Робкая

Девни Перри

— Джексон, — прошептала она, боль исказила её прекрасное лицо.

— Спокойной ночи, Уилла.

Она смотрела на меня, в её глазах блестели слёзы, пока, наконец, она не опустила взгляд в пол и не поспешила наружу, на тёмную, пустынную парковку.

Я стоял в дверях, наблюдая, как она бежит к своей машине, убеждаясь, что она благополучно добралась до неё и выехала на шоссе, отправляясь по направлению своего дома.

— Чёрт, — прошипел я. Мои руки сжались в кулаки. — Чёрт! — мой крик растворился в ночи.

Я заставил Уиллу плакать, и всё потому,

что не знал, как справиться с эмоциями, бурлящими в моей голове.

Я сразу же вернулся внутрь за ключами, закрыл дверь, а затем направился прямиком к бутылкам с ликером. Меня не волновало, что на стеле в центе зала остался грязный стакан, и что рядом с бильярдным столом стояли пустые бутылки. К чёрту пинтовый стакан, из которого пил этот придурок, когда разговаривал с Уиллой.

К чёрту всё это.

К чёрту чувства, всех их. Я бы сжёг их дотла.

Я снял носик с бутылки текилы и поднес её прямо к губам, чтобы сделать глоток.

Текила служила мне ластиком.

Я не хотел вспоминать мамино лицо или её голос. Я не хотел вспоминать, каким одиноким я чувствовал себя, когда она бросила меня. Я не хотел вспоминать глаза Уиллы, полные слёз.

Я не хотел вспоминать ничего из этого, поэтому я пил глоток за глотком, шот за шотом.

Идти домой было не вариант. Мой путь лежал через дом Уиллы, и я не удержался бы от порыва лечь в её мягкую постель. Я бы не смог удержаться от желания заключить её в объятия и заснуть, уткнувшись носом в её волосы.

Так что я не пошёл домой.

Я напился и вырубился на бильярдном столе, зная, что только что испортил лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Глава 17

Уилла

— Что ты думаешь? — я спросила папу.

Он вздохнул.

— Я думаю, тебе просто нужно набраться терпения. Я не согласен с его реакцией, но я понимаю.

После того, как Джексон выгнал меня из бара прошлой ночью, я пришла домой лишь для того, чтобы часами ворочаться с боку на бок. Я не спала, потому что прокручивала всё снова и снова. Ничего не имело смысла, поэтому утром первым делом я пошла к маме и папе, чтобы выпить кофе и посоветоваться.

— Я не сделала ничего плохого, — мне было всё равно, что сказал Джексон, я не флиртовала с тем парнем в баре. Я даже не умела флиртовать.

— Нет, не сделала, — папа похлопал меня по колену, — но Джексон оборонялся, милая. Встреча с матерью далась ему нелегко, и я понимаю, почему он так отреагировал на неё. Дай ему шанс осознать, что он облажался.

Меня не удивило, что папин совет состоял в том, чтобы дать Джексону поблажку. Папа был самым понимающим человеком на планете.

Мы сидели за обеденным столом, глядя в большую раздвижную стеклянную дверь, которая выходила на задний дворик. Мама была на кухне и мыла посуду после завтрака. Она сбежала после того, как мы поели, оставив нас с папой наедине для разговора.

Она всегда так делала. Она позволяла папе вести трудные разговоры, потому что результат всегда был лучше. Я любила маму, но её прямолинейный подход обычно просто доводил меня до слёз. Мне нравилось,

что она это понимала. Когда случалось что-то действительно важное, она всегда принимала участие. Она позаботилась о том, чтобы папа знал её позицию и мнение.

Но она оставляла подачу на его усмотрение. Она признала, что мы с папой были родственными душами.

— Спасибо, папа.

— В любое время, — он потягивал кофе, глядя через наш двор на детскую площадку.

Пошёл ли Джексон домой прошлой ночью? Что он чувствовал, когда проходил мимо? Колебался ли он, желая прийти и извиниться? Или это был конец?

Мои глаза наполнились слезами при одной лишь мысли об этом.

Я была так зла на него. Как он мог обвинить меня во флирте с другим мужчиной? Разве он не видел, как сильно я забочусь о нём? Разве он не видел, что в моих глазах был только он, и это длилось годами?

Мне хотелось кричать во всю глотку. Мне хотелось бить кулаками по столу, потому что это было так несправедливо.

Но я этого не сделала. Я молча сделала ещё один глоток кофе и тупо уставилась на двор.

Джексон, возможно, плохо обошёлся со мной прошлой ночью, но это не изменило моих чувств к нему. Если бы он постучал в мою дверь прямо сейчас, я бы немедленно простила его. Если только он не сделает что-то по-настоящему гадкое или злобное, я всегда буду рядом с ним.

Но я не собиралась преследовать его.

Если он всё ещё хотел меня — мяч был на его стороне. Я заслужила извинений. Шмыгая носом, я вытерла глаза насухо и сосредоточилась на детской площадке. Этим утром было холодно, и трава была покрыта белыми кристаллами. Я изучала замороженные лезвия как раз в тот момент, когда по тротуару на дальней стороне игровой площадки появился мужчина.

Мужчина в зелёной клетчатой рубашке, потёртых джинсах и чёрных ботинках, в том же, в чём он был прошлой ночью.

Я выпрямила спину, наклонившись вперед, наблюдая, как идёт Джексон.

Папа тоже заметил его, потому что его поза совпадала с моей.

Джексон шёл мимо детской площадки, устремив взгляд на тротуар. Его руки были засунуты в карманы джинсов. Его плечи и шея были напряжены.

Он вёл себя так, словно старался не смотреть на мой дом. Словно он заставлял себя переставлять одну ногу за другой и гипнотизировать взглядом цемент.

Искушение, должно быть, овладело им, потому что примерно на полпути он кинул взгляд на мой дом. Сделав ещё два шага, он снова оглянулся.

Моё сердце колотилось, когда я наблюдала за его нерешительностью. Шаг. Взгляд. Ещё один шаг. Ещё один взгляд.

Остановится ли он? Пойдет ли он домой и позвонит мне «завтра или когда-нибудь ещё»?

Остановись, Джексон. Просто остановись.

Слёзы вернулись, когда он продолжал идти. Он не собирался останавливаться.

Он почти дошёл до угла школы, где должен был исчезнуть из виду, когда замедлился, снизив свою скорость примерно в половину. Он сделал ещё два шаркающих шага, прежде чем совсем остановиться. Он тяжело вздохнул, прежде чем повернуться на пятках и ступить на траву.