Родичи
Шрифт:
– И что? – не понимал Ягердышка. И что такое «альбинос», он не понимал, и что такое «ассирийский» – тоже.
– А то, что ассирийские медведи вымерли две тысячи лет назад!..
7.
Через неделю после автомобильной аварии полковник Иван Семенович Бойко находился уже в Москве. События развивались следующим образом.
В больнице города Бологое офицер задерживаться не стал, а уже на следующее утро явился на место службы, где возбудил четыре уголовных дела по факту
Охрана палладиевых колес была подвержена искушению подземелья, и, вооружившись напильниками, четверо прапоров наскоблили аж килограмм драгоценного металла. Впрочем, были взяты с поличным и отправлены в СИЗО.
В 10 часов 45 минут полковнику Бойко позвонил полковник с площади и попытался было резко выговорить Ивану Семеновичу, что тот влез не в свое дело, что колеса должны находиться в компетенции ФСБ. На это Бойко ответил, что имеется бумага, в которой данная уважаемая организация отказывается вести дело, считая его прерогативой МВД.
– Ваша подпись имеется! – похрустел бумагой полковник. – Секретарша выдала!
В прикрытой ладонью трубке послышалось: «Ах ты пи…! Я тебя, е… твою мать!» Иван Семенович осторожно положил трубку на рычаги и приказал отправить зашифрованную депешу в Москву.
Только после этого он пустил в кабинет жену, которая бросилась к мужу, целуя руку, ввинченную в аппарат Илизарова.
– Ванечка, – приговаривала жена, вливая в полковничий организм черный кофе из китайского термоса.
– Машенька, – ласково вторил полковник, стараясь хоть на мгновение забыть о деле, утапливая узловатые пальцы во все еще густых волосах женщины…
К вечеру в кабинет Ивана Семеновича, чеканя шаг, вошел дежурный прапорщик и объявил, что звонит министр внутренних дел. Дождавшись, пока посторонние покинут кабинет, полковник поднял трубку и ответил:
– Слушаю, товарищ генерал!
Одновременно Иван Семенович созерцал себя в зеркале с бледно-синей рукой, согнутой шурупами и винтами в фашистское приветствие.
«В римское», – поправил себя полковник.
– Вы, Бойко, молодец! – были первые слова генерала. – Мы хоть с вами лично не знакомы, но про вас знаю много.
– Спасибо.
– Завтра Президентом будет подписан приказ о присвоении вам звания генерал-майора. Через неделю вы должны находиться в Москве, там для вас будет подготовлен кабинет. Дело, которое будете продолжать в столице, представляется нам очень важным, так что получите неограниченные полномочия. Все, что посчитаете нужным доделать в Бологом, – доделывайте!.. Кстати, где предполагаете жить в Москве?
– В квартире отца жены, – через секунду замешательства ответил полковник Бойко.
– К сожалению, она… – министр запнулся. – Правильный выбор… За вами будет выслан самолет, как прилетите, сразу свяжитесь со мной!
– Так точно!
– Благодарю за службу!
– Служу России! – с гордостью ответил полковник Бойко и закончил
Потом хоронили Арамова.
А еще потом одним из отделов милиции было возбуждено дело по факту исчезновения патологоанатома Ахметзянова.
Палладиевые колеса погрузили в транспортный самолет и под охраной спецгруппы отправили в столицу. Этим же рейсом в Москву были доставлены тела погибших машиниста с помощником, проводницы Розы и почему-то тело десантника Алехи, который все-таки попал в сердце нашей Родины, хоть и мертвым, убитым в сердце.
– Я знала, – говорила Маша, упаковывая вещи. – Была уверена, что тебя не забудут, что твои таланты пригодятся на самом высоком уровне!
Жена говорила все это в ночь перед отъездом, когда Иван Семенович Бойко закончил, волею Божьей, все дела в Бологом и получил возможность слегка расслабиться. Он сидел в казенном кресле с алюминиевой биркой «МВД, № 666999» и пил из бокала самый дорогой коньяк, который нашли в городе.
– Мой полковник!
Жена присела на ручку кресла, поцеловала Ивана Семеновича в губы, поморщившись от коньячного вкуса.
– Дай и мне, что ли, выпить!
– Машенька, – муж плеснул из бутылки в свой же бокал и протянул жене, – я теперь генерал-майор.
– Когда? – глаза Машеньки округлились.
– Пять дней назад, указом Президента, – смущенно ответил генерал-майор.
– Почему же ты мне ничего не сказал! – с упреком воскликнула Машенька и выпила до дна.
– Забыл, – признался Иван Семенович.
Потом они сидели молча, пока не зазвонил телефон и кто-то из подчиненных не сообщил, что самолет ожидает генерала на взлетной полосе. Под окнами тихо тарахтела единственная в городе бронированная «Волга».
– Потрудитесь доставить к самолету из больницы Никифора Боткина! – отдал распоряжение генерал-майор. – Он полетит с нами!
– Есть, – отозвались в трубке.
Они посидели на дорожку всего пару секунд и впустили в квартиру двух маленьких прапорщиков и молоденького лейтенанта, которые живо перетаскали имущество в автомобиль.
Машина рванула форсированным движком.
На дом не оглядывались, так как ни жилье свое, ни город этот не любили.
Молча доехали до аэродрома и через пятнадцать минут взлетели навстречу рождающемуся утру.
– Смотри, – прошептала Маша, указывая еще выше в небо. – Полярная звезда.
Иван Семенович в этот момент глядел не на небо, а на землю, на могучие русские леса – черные и дремучие…
А где-то внизу, по дремучему русскому лесу, мчался, не разбирая дороги, некто злобный и освещал себе путь недобрым сиянием глаз. От тяжелого бега с рельсом на плече язык злобного не удерживался во рту, а, свешиваясь, капал желтым.
Летели меньше часа и приземлились в Чкаловске, где генерала и его жену ждал «мерседес» с мигалками, две «Волги» сопровождения и машина «скорой помощи» с такой же цветомузыкой на крышах.