешь, Кэйтлин и правда из другого мира?
— Со всей определенностью, Антон Вадимович, — серьезно произнес домовой.
— Мох’хак!
А что мне оставалось делать? Только выругаться по-орочьи!
[1] Ругательство на орочьем. Что-то вроде «вот дерьмо!»
[2] Пластуны — пешие казаки.
Глава 17. Интерлюдия
Наемники, которые являлись целями его десятки, были тертыми калачами. Урядник Черкесов понял это еще на инструктаже. Сейчас, наблюдая за шестнадцатиэтажной свечкой, в которой те организовали себе лежку, он в этом только убедился. Брать их будет сложно.
Убийцы снимали квартиру на последнем этаже многоэтажки. С окнами, которые выходили на две стороны дома, а значит — находились под наблюдением. Лифт в подъезде не работал, что тоже вряд ли являлось совпадением, по крайней мере, Черкес в это не верил. Есть возможность уйти по крыше в соседний подъезд — грамотное расположение.
— Эльф, Проф, — принялся он отдавать приказы. — На вас первый подъезд, Андрон, Чика — третий. Наверх не подниматься, но выйти никто не должен.
— Есть, — слитно ответили названые пластуны и тут же бросились к указанным позициям.
— Боря, Олесь — под стены, пасёте оба окна, могут попытаться уйти через них.
— Принято.
Черкес оглядел оставшихся — пять человек вместе с ним. Достаточное количество, чтобы подняться наверх не слишком шумя. Полное превосходство по огневой мощи при столкновении — даже с нелетальными боеприпасами. К тому же, несмотря на приказ Лхудхара, по два магазина с боевыми каждый из пластунов взял. Так что нормально. Только бы жители многоэтажки не начали дурить.