Робот и бабочка
Шрифт:
Говори-и-и-те!
Побыстрее!
Поскорее!
Кто? Кто? Кто?
Зрители, да и не только они, все, кто слышал песню цикады, задумались, ломая себе голову: кто же это может сверкать ярче самого солнца? Даже луговая блошка перестала прыгать. Даже усачи перестали шевелить своими беспокойными усами. Даже долгоносики перестали шмыгать своими длинными
Жук-навозник, сгорая от нетерпения, встал на задние лапки, вытянулся во весь рост, чтобы его увидели и поскорее разгадали загадку. Однако никто даже не смотрел в его сторону. Все слушали-гадали: кто же это?
Не молчи-и-и-те!
Говори-и-и-те!
Кто? Кто? Кто? —
призывал хор маленьких цикадок.
Однако и под шляпкой гриба, и на всей поляне царила тишина — никто не мог разгадать загадку. Ужасно разволновавшись, жук-навозник Блестящий перевесился через край ложи и пощекотал усом щелкунчика, а потом, якобы нечаянно, ткнул лапой прямо в крыло бабочку адмиральшу. Разъяренная адмиральша так стукнула нахала лорнетом на длинной ручке, что он вывалился из ложи. К счастью, успел зацепиться ногой за край сухого дубового листа и повис вниз головой — словно спящая летучая мышь.
Не молчи-и-и-те, отвечайте! —
призывала солистка цикада.
Говори-и-и-те, отгадайте! —
подпевали маленькие цикадки.
И снова никто не откликнулся. Казалось, что загадку никому не отгадать.
Тогда жук-навозник не выдержал и, продолжая висеть вниз головой, завопил:
— Так это же я!… Я солнца ярче!
Зрители вздрогнули от удивления и во все глаза уставились на навозника.
— Я!… Я сияю ярче солнца! — снова заорал он.
Тут сосед-щелкунчик затрясся в своей ложе, расхохотался:
— Ну, братцы, шутка! Аи да потеха! Водомерки подхватили:
— Со смеху лопнем! Лопнем от смеха!
— Жж-ивоты надорвем! Жж-ивоты надорвем! — валясь с ног, жужжали шмели.
— Мы от хохота помрем, мы от хохота помрем, — стонали муравьи.
Листогрызы басили:
— Кто ярче солнца? Этот навозник? Га, га, га!
— Вот уж мы ему покажем! Вот уж достанется дурню! — грозились рассерженные и сгорающие от стыда родичи нашего навозника — жуки-землеройки.
— Хо-хо-хо! — ржали-носороги.
— Хи-хи-хи! — тряслись блошки.
Не удержалась даже сама солистка цикада.
— Ха-ха! — звонко рассмеялась она.
И тут случилось неожиданное: от громового смеха прямо на глазах начал разваливаться старый подберезовик.
На место веселой катастрофы примчалась команда пауков-спасателей. Пауки ловко опутали своими нитями шляпку, зацепили их за еловую ветку и, дружно потянув, подняли вверх. Как только шляпка поднялась, жук-навозник первым выбрался наружу и без оглядки пустился прочь со всех ног. Бежал до тех пор, пока не очутился на другом конце леса. Но и тут догнали его взрывы смеха. Взбешенный и измученный, жук-навозник Блестящий посмотрел вверх и увидел, что солнце тоже смеется — даже щеки у него от смеха раскраснелись.
В ярости сжал он лапку и погрозил солнцу:
— Я тебе покажу, я тебе посмеюсь! Это твоя работа, все ты подстроило! Ну, погоди!
И юркнул в гнилой пень.
БЕГЛЯНКИ ИЗ АКВАРИУМА
Забурлила вода, пошла кругами — в аквариум бросили большую раковину, настоящую морскую красавицу, многоцветную, рогатую, колючую. Пока она опускалась на дно, две маленькие аквариумные рыбки, Ките и Пите, забились в уголок, не зная, что и думать, боясь и плавничком шевельнуть.
Когда вода успокоилась, раковина огляделась по сторонам и недовольно буркнула:
— Вот, значит, куда я угодила… В стеклянный ящик. Фу!
Рыбки не отозвались — они еще не очухались от пережитого страха.
— До чего дожила! — разворчалась рогатая красавица. — Тоже мне жилплощадь: в этом ящике и повернуться-то негде.
— Это не ящик, — расхрабрившись, пискнула Ките.
— Это аквариум, — добавила Пите.
— Аквариум? Какой еще аквариум? Ерунда! Фу! — совсем расстроилась раковина. — Ну и загнали же меня в дыру.
— Не огорчайся, — попыталась утешить ее Ките. — Тебе у нас понравится. Погляди, сколько тут на дне красивых гладких камушков, какие высокие водоросли, а ночью…
— А ночью, — перебила ее Пите, — зеленая лампочка светится.
— Фу-фу-фу! — презрительно запыхтела раковина. — Подумаешь, камушки!… Лампочка светится, подумаешь, какое дело!… Водоросли!… Фу! — Все было ей тут не по душе.
— Кроме того, у нас на дне есть… — начала Ките.
— Еще у нас есть, — перебила ее Пите, — блестящая денежка. Если хочешь, можешь считать ее своей.
— Да, да, пусть она будет твоей, — охотно согласилась Ките. Рогатую гостью тронула доброта маленьких хозяек.
— Ладно уж, спасибо, — смягчившись, поблагодарила она. — Только зачем оно мне нужно, это ваше, с позволения сказать, сокровище? Там, где я жила раньше, любые драгоценности валялись, жемчужин можно было сколько угодно набрать, золотыми монетами все дно усыпано, никто на них и внимания-то не обращает…