Родиной призванные(Повесть)
Шрифт:
«Вот и в доме война, — промелькнула мысль. — Но откуда? Фронт продвинулся далеко на восток…»
— Надюша, голубушка! — Мать виновато посмотрела на дочь. — Заждались тебя. Наши здесь. Беда у них.
Навстречу ей вышли из чуланчика два человека в нижнем белье с накинутыми на плечи старыми отцовскими фуфайками.
— Товарищ врач, — сказал по-военному коротко один из них, высокий, изможденный, — под Жуковкой мост взрывали, да вот с командиром беда. Оперировать надо. Как хотите, хоть косой режьте. Иначе помрет. Держится за живот, кричит… Умираю, мол, и все тут. Думаем, что аппендицит.
Командир тихо застонал. Надя подошла к больному,
— Мать! Иди позови Дарью. Скажи — операция живота!.. Она знает, что надо…
— Ой, доченька! Голубушка, да ты в своем уме? А вдруг помрет?
— Мама, нельзя медлить. Врачей больше нет. Иди, торопись!
Надя прокипятила ланцет, иглы, ножницы. Приготовила бинт, вату.
«Какой я хирург!» — подумала в отчаянии. Вспомнила, как присутствовала на такой операции.
Прибежала запыхавшаяся санитарка. Надя дала ей несколько поручений, а сама ушла за перегородку, надела новое ситцевое платье, повязала на голову белый платок и осмотрела себя в зеркало. Строгой внешностью ей хотелось вызвать у больного веру во врача, мобилизовать всю его волю. Операция предстояла необычная, в таких условиях недопустимая. Но сейчас вопрос стоял просто: «Или — или». Человека надо спасать, и нечего думать о чем-либо другом, кроме операции. Нож, только нож! Под рукой никаких анестезирующих средств. Есть стакан крепкого самогона. Сию минуту заставить его выпить.
Надя позвала Дарью:
— Понимаешь, что нам предстоит? Ну ладно… Не пугайся… Вот стол… Будешь здесь, я здесь… У тебя вата, бинты, йод. У меня ланцет. Чисто вымытые руки. Больше ничего. Аппендикс, видимо, сильно воспален. А теперь представим, что острая боль вынудит больного вздрогнуть. Здесь станут бойцы, отец, мать. Нет, мама пусть держит наготове кипяченую воду. Что будет, если… — Шаг за шагом они прошли мысленно все этапы операции. — Там некогда будет раздумывать. Ну а теперь надевай халат.
Командир, почувствовав прикосновение стакана, открыл глаза, бойцы приподняли его голову. Командир поперхнулся, но все же проглотил самогон. Взял руку Нади, поднес ее к губам.
— Вы будьте молодцом, — громко прошептала Надя.
Она попросила бойцов поднять диван. Отец принес две доски, и теперь больной оказался на уровне операционного стола. Нашлись ремни. Больного привязали.
Операция длилась более часа. Несколько раз Дарья вытирала лицо докторши. Оно побледнело, капельки холодного пота блестели на лбу. Во время удаления аппендикса больной дрогнул, но ремни и сильные руки бойцов, словно железные обручи, прижали его к столу. Потом — обморок, длившийся несколько минут. За это время Надя успела наложить шов и, затягивая последнюю шелковинку, вдруг громко засмеялась. Этот нервный смех очень успокаивающе подействовал на командира. Глубоко вздохнув, он сказал:
— Здорово! Молодец!
Всю ночь Надя провела возле больного. Один из красноармейцев шепотом рассказал ей о недавних событиях:
— Жуковский мост, что на Десне, взорвали. Отходить пришлось нашей пятидесятой. Фашисты захватили Орел и двинулись дальше. Трудно было. Разве все обскажешь! Бросались против танков с гранатами да бутылками. Умирали под гусеницами… Приказ: «Двигаться за Десну». Отходили с боем. Проверили заряды в фермах и опорах моста, вставили взрыватели. Еще раз обследовали каждый метр электрических проводов, что протянулись в окопчик. Можно бы взорвать, но решили напоследок угостить вражину. Темнота. Тишина. Вдруг затрещали мотоциклы.
— А как же вы выбрались из окружения? — тихо спросила Надя.
— Страшно вспомнить эти проклятые болота. Сотни людей умирали стоя, постепенно погружаясь в пучину. Но никто не сдавался. Многих спасла железная воля командира дивизии Серегина. Отцом он был для бойцов. Суровый его приказ — «Победа или смерть!» — собрал всех, кто остался в живых, и бросились мы на вражьи цепи. Не устояли фашисты. Гудериан списал со счета нашу двести девяносто девятую дивизию. А она вышла из окружения. Мне пришлось остаться здесь, спасать командира.
— Спасибо, друг, за добро, за мужество. — Надя пожала руку бойцу.
Завтра эти люди уйдут на восток. Подходящий случай передать письмо к мужу. Надя верила, что он воюет…
Вырвав два листка из ученической тетради, она убористым почерком нанесла на бумагу одну строчку за другой.
Глава пятая
На пятый день, когда с низкого неба сеял тяжелый, холодный дождь, к Митрачковым пришел дядя Кости Поворова — Василий Никитич. Посоветовались и решили отправить больного в Бельскую, где у матери Поворова уже лечились два раненых партизана. Рано утром Надя выпросила у полицая Махора подводу для выезда в поселки. На этой подводе полевой дорогой отправили командира, переодетого во все мужицкое. Бойцы пошли следом.
Сегодня появился в школе Кабанов, и Надя решила поговорить с ним. Предварительно сходила в Сещу, но встретить Константина Поворова не удалось. Возвращаясь домой, Надя задержалась у аэродрома. На летном поле стояли рядами новые самолеты — желтобрюхие, с серебристыми крыльями. Черные кресты с желтыми окаймлениями на плоскостях, такие же черно-желтые кресты на борту и свастика на хвосте. Группа солдат устанавливала гнезда для новых зениток.
«Вот картина для глаз разведчика», — подумала Надя. И вспомнился ей другой аэродром с его огромным небом, с дуновением легкого ветерка, который так приятно проникал в каждую травинку. Из глубины памяти возникло на миг, как они с мужем поднялись на самолете в небо. Доброй, чудесной представилась ей земля.
«Там и сейчас величественно и тихо», — подумала она, глядя вверх.
— Доктор! Фрау Надя, — окликнул немец и быстро зашагал в ее сторону. — Отто Геллер! — отрекомендовался пожилой военный в чине ефрейтора. — Мне говорили, что вы хорошо лечите, — сказал он по-русски. — Я иду к Морозовым. У них часто собираются веселые девушки. Скучно мне. Прошу, фрау, составить мне компанию. Надя согласилась.
Семью Морозовых Надя знала. Слышала, что Аня Морозова работает прачкой в немецкой комендатуре. Связь немца с домом Морозовых ей показалась подозрительной, и все же она пошла, надеясь завести разговор о приобретении лекарств. Операция укрепила ее веру в свои силы. А если к тому же будут лекарства — совсем здорово!