Родина (Огни - Разбег - Родной дом)
Шрифт:
Но через минуту, вспомнив о множестве нескончаемых надвигающихся забот, Николай Петрович уже опять готов был возмущаться Пластуновым.
«Но почему, почему он так сразу пошел навстречу Соколову и Павле Константиновне? Разве он не мог сказать: «Погодите, уважаемые товарищи, мы продумаем этот вопрос»? Что было бы плохого или зазорного в этой небольшой оттяжке нашего ответа?.. А теперь завод взвалил на себя огромное обязательство…»
Чем больше думал Николай Петрович, тем все тревожнее становилось у него на душе.
До конца смены Ольга Петровна работала, дивясь самой себе: в руках у нее все словно кипело. Идя домой вместе с Ксенией Саввишной, она с равнодушным видом спросила:
— У Соколова семья есть, жена, дети?
— Дети у него, говорят, в Сибири живут, еще в эвакуации, а с женой дело, похоже, рассохлось. Она приезжала сюда, я ее видела. Что между ними произошло, не знаю. Но случайно я видела, как Соколов жену провожал на станции… Подали друг другу руки, как чужие, и разошлись.
— Вот какие дела-а… — раздумчиво протянула Ольга Петровна и заговорила о другом.
Анатолий Сунцов, Игорь Чувилев, Сережа Возчий и Игорь Семенов крыли железом заводскую крышу. Большие листы, раскачиваемые в руках ветром, гремели и неподатливо ложились на перекрытия.
— Держи-и! — покрикивал своим звучным голосом Анатолий Сунцов.
До этого дня ему, как и его товарищам, не доводилось крыть крыши, но в Кленовске пришлось им на некоторое время стать кровельщиками. Да, впрочем, и все восстановители, в преддверии счастливого будущего, когда на заводе запылают печи и заработают станки, занимались самыми разнообразными делами, не имеющими даже отдаленного отношения к их специальности.
Обучал четырех товарищей кровельному делу Петр Тимофеевич Сотников. Он оказался немногословным и терпеливым учителем. Ни разу не прикрикнул на своих учеников и относился к ним с полным доверием, как к серьезным людям, которые умеют за себя отвечать. Этой манерой обращения Сотников сразу расположил к себе молодежь, и обучение кровельному делу пошло быстро и успешно. И сейчас Иван Тимофеевич, оседлав один из гребней крыши, накрывал его погромыхивающими на ветру сизо-черными листами железа.
— Эй, Игорь Чувилев! Как там у тебя в бригаде? — зычно крикнул Сотников.
— Все в поря-яд-ке-е! — откликнулся Игорь Чувилев.
Он стоял на другом участке, метрах в семидесяти от Сотникова, вместе со своим тезкой Игорем-севастопольцем. Оба настилали на просмоленные поперечины простыни звонкого железа.
— Ух, ветер сумасшедший! — шумно вздохнул Игорь Семенов, выпрямляя худенькую спину. — Устал я чертовски…
— А ты меньше об этом говори, — посоветовал Чувилев. — После праздников еще и в городе будем работать.
Нахмурив щеточкой темные широковатые брови, Чувилев смотрел на родной город. Хотя на главной — Ленинской — и других улицах довольно часто проходили люди и мелькали машины, город все-таки казался Чувилеву пустым и страшным.
Два года в эвакуации, где Чувилев и все его сверстники рано и стремительно повзрослели, пронеслись перед ним, как порыв сильного ветра. Казалось, не просто с крыши, а с новой высоты, заработанной этими двумя годами, смотрит Игорь Чувилев на родные места. Родной город, совсем новый, которого он даже еще не в силах себе представить, будто в сказке, вдруг поднялся, широко расправил плечи белых, светлых зданий. И почудилось, что всего коснулись, на всем оставили свою силу и тепло руки Игоря Чувилева, его тезки Игоря-севастопольца, Сунцова, Сережи, Сони Челищевой…
«Да, вот потому ни от чего не увернешься, — оч-чень многое зависит от каждого из нас!» — думал Чувилев, прислушиваясь к голосам, которые доносились снизу.
— Девочки-и! — звонко кричала Юля Шанина. — С бетоном не зевайте-е!
— Иде-т! — отвечал ей тонкий голосок Тамары Банниковой.
Тамара Банникова еще что-то прокричала в ответ Юле, потом прозвенела легким смехом. Чувилев вспомнил, что еще совсем недавно Тамара говорила комариным голоском, и лицо у нее всегда было серое, будто с перепугу, и все валилось из рук, — а теперь, смотри-ка, привыкла к людям, все заметнее стала успевать в работе, осмелела и заметно повеселела. Однажды Чувилев увидел, что у Тамары удивительно симпатичное личико. Ему уже было приятно встречаться с нею, и Тамаре, как безошибочно чувствовал он, тоже было приятно говорить с ним. Сначала она благодарно жалась ко всем, как собачонка с перебитыми ногами. Потом, поняв, кто именно всего больше для нее сделал, она скоро привыкла чувствовать прежде всего волю Игоря Чувилева. А он, видя, что Тамара безраздельно доверяет ему, понял, что теперь обязан помогать ей. До этого он держался с ней подчеркнуто-серьезно («Девчонка, шут ее знает!»), а потом все чаще разговаривал с ней и старался выполнять ее несложные просьбы.
Голосок Тамары послышался опять ближе, почти совсем под чувилевским участком крыши. Игорь знал, что она сейчас с бригадой Сони Челищевой заливает бетоном гнезда для станков, прибытия которых с Урала ждали со дня на день.
Чувилев вколотил в железо последний гвоздь и с довольным видом сказал своему тезке:
— А смотри-ка, Игорь, железо-то мы с тобой уже все извели, — нам ведь его должно было хватить до обеденного перерыва.
— До обеда мы с тобой еще добрую простыню успеем настлать! — в тон ему ответил Игорь Семенов. — Эй, Сережа, принеси-ка нам еще лист, попроси у Петра Тимофеича.
Через несколько минут Сережа показался на крыше, запыхавшийся, бледный; его фуражка съехала набок, и весь он был словно взъерошенный.
— Игорь, это черт знает что! — крикнул он на бегу срывающимся голосом. — Я видел живого фашиста!..
— Что, что? — и Чувилев от изумления даже уронил молоток. — Где фашист? Что ты мелешь?
— Где?! Да у нас на заводе! — опять прокричал Сережа. — Одет так чудно, лопочет что-то непонятное, ищет кого-то… Черт знает что!..
— Да как это может быть? Гитлеряк бродит по территории! Мы в Севастополе им головы поднять не давали, а тут они… по территории расхаживают! — и Семенов с силой потряс худенькими, еще мальчишескими кулаками.
Он бросил молоток, рассыпал гвозди и хотел было вскочить, но Чувилев удержал его:
— Да погоди ты… Вот тоже горячка! Что это, право! Будто уж ты один за все отвечаешь! По территории у нас часовые ходят, а нам с тобой не резон работу бросать. Подбери гвозди-то…
Два молотка опять звонко и гулко застучали по железу.
Едва раздался гудок на обед, как Игорь Семенов и Сережа вскочили и побежали к лестнице, мимо участка Анатолия, с которым Сережа уже успел поделиться невероятной новостью.