Родичи
Шрифт:
Здесь Грановский проявил тактику. Пальцами левой руки он пребольно щелкнул клиента по носу, а затем схватил горбатый в тиски фаланг, перекрыв доступ кислорода.
Так продолжалось пару минут, затем задержанный неожиданно клацнул челюстями, и изумленный генерал стал свидетелем, как у живого человека откусывают полпальца. В изумлении пребывал и Грановский, глядя, как зверь жует его плоть, а потом с видимым удовольствием проглатывает вместе с ногтем.
– А-а-а, – тихонечко провыл
Тем временем задержанный поднялся со стула, склонился в сторону Ивана Семеновича и предъявил ему язык, чрезвычайно длинный и омерзительного цвета. Генералу показалось, что язык этот когда-то был рассечен надвое, а впоследствии грубо сшит.
– Я убью его! – тихо проговорил Грановский, доставая из хромового сапога длинный нож.
– Отставить! – крикнул Бойко.
– У него палец мой в животе! Зарежу, как барана!
– Назад!!! – заорал Иван Семенович, вытаскивая пистолет. – Прожевал он ваш палец, так что не пришить уже! Следуйте в медсанчасть! Слышите!!!
Смертельно бледный Грановский, с ножом в здоровой руке, стоял, пошатываясь, с выпученными глазами, а из того места, где еще две минуты назад был большой палец, вытекала на тюремный пол кровь российского офицера.
– Да-да! Я, пожалуй, пойду?..
– Идите!..
Генерал нажал на звонок, дверь открылась, и в ее черный проем на руки двух прапоров-близнецов вывалился раненый полковник…
Иван Семенович сидел молча минут пять, созерцая язык задержанного. Ему было интересно, насколько у того хватит сил на демонстрацию.
Язык, лишившийся прикрытия слизистой, принял зелено-фиолетовую цветовую гамму, но сил в нем, по наблюдению Бойко, было предостаточно, так что он все же приказал:
– Уберите язык!
Задержанный медленно втянул язык и уселся на стуле, положив ногу на ногу, вполоборота, держа голову прямо, а лицо ухмыляющимся.
– У вас уже срок! – предупредил Иван Семенович. – За членовредительство.
Мачичен и бровью не повел, лишь глазками засверкал.
– Имя?
И тут генерал услышал голос задержанного.
– Арококо-о! – прошипел тот, снабдив ответ горловым клокотанием и бульканьем во чреве.
– Отчество?
Арококо на этот вопрос загыкал, прикрывая рот волосатой ручищей с желтыми и кривыми ногтями на коротких пальцах.
– И что здесь смешного?
– Вы спрашиваете, как папу моего зовут?
Он загоготал после своего вопроса, и в комнате, и без того душной, запахло гадостью.
Иван Семенович сохранял спокойствие, а потому вполголоса подтвердил:
– Именно.
– Моего папу звали Арококо.
– Ага. – Бойко вдруг понял, что мачичен очень чисто говорит по-русски, без намека на кавказский акцент. –
– Как пожелаете…
– Фамилия?
– Нет фамилии у меня, – безмятежно просипел задержанный.
Иван Семенович видел сотни подследственных, которые скрывали свои фамилии, но рано или поздно сдавались государственной машине, признаваясь в своей причастности к роду Ивановых, Петровых, Арутюновых… В этом же случае генерал почему-то понял, что никогда не узнает фамилии Арококо.
– К какой национальности принадлежите?
– Ни к какой, – и почесал в паху.
Иван Семенович подумал, что Грановский так и не принес обещанного чая, но простил это подчиненному, пострадавшему на боевом посту.
Бойко не торопился с вопросами, тем более что не получал на них нужных ответов. Он оглянулся на окно и обнаружил небо все в том же состоянии – свинцово-набрякшим.
Затем генерал выудил из-под протокола книжицу Палладия Роговского и показал ее задержанному.
– Узнаете?
– Папина, – согласился Арококо.
– А где папа?
– Папа умер.
– Когда и где?
– В Риме. Точную дату не помню… Но в тот же год, что и папа римский, тоже имя запамятовал… То ли Каллист Второй, то ли еще какой…
– А пометки в книжечке вы делали?
– На полях?
Бойко кивнул.
– Папа… Мы тогда в Риме жили…
Иван Семенович прочитал на титуле книжки: «Описание Рима» – и поинтересовался:
– Говорите по-итальянски?
– Si, senior. А вы?
– Я нет, – признался генерал. – А зачем эта книжица вашему папе нужна была?
– Мы не все время в Риме жили. До этого в России. Потом только в Рим перебрались. Вот нам путеводитель по городу и понадобился.
– Так это путеводитель? – уточнил и удивился Иван Семенович.
– В своем роде, – просипел Арококо.
– Курите, что ли, много?
– Говорю много. Голосок и сел, а другой, не выковал .. – И опять засмеялся утробою. – Никотин не потреблял, впрочем, как и папа.
– А книжка-то, путеводитель… Лет триста ему…
– Наверное.
– А посовременнее чего-нибудь не нашлось?
– Может, и были, хотя в России вряд ли.
Бойко задумался на пять минут, а потом сказал, что на первый раз достаточно.
– Продолжим завтра.
– Не нравится мне у вас!
– В ваших же интересах быть правдивым, быстрее выйдете!
Иван Семенович нажал на кнопку звонка, а Арококо захохотал так, что, показалось, пулемет затрещал. Прапоры увели Арококо, причем тот в дверях обернулся и еще раз показал свой язык, длинный и толстый, как у свиньи.
Иван Семенович остался сидеть в одиночестве и в некотором смятении.