Ритуал
Шрифт:
Мир был прекрасен.
Я поднесла руку к носу, и искринки силы заметались, вспархивая с руки и кружась вокруг, складываясь в ленты — серо-голубые, звенящие светом льда.
Мир вокруг пел и вибрировал, и это было так красиво, так пронзительно, что на глаза навернулись слезы.
Разве может быть что-то более прекрасное, чем быть частью этого? Чем просто раствориться в этой искрящейся силе.
Плетения стазиса я стряхнула, как ненужную шелуху — они мешали и выглядели некрасиво. Сила, много волшебно-серебристой
Черные знаки по кругу выглядели некрасиво и мешали. Плохо. Нужно выпустить свет наружу.
Я шагнула вперед и споткнулась через два шага — меня дернуло обратно, захрустели суставы, жирная цепь удерживала левое запястье, и была отвратительно черной.
Некрасиво. Плохо.
Я дергала и выкручивала руку, но черная цепь мешала… мешала соединиться с силой, мешала раствориться в ней. Частички силы кружились в воздухе и звали за собой, игриво складываясь в ленты стайками и тотчас разлетаясь обратно.
За границей, которая мешала нам выйти, кто-то подвывал в экстазе, вздернув вверх руки, и покачиваясь из стороны в сторону на одной тонкой ноте, такой раздражающе высокой, что хотелось только одного — заткнуть его.
Жрец. Слово вспыхнуло в голове и погасло. Это он нарушает гармонию — мир переставал быть красивым.
«Свои» — слово-образ родилось в голове, и я почувствовала, что не одна.
«Свои-свои-свои» — в такт вибрации звуков вспыхивали образы. И «своих» было много, так много — внизу и дальше, везде, но… они спали?
Я потянулась вниз и зарычала от недовольства — слишком долго, слишко тяжело, и тут знакомое ощущение вспыхнуло рядом — «свои» были и здесь. Мало, всего несколько пульсирующих точек, но близко, и я могла соединиться с ними прямо сейчас.
Жрец взял ещё одну высокую ноту, такую же раздражающе некрасивую, что хотелось только одного — заткнуть его немедленно, и я не стала противиться своему желанию.
И отправила образ-приказ. Пусть замолчит. Пусть снова станет красиво. И в этот момент не стало меня — и стали Мы.
… мы видели, как странные лица с покрытыми туманом лицами, убивали и отступали…
… мы видели, как ручейки силы к нам в круг становятся все больше и больше…
… мы дышали и плотность серебристого света была такой, что перехватывало дыхание…
И всё изменилось, вместо ласкового света мир стал яростным, колючим и обжигающим, как только упал жрец, сила внутри круга взъярилась, требуя… подчинения, выхода, требуя возможности излиться, но была заперта внутри … мы чувствовали ярость этой силы, которая раз за разом прошибала и тут же волной откатывалась назад — выход не здесь… искры перестали быть ласковыми и больно кололись, требуя… мы дергали цепь, пробуя ещё и ещё…
…мы видели, как падают фигуры в синем… такие искрящиеся… и искры их силы ручейками вливаются в круг становясь
Сила искала выход, металась внутри круга, неизменно возвращаясь к центру, с каждым разом, давя всё сильнее и сильнее, пока мы просто не захлебнулись … и сила хлынула внутрь разрывая в клочья … у силы не было сознания, нас распылило на осколки — много мелких мы, и почти уничтожило, разметав…
…мы растворялись в большем источнике… почти таяли…. мы были просто силой… и уже не было мы… пока серебристый хвост больно не хлестнул нас и мир не взорвался осколками боли…
… мы оказались в странном месте, где узкие стены уходили в небеса, и где каждый поворот был ловушкой… и мы знали каждый из тупиков и поворотов… мы — знали… мы уже были здесь…
… мы изучали, как искры силы впитываются, наполняя стены светом насквозь…которые дрожали в воздухе ослепительным маревом…
… мы видели странное создание с длинным хвостом, которое переливалось чешуей и светом… это создание кружилось вокруг нас, по спирали, защищая… становясь все больше и больше, пока не исчезло, насытившись…
… но силы было слишком много… мы — было слишком мало… и мы растворялись, истаивая искрами… пока боль не обожгла… что-то вспыхнуло ослепительным светом и воронка силы начала уменьшаться…
… браслеты… образ всплыл в голове… мы знаем, что это такое… браслеты… мы знаем, и мы — боимся.
***
Луэй отступал, кидая плетения сразу с двух рук — его теснили в угол. «Пустые» шли строем, а дурной мальчишка, которому он открыл клеть и снял удавку, кинулся к своим и стал совершенно бесполезен.
Всё полетело за Грань сразу, как только началось жертвоприношение — слишком много даров, слишком много силы, внутренний круг не сработал, но внешний — удержал, этого он не учёл.
Сила билась в купол, ломясь в сторону жреца, с неистовством твари.
— Немилость!!! — орала старуха, потрясая тростью, почти подпрыгивая и бегая с внешней стороны границы, — Печать бога! Предназначенная в дар Немесу! Немилость! — но сила упорно проламывала путь через купол, стремясь к жрецу.
Вспышка.
Луэй перегруппировался. Он бы мог сказать старухе, что на девчонке нет немилости, но зачем? Сила возьмет своё.
Вспышка.
Одно кольцо рассыпалось в прах. Осталось два купола.
Уровень силы вокруг нарастал — плотность была такой, что ему было трудно дышать, и он не представлял, что творится в круге.
Вспышка. Плетение. Вспышка.
Дальше отступать некуда — он дошел до края, и в этот момент девчонка призвала дар. Он отступал и видел, как сквозь серое марево масок хищно блеснули золотом длинные узкие зрачки, как его отряд развернулся, и просто разметал жреца на куски — жрец умер трижды за мгновение — ему сломали шею, отрубили руку и голову.