На рубеже Ирана возведенБыл замок. Белым замком звался он.Хаджир – начальник стражи, славный воинБыл храбр, силен, водить войска достоин.От шаха был главой поставлен тамЛетами умудренный Гаждахам.Имел он дочь. И не было ей равной, —Всем хороша, но зла и своенравна.Когда Сухраб пришел, нарушив мир,Его увидел со стены Хаджир.На быстром скакуне – любимце брани —С копьем Хаджир явился на майдане.Блистая в снаряженье боевом,К войскам Турана он воззвал, как гром:«У вас найдется ль воин искушенный,В единоборстве конном закаленный?Эй, кто у вас могуч, неустрашим?Пусть выйдет, я хочу сразиться с ним!»Один, другой и третий сбиты были,Перед Хаджиром устоять не в силе.Когда Хаджира увидал в бою,Сухраб решил изведать мощь свою.Он как стрела помчался грозовая,Над полем вихри пыли подымая.И весело Хаджиру крикнул он:«Один ты вышел, гневом распален?Неужто у тебя такая сила,Что не боишься пасти крокодила?И кто ты, предстоящий мне в бою,Скажи, чтоб смерть оплакивать твою?»И отвечал ему Хаджир: «Довольно!Сам здесь падешь ты жертвою невольной.Себе я равных в битве не встречал,Лев от меня уходит, как шакал.Знай – я Хаджир. О юноша незрелый,Я отсеку главу твою от телаИ Кей-Кавусу в дар ее пошлю.Я труп твой под копыта повалю».Сухраб в ответ Хаджиру рассмеялсяИ за копье свое стальное взялся.И ошиблись, и в поднявшейся пылиЕдва друг друга различить могли.Как молния, летящая по тучам,Летел Сухраб на скакуне могучем.Хаджир ударил, но огромный щитСухраба все же не был им пробит.Тут на врага Сухраб занес десницу,Копьем его ударил в поясницу.Упал Хаджир, как будто бы с седлаЕго внезапно буря сорвала;Упал, как глыба горного обвала,Так, что душа его затрепетала.Сошел Сухраб, коленом придавилХаджиру грудь, кинжал свой обнажил.Хаджир, увидя – льву попал он в когти,Молил пощады, опершись на локти.Могучий пощадил его Сухраб,И в плен был взят Хаджир им, словно раб.Связал он побежденного арканом,Велел ему предстать перед Хуманом.Хуман все видел. Был он потрясенТем, что Хаджир так быстро побежден.Со стен за поединком наблюдали.И в крепости вопили и рыдали,Что пал с коня и в плен попал Хаджир —Воитель, славой наполнявший мир.
Поединок Сухраба с Гурдафарид
Дочь Гаждахамова Гурдафарид,Увидев, что Хаджир бесславно сбит,От горя в исступленье застоналаИ яростью и гневом запылала.Хоть юной девушкой была она, – Как витязя, влекла ее война.Отцов-богатырей была в ней сила,Она в боях мужей копьем разила.Такой был ей из-за Хаджира стыд,Что потемнели лепестки ланит.Она мгновенья медлить не хотела,Кольчугу, налокотники наделаИ, косы уложивши над челом,Их под булатный спрятала шелом.Она, как грозный всадник, красоваласьНа скакуне: как вихрь, она помчалась,И пыль над степью облаком взвила,И так к войскам Турана воззвала:«Кто в верховом бою у вас искусен?Кто вождь у вас? Смелей выходит пусть он!Пусть доведется испытать китуМоих ударов мощь и быстроту!»Смотри: никто из воинов ТуранаНе вышел с ней на бой в простор майдапа.Ее Сухраб увидел издали,Как в облаке, летящую в пыли.Сказал он: «Вот еще онагр несется!..В петлю мою сейчас он попадется!»Кольчугу он и чинский шлем надел,Навстречу ей, как ветер, полетел.Гурдафарид свой лук тугой схватилаИ молнией стрелу в него пустила.Когда стрелу пускала в высоту,Она орла сбивала на лету.Хоть стрелы вихрем с тетивы летели,Они задеть Сухраба не сумели,Их отражал Сухраба щит стальной.Позорным он почел подобный бой,Сказал он: «Хватит! Кровь должна пролиться!»И на врага помчался, словно птица.Увидев – жаждой битвы он горит, —Оставила свой лук ГурдафаридИ поскакала, по полю петляя,Копьем своим Сухрабу угрожая.Великим гневом возгорел Сухраб,Бой сразу кончить захотел Сухраб.Он мчался, издавая львиный рык,И, как Азаргушасп, ее настиг,Копьем ударил в стягивавший тугоКушак, разорвалась ее кольчуга, —И словно бы човганом – не копьем,Как мяч, ее он вскинул над седлом.Гурдафарид рукой в седло вцепилась,Другой рукой за меч свой ухватиласьИ разрубила пополам копье,И плотно села на седло свое,И вихрем улетела в туче праха.Ловка была она, не знала страха.Сухраб за нею вслед погнал коня;Он гневом омрачил сиянье дня.Вот он настиг. И за ее спиноюПривстал и шлем сорвал с нее рукою.Взметнулись косы, по ветру виясь,От шлема тяжкого освободясь.И понял витязь, полон изумленья,Что с женщиною вышел он в сраженье.Сказал: «Подобных девушек ИранСегодня шлет на боевой майдан!..Их
витязи, когда коней пускают,Над степью пыль до облак подымают.Но коль в Иране девы таковы,То каковы у них мужчины-львы?»Тут он аркан свой черный вслед метнул ейИ стан петлею туго захлестнул ей.Сказал ей: «Луноликая, смирисьИ не пытайся от меня спастись!Хоть много дичи мне ловить случалось,Такая лань впервые мне попалась!»Увидев, что беда ей предстоит,Открыла вдруг лицо Гурдафарид.И молвила: «Не надо многих слов,Ты – лев могучий среди храбрецов!Подумай: с той и с этой стороныНа бой наш взгляды войск обращены…Теперь с лицом открытым я предстала,И разнотолков, знай, пойдет немало,Что, мол, Сухраб до неба напылил —В единоборство с женщиной вступил,Копьем тяжелым с девушкою билсяПеред мужами – и не устыдился!Я не хочу, чтобы из-за меняШла о Сухрабе славном болтовня.Мир заключим, чтоб завязать язык их…Ведь мудрость, знаешь сам, удел великих.Теперь мой замок и мои войска —Твои! Как клятва, речь моя крепка.И крепость и сокровища Хаджира —Твои. Зачем нам битва после мира?»Сухраб, на лик прекрасный брося взгляд,В цвету весны увидел райский сад.Ее красой душа его пленилась,И в сердце, как в ларце, печаль укрылась.Ответил он: «Тебя я отпущу,Но помни: я обмана не прощу.Не уповай на стены крепостные,Они не выше неба, не стальные.С землей сровняю эти стены я,И нет против меня у вас копья».Гурдафарид вперед – крылатым лётом —Коня послала к крепостным воротам.Сухраб за нею рысью ехал вслед,Он верил, что ему преграды нет.Тут крепости ворота заскрипелиИ пропустить Гурдафарид успели.И вновь захлопнулись и заперлись.У осажденных слез ручьи лились,В подавленных сердцах кипело горе,Тонуло все в постигшем их позоре.К Гурдафарид, со всею свитой, самСедобородый вышел Гаждахам,Сказал: «О с благородным сердцем львица,О дочь моя! Тобой Иран гордится!Страдали мы, неравный видя бой,Но не бесславен был поступок твой.Ты выхода искала в честной битве,Но враг силен. Внял бог моей молитве, —В обмане ты спасенье обрелаИ невредима от врага ушла».Гурдафарид в ответ лишь засмеяласьИ на стене высокой показалась.Увидела Сухраба за стенойИ молвила: «Что ждешь ты, витязь мой?Иль ожидать напрасно – твой обычай?Увы, навек расстался ты с добычей!»Сказал Сухраб: «О пери, пред тобойКлянусь луной, и солнцем, и судьбой, —Разрушу крепость! Выхода иногоНе вижу я. Тебя возьму я снова.Как ты раскаешься в своих словах,Когда в моих окажешься руках!Как сожалеть ты будешь, что сначалаТы не исполнила, что обещала!»Гурдафарид ответила, смеясь:«Я сожалею, о мой юный князь!Неужто, витязь мой, не знал ты ране,Что тюрки брать не могут жен в Иране?Что ж, значит, я тебе не суждена!Но не печалься, то судьбы вина…Хоть сам ты не из тюркского народа,В тебе видна иранская порода.С такою мощью, с красотой твоей,Ты был бы выше всех богатырей.Но если скажет слово шах Ирана,Что юный лев повел войска Турана —Подымется Рустам из Сеистана,Не устоишь ты против Тахамтана!Беда тебе! – из войска твоегоВ живых он не оставит никого.Мне жаль, что этот стан и эти плечиПоникнут и падут во прахе сечи.Повиновался б лучше ты судьбе,Вернулся бы скорей в Туран к себе.А ты на мощь свою лишь уповаешь,Как глупый бык, бока свои терзаешь!»Сухраб, внимая, от стыда сгорал.Что замок трудно взять, он это знал.Невдалеке от крепости стоялоСело и над собой беды не знало.Сухраб пошел и разорил село,По локоть руки окунул во зло.Сказал потом: «Ночь наступает, поздно…Пора нам отдохнуть от сечи грозной,А в полночь здесь неслыханная быльСвершится. Мы развеем стены в пыль».И, повернув коня, погнал безмолвно,Вернулся в стан, печалью смутной полный.
Письмо Гаждахама шаху Кавусу
Когда Сухраб уехал, ГаждахамПозвал писца и сел с ним рядом сам.Свои несчастья шаху описал он,И с опытным гонцом письмо послал оп.В письме сказал он: «Мы, твои рабы,Здесь терпим гнев неведомой судьбы.Туранцы, что напасть на нас не смели,Пришли под крепость, морем зашумели.Вождь этих войск, затмивших полдня свет,Юнец, едва ль четырнадцати лет.Но ростом он невиданно огромен.Он силой исполинской пеутбмен.Его, как дуб индийский, крепок стап.Льва породил могучего Туран.Он богатырской палицей играет,Разящий меч в руке его сверкает.Что кручи гор ему, что глубь морей?Подобных в мире нет богатырей.Как лев средь ланей, в ратной он ловитпе,Сильнейшего сразить он может в битве,Он может демонам противостать.Богатыря того Сухрабом звать.Подобье он Рустама Тахамтана,Похож на ветвь из дома Наримана.Не знаю, кто отец и мать, —Как у Рустама, мощь его и стать.Когда пришел он, ради бранной чести,Привел к нам войско, жаждущее мести,Хаджир, непобедимый богатырь,С ним выехал на бой в степную ширь.Ему навстречу, на коне могучем,Сухраб летел, как молния по тучам,Быстрей, чем запах розы – от ноздрейДо мозга, – мысли пламенной быстрей.Хаджира сбил с седла с такой он силой,Что это всех смотревших изумило.Теперь Хаджир в оковах и в плену…Кто горечи измерит глубину?Видал я витязей туранских в деле,Но о подобном не слыхал доселе.Рустаму он подобен одному, —Быть может, равен лишь Рустам ему.На всей земле найдешь ему едва лиПротивоборца, кроме сына Заля.Здесь, кто против него ни выступал,Отважнейших он в плен арканом брал.Хоть он могуч, но духом он не злобен,Огромный конь его горе подобен.Где он проскачет, до неба пыля,Горам прощает тяжесть их земля.Подумай о стране, миродержавный,Чтоб не постиг и вас удел бесславный!Пускай сюда твои войска идут,Не то – столпы величия падут.Теперь не время мир вкушать беспечный,Он может обложить нас данью вечной.Коль вовремя его не удержать,Нам радости и счастья не видать.Когда бы ты его увидел сам,Сказал бы ты – он юный всадник Сам.И если ты теперь нам не поможешь,Всех нас погибшими считать ты можешь.Не отсидимся мы в своих стенах, – Сегодня, завтра рухнут стены в прах.Поэтому мы ночью замок бросим,Приют в Иране оказать нам просим.Меня давно ты знаешь, я не лгу,Но жертвовать я войском не могу.Нас не укроют стены крепостные,Ворота перед ним падут стальные».Письмо он кончил, приложил печать,Велел гонца надежного призвать.Сказал: «Скачи быстрей, чтоб утром раноТы был далеко в глубине Ирана».Посланье спрятал тот гонец на грудь,Сел на коня, помчался в дальний путь.Под крепостью был тайный свод подземный,Вел из него далеко ход подземный.Тем ходом, по неведомым путям,В ночи ушел с семьею Гаждахам;И войско все, по потайному ходу,Из крепости он вывел на свободу.
Сухраб захватывает Белый замок
Когда заря блеснула из-за гор,Сияньем озарив земной простор,Сухраб верхом – из алого туманаПовел на приступ воинство Турана,Чтоб всех, кто были в замке, наконецВзять в плен, как стадо сбившихся овец.Уже он был от замка недалеко,Глядит: нет стражей на стене высокой.И в гневе он к воротам подступилИ с петель их тараном медным сбил.Вошли в пролом; но ни души в твердыне,-Все пусто и безмолвно, как в пустыне…И понял он, что Гаждахам ушелИ всех с собой защитников увел.Лишь несколько, от страха оробелых,Там пряталось забытых, престарелых.Он все покои замка обыскал,Но не нашел того, чего искал.Гурдафарид, как пери, улетела…Любовью, страстью кровь его кипела.«Увы! – сказал, – увы мне!.. Где она?За черной тучей спряталась луна!Судьбой, как видно, горе суждено мне.Владеть любимой, видно, не дано мне.Попала в сети лань ко мне. И вот —Ушла… Я сам в сетях ее тенёт.На миг она лицо мне показалаИ сердце мне навеки растерзала.Увы, недостижимо далекаТеперь она. А мой удел – тоска.Но это чародейство, не иначе, —Оно, как яд, в крови моей горячей…Вчера я думал, – в плен ее возьму,Но сам я пленник, – видно по всему.Не знаю я: меня околдовали —Лицо ль ее, глаза ль ее, слова ли.Но если я ее не отыщу,Потери я ничем не возмещу.Нет! Не в бою я встретил испытанье!Как рана, мне о ней воспоминанье,Мне доля – тайно плакать и стенать!И кто она, не суждено мне знать…»Так говорил Сухраб, и весь горел он.Хоть никому открыться не хотел он,Но тайн любви не скроешь от людей, —Их слезы выдают волне морей.Кто б ни был любящий – душевной болиНе утаит он, – выдаст поневоле.Так и любовью раненный СухрабВдруг похудел, поблек лицом, ослаб.Хуман не знал о том, что с ним случилось,Но видел, как душа его томилась,И сердцем проницательным своимОн понял, что неладно что-то с нимИ что Сухраб, по гневной воле мира,Попал в силки безвестного кумира,Что он, паря мечтой, стоит без сил,Как будто ноги в глине завязил.Сухрабу мудрый так сказал Хуман:«О гордый, с львиным сердцем пахлаван!В былое время витязь лучшим другомСебя считал. Постыдным он недугомПочел бы жар, пылающий в крови,И опьяненье от вина любви.Брал в плен он сотни мускусных газелей,Но сердца не терял в любовном хмеле.В плен не сдается истинный геройЦарицам с неземною красотой.Лишь та достойна властвовать десница,Что солнце заставляет поклониться!Ты – лев могучий, ты от львов рожден, —И ты – о стыд! – любовью поражен?Нет! От любви не плакал бы великийЗавоеватель мира и владыка!Тебя ведь сыном Афрасьяб нарек,Назвал владыкой гор, морей и рек.Мы вышли из Турана ради славы,Вброд перешли мы океан кровавый,Теперь Иран зажали мы в тиски,Но в будущем пути не так легки.Нам предстоит борьба с самим Кавусом,С его войсками и коварным Тусом.Нам предстоят убийца львов – Рустам,Гив-богатырь, Гударз и лев-Руххам,Бахрам, Гургин – отважный внук Милада,Мы встретим там могучего Фархада.Богатыри, как дивы и слоны,Нас повстречают на стезе войны.В бою никто из них не отступает,Чем кончится война – никто не знает…А ты – о лев! – на грозный бой идешьИ сердце первой встречной отдаешь!Будь мужем, отгони любовь от сердца,Чтобы не пасть пред войском миродержца.Цель у тебя великая одна:Лишь начата – не кончена война.Ты храбр, силен, взялся за труд опасный,И цель свою ты должен видеть ясно.Еще великий труд не завершен,А ты душой к другому устремлен.Свали твердыню древнюю ИранаВсей мощью богатырского тарана!Когда ты кеев трон себе возьмешь,Ты сам красавиц лучших изберешь.Тогда к подножью нового владыкиПридут с поклоном малый и великий.Не подобает от любви страдатьТем, кто вселенной должен обладать!»Преподнеся словесный этот дар,Хуман избавил юношу от чар.Сказал Сухраб: «Ты послан мне судьбой!Прекрасно все, что сказано тобой.Великому теперь отдам я душу,Я завоюю мир – моря и сушу.И дружба наша, как скала, тверда,Отныне укрепилась навсегда».Взялся за труд Сухраб неутомимыйИ сердцем отвратился от любимой.Он шаху Афрасьябу написал,Как шел поход, как Белый замок пал.Обрадовался шах тому известью,Сказал: «Сухраб нас озаряет честью!»Письмо от Гаждахама получив,Сидел Кавус – угрюм и молчалив.Призвал вельмож, опору шахской власти,Поведал о постигшем их несчастье.Пришли к владыке Туе, Бахрам, Фархад,Пришел Гударз, чьим был отцом Кашвад.Воскликнул шах: «Как нам беду поправить?Кого туранцам противопоставить?»В чертоге царском тут поднялся гул,Сказали хором все: «Послать в Забул!Послать гонца в пределы сына Сама,Чтоб старый Заль уговорил РустамаСкорей на поле битвы поспешитьИ вновь Иран щитом своим укрыть!»Решили так. И в круг вельможи сели,Послание писать писцу велели.
Письмо Кавуса Рустаму
И дали подписать письмо царю.Вначале шла хвала богатырю:«Пусть вечно бодрым разум твой пребудет!Пусть в мире все тебе на радость будет!Ты с древних лет опорой нашей был, —Ты – столп страны, источник вечных сил,Ты – мощь, и сердце, и хребет Ирана!Ты – в подвигах великих неустанный,Чудовищ истребил Мазандерана,Оковы разрубил Хамаверана.Ты, словно лань, берешь арканом льва,Превыше снежных гор твоя глава.Ты – щит Ирана, светоч божества.Как море, о тебе шумит молва.Хвала творцу! Хвала отцу Нейраму!Хвала премудрому Дастани Саму!Пусть вечно над вселенною цвететОт миродержца твой идущий род!И счастье шахское не потускнеет,Пока Рустам своим мечом владеет.Опять тебе прибыть к нам пробил час;Нежданная беда постигла нас, —Враг из Турана вышел небывалый,Он катится на нас, грозней обвала.Опасность велика, – ты сам поймешь,Когда посланье до конца прочтешь.И мы решили, о Рустам счастливый,К тебе с письмом своим отправить Гива.Коль он приедет ночью, ты вставай,Для многословья уст не раскрывай.А если днем, – охота ли, обед ли, —Все брось и к нам скорей скачи, не медли.А если спать собрался, не ложись,Вооружись и к нам поторопись.Возьми богатырей Забулистана,Скачи, в пути не разбивая стана.В своем письме нам пишет Гаждахам:«Враг небывалый угрожает нам.Прочтя мое письмо, без промедленьяБери войска и выходи в сраженье!»И черная, как мускус и смола,Печать Кавуса на письмо легла.Шах молвил Гиву: «Дорого нам время,Поторопись, вступи ногою в стремя!Когда к Рустаму ты прискачешь, Гив,Не вздумай пировать, про все забыв,В Забуле отдыхать не оставайся,А в тот же день с Рустамом возвращайся!»Взял Гив письмо, и в путь пустился он,Скакал в Забул, забыв покой и сон.И прибыл он в предел Забулистана,И стражей крик донесся до Дастана,Что из Ирана конный к ним спешит,Взметая вихрем пыль из-под копыт.Весть эта до Рустама долетела,И выехал встречать Слоновотелый.Он выехал с дружиною своей,Со свитой братьев и богатырей.И спешились, как честь велит, при встрече, —Все – и гонец, прибывший издалече.Сошел с коня и славный Тахамтан.Спросил: «Здоров ли шах? Как жив Иран?»Повел Рустам гонца в свои чертоги,Гость за беседой отдыхал с дороги,Потом письмо хозяину вручилИ о Сухрабе вести сообщил.Рустам, прочтя посланье, изумился,Все расспросил и в думу погрузился.Потом, смеясь, сказал: «Неужто там —В Туране, появился новый Сам?Рождал богатырей Иран счастливый,А там не вспомню я такого дива.Есть, правда, у меня там сын… Хотя —Он очень молод, он еще дитя!..Есть сын мой у царевны Самангаиа! —Но выступать ему в походы рано.Еще не знает он, – мой дорогой, —Как водят войско, как вступают в бой!Сокровищ я послал ему немало,И мать его ответ мне написала.Еще не год, не два, не три пройдет,Покамест милый сын мой подрастет.Я терпеливо жду: пора настанет,И миру новый богатырь предстанет.Сейчас же лет тринадцати всегоМой сын, богатство сердца моего!Пока ему бросаться в битву рано.Другой к нам воин вышел из Турана…Теперь, мой гость, пойдем на наш айван.Рад будет престарелый муж – Дастан.Подумаем, как быть нам в этом делеИ отчего так тюрки осмелели.Пойдем, мой гость любезный, отдохнем,Уста сухие освежим вином!Потом последуем к престолу шаха,Посмотрим – кто нагнал такого страха.И коль не спит могучая судьба,Врага возьмем арканом, как раба.Коль на горящий берег хлынет море,Не устоять огню с волнами в споре.Как подыму я боевой свой стяг,Падет от страха на колени враг.Шах перепуган. Нам же было б низкоВесть эту к сердцу принимать так близко!»Тут с гостем сел к вину за стол РустамИ здравицу провозгласил войскам.А после пира, утром, – еще в хмеле, —Рустам могучий позабыл о деле.Проугощал он гостя день второй,Не вспомнил о походе на другой.На третий день подать вина велел он,О Кей-Кавусе вспомнить не хотел он.Так с Гивом он пропировал три дня,Не думая в поход седлать коня.А утром – на четвертый – Гив поднялся,Один обратно ехать он собрался.Сказал он: «Гневен, неразумен шах,Великий у него на сердце страх.Явил он нетерпение большое,Забыл о сне, о пище и покое.Коль мы промедлим день еще с тобой,Из-за вина оттянем ратный бой,Разгневается шах. Увы, гневлив он,И черен сердцем, и несправедлив он».Сказал Рустам: «Забудь об этом зле,Никто на нас не встанет на земле!»Но все ж велел он Рахша выводить,Седлать его и в медный най трубить.Услышали мужи призыв карнаяИ съехались, доспехами сверкая.
Гив и Рустам прибывают к Кавусу.
Гнев Кавуса на них
В поход Рустам пустился поутру,Главою войск поставил Завару.А уж князья встречать его скакали, —За день пути в дороге повстречали.Гударз и Туе – главы богатырей —Почтительно сошли пред ним с коней.Увидя их, сойдя с коня и сам,С вождями поздоровался Рустам.И вместе с ними воин знаменитыйПредстал царю царей с душой открытой.Склонились пред царем Рустам и Гив,Но шах сидел угрюм и молчалив.Вспылил потом. И, в бешенстве постыдном,Он Гива словом уязвил обидным.:«Кто он такой Рустам, чтоб мой приказОткладывать не на день, а на час?Да если бы со мною был мой меч,Я голову Рустаму снес бы с плеч!Схвати его. на виселицу вздерни!Ни слова больше! Опостылел спор мне!»И дрогнул Гив и шаху отвечал:«Как? На Рустама руку ты подъял?»Рассвирепел Кавус, насупил брови,Привстал, как лютый лев, что жаждет крови.От ярости, казалось, был он пьян,В растерянность поверг он весь диван.Вскричал: «Измена! Знаю я давно их!Схвати их, Туе! Веди, повесь обоих».Ужасен в гневе был Кавус и дик.Он весь пылал, как вспыхнувший тростник.Туе встал, Рустама за руку схватил,Всех дерзостью потряс и удивил.Хотел он – ноли смущения и страха —Рустама увести от гнева шаха.Пред ним Рустам был как могучий слон – —Так по руке ударил Туса он,Что рухнул Туе у трона помертвелый.Рустам через поверженное телоШагнул и шаху в ярости сказал:«Зря на меня ты гневом воспылал!Безумен ты, твои поступки дики,Ты недостоин звания владыки!Ведь я – Рустам, а кто такой – твой Туе?Когда я в гневе – что мне шах Кавус?Владыка, не к лицу тебе корона!Ей лучше быть бы на хвосте дракона,Чем на такой ничтожной голове!Не веришь сам себе, так верь молве:Ведь я тебя возвел на трон, когда тыСтонал в оковах, гибелью объятый.Не раз тебя от смерти я спасал, —И трон, и власть, и жизнь тебе я дал!Все страны, от Египта до Ирана,От степи Чина до Мазандерана,Склоняются в пыли передо мной,Перед моим мечом и булавой.Благодари меня, что шахом стал ты!Что ж на Рустама гневом воспылал ты?Я – раб творца, тебе же я не раб!Могучий на тебя идет Сухраб;Коль ты такою силою владеешь,Сам с ним сражайся, если ты сумеешь!Вы больше не увидите меня,В Иране не пробуду я ни дня.Когда меня избрать хотели шахомБогатыри, охваченные страхом,Я даже не взглянул на шахский трон.Был мной обычай древний соблюден.А ведь – когда бы взял венец и власть я,Ты б не имел величия и счастья.Достоин я всего, что ты сказал! —Ты за добро сторицей мне воздал!На этот трон возвел я Кей-Кубада, —И такова от сына мне награда!Но если бы для твоего отцаМечом своим не добыл я венца,С горы Альбурз Кубада не привез бы,Его из небреженья не вознес бы —И ты величьем бы не обладал.Ты б оскорблять Рустама не дерзал!Когда ты сам вовлек в беду Иран,Спасать я вас пришел в Мазандеран.И там я Дива Белого убил,И жизнь тебе и трон я возвратил.Мой трон – седло, моя на поле слава,Венец мой – шлем, весь мир моя держава.Когда на вас туранец налетит,Он никого из вас не пощадит…Я ухожу, меня вы не ищите,Пути спасенья сами находите!Уйду. И впредь меня вам не видать,Лежать вам в прахе здесь, а мне летать!»На Рахша сел Рустам и прочь умчался,На нем доспех от гнева разрывался.У всех от скорби омрачился дух;Они – лишь стадо, а Рустам – пастух.Пришли к Гударзу, молвили: «РазбитыУстои наши. Встань, Иран спаси ты!Ступай ты к бесноватому царю, —Пусть он поклонится богатырю.Напомни кею плен Мазандерана,Когда в цепях стенал он – шах Ирана.И как Рустам царя от смерти спас,И сколько мук он вынес из-за нас.Потом, когда властитель бестолковыйВ Хамаверане вновь попал в оковы —Рустам ни перед кем не отступил, —Владык в Хамаверане перебил,Из плена вновь освободил Кавуса,На трон Ирана возвратил Кавуса.Коль смерть за это заслужил Рустам,Куда ж деваться остается нам?Иди! Беседуй с шахом терпеливо!Восстановить должны мы мир счастливый.Нам без Рустама счастья не видать,Все бросить нам придется и бежать».И вот Гударз – Кашвада сын суровый —Пришел в чертоги гневного хосрова.Спросил он шаха: «О владыка мой,В чем виноват Рустам перед тобой?Ты растоптал сегодня щит Ирана,Забыл ты ужасы Хамаверана.Мазандеран ты, видно, позабыл!Рустама ты смертельно оскорбил.Впадать во гнев владыке недостойно,Добро и зло решает шах спокойно.Ушел Рустам. На нас идут войска,Ведет их богатырская рука.И нет у нас надежды ни единой,И некого послать на исполина.А Гаждахам богатырей своихВсех знает, все он ведает о них.Он пишет нам: «Безумье – бой с Сухрабом!Пред ним и слон могучий будет слабым!»Один Рустам его сразить бы мог,Но он теперь, увы, от нас далек.Лишь неразумный и, как вол, упрямыйРешиться мог бы оскорбить Рустама.Ум просветленный должен шах иметь,А не безумьем ярости гореть».Кавус Гударза выслушал спокойно.Он понял – мудр и верен муж достойный.«Все правильно сказал ты, – молвил шах. —Раскаиваюсь я в своих словах.Скорее вслед Рустаму поспешите,В его душе обиду потушите!Вернется пусть! – скажите: «Как и встарь,К тебе, Рустам, любовь питает царь!»Гударз и с ним вожди от шаха прямоКопей погнали по следам Рустама.И там, где гасла темная заря,Увидели в степи богатыря.Они его настигли, окружили,Сошли с коней и так его молили:«Будь светел духом, разумом высок,И мир весь у твоих да будет ног!Пусть будет вся земля твоим престолом,Венец тебе да будет нетяжелым!Ты знаешь, – у царя рассудка нет,Он в гневе натворил немало бед.Вспылит, потом к раскаянью склонится…С тобой, Рустам, он жаждет помириться.Твоя обида на царя сильна,Но, Тахамтан, не наша в том вина!За что Иран бросаешь ты на муки?И шах сейчас сидит, кусает руки…»И дал им Тахамтан такой ответ:«Теперь мне дела до Кавуса нет!Седло мне – трон, одежда мне – кольчуга,Венец мой – шлем, и нет средь вас мне друга.Мне все равно – что прах, что Кавус-шах!Как может он меня повергнуть в страх?Я не прощу обиды: царь, видать,По малоумшо забыл опять,Как от врагов его освободил я,Как жизнь ему и славу возвратил я.Я сыт по горло! Что мне ваш Кавус?Лишь светлого Яздана я боюсь».Умолк Рустам, Гударз премудрый снова,Открыв уста, сказал такое слово:«Как речь твою мы перескажем там, —Что бросил, мол, Иран в беде Рустам?В народе, в войске – всяк бы усомнился,Не впрямь ли ты туранца устрашился?А нас предупреждает Гаждахам,Что от врага не ждать пощады нам.Когда Рустам на бой пойти страшится,У нас непоправимое свершится!Тревога в войске и в стране царит,Всяк о Сухрабе только говорит.Не отвращайся в этот час от шаха,Пусть он ничтожен, пусть он ниже праха,Но ведь природный шах Ирана – он,А корень наш и столп наш – кеев трон.Как возликует враг наш, полный скверны,Коль будет шах унижен правоверный!»Так мужа наставлял Гударз-мудрец.Рустам, подумав, молвил наконец:«Я много ездил по земле широкой,Я много знаю, вижу я далеко.А если боя сердцем устрашусь,Я от души и сердца отрекусь.Ты знаешь сам: я незнаком со страхом, – Пусть благодарность неизвестна шахам!»И Тахамтан обратно прискакал,И гордо перед шахом он предстал.Ему навстречу встал с престола шахИ молвил со слезами на глазах:«Я нравом одарен непостоянным, – Прости! Так, видно, суждено Язданом!..Теперь перед напастями войныСтеснился дух мой, словно серп луны.Ты нам, Рустам, один теперь защита,Опора наша, воин знаменитый!Вседневно я, пред наступленьем сна,Рустама славлю чашею вина.О муж, забыта будет пусть обида!..Пока мы вместе – выше мы Джамшида!Мне в мире нужен только ты один, – Помощник, друг мой, мощный исполин!Я ждал тебя. Ты запоздал дорогой,А я вспылил… Прости, во имя бога!В раскаянье, увидев твой уход,Наполнить прахом я хотел свой рот!»Рустам ему: «Весь мир – твоя обитель.Мы – под тобою, ты – наш повелитель.Средь слуг твоих – я твой слуга седой.Но я достоин быть твоим слугой.Владыка ты, я – подчиненный твой.Приказывай! Велишь – пойду на бой».Царь молвил: «Как тобою я утешен!Поход сегодня чересчур поспешен.Мы лучше сядем нынче пировать!Даст бог, – уж после будем воевать!»Поставили столы среди айвана,Подобные весне благоуханной.Вельмож созвал и приближенных кей,Рассыпал жемчуг милости своей.Здоровье Тахамтана гости пилиИ о великом прошлом говорили.И вот жасминоликие пришли,Под най и струны пляски завели.Зажглись ночные на небе светила,А пиру все конца не видно было.Спать разошлись, когда густела мгла.В чертогах только стража не спала.
Кавус собирает войска
Когда лучами солнце разорвалоТой ночи смоляное покрывало,Восстал от сна и приказал Кавус,Чтоб снаряжал слонов походных Туе.Велел открыть сокровищницы недраИ одарил войска по-царски щедро.Навьючили верблюдов и слоновИ сели воины на скакунов.Сто тысяч было в шахском ополченьеМужей могучих – грозных в нападенье.А вскоре рать еще одна пришлаИ тучей пыль над миром подняла.Померкло небо от летящей пыли,Копыта землю черную изрыли.Гром барабанов огласил простор,Колебля тяжкие подножья гор.И так в походе войско напылило,Что лик затмился вечного светила.Лишь блеск щитов и копий на землеМерцал, как пламя, тускло в синей мгле.И блеск убранств и шлемов золоченых,И золото, и пурпур на знаменахСтруились, как червонная река,Сквозь черные густые облака.И так был шахских войск поток огромен,Что стал зенит, как в день затменья, темен.До крепости из глины и камнейДошли войска и стали перед ней,Копытами поля окрест изрыли,На десять верст шатры вокруг разбили.Со стен их стража видела вдали.«Идет Иран», – Сухрабу донесли.И встал Сухраб, услыша весть такую,И поднялся на башню крепостную.И так Хуману он сказал, смеясь:«Смотри, какая туча поднялась!..Здесь наконец-то встретимся мы с шахом!»Взглянул Хуман, вздохнул, исполнен страхом.Сухраб воскликнул: «Полно, друг, вздыхать!Сомненья прочь от сердца надо гнать.Средь этих войск не вижу никого я,Достойного меня на поле боя.Я среди них не вижу мужа битв…И не помогут им слова молитв!Хоть велико иранских сил стеченье —Прославленного нет средь ополченья.Я строй их ратный разорву, как цепь,Рекой текущей станет эта степь».Сухраб душою светлой не смутился,Он радостный с высоких стен спустился.Сказал: «Эй, кравчий, принеси вина!Сегодня пир, а завтра – пусть война».И в замке, за столом благоуханным,Он сел с богатырями и Хуманом.
Рустам проникает в крепость и убивает Жандаразма
Встал в поле, золотой парчой горя,Шатер миродержавного царя.Повсюду были войск шатры разбиты,Шатрами были склоны гор покрыты.Когда склонилось солнце в свой чертогИ полумесяц озарил восток,В кафтане тигровом Рустам великийВошел в шатер иранского владыки.«Позволь в разведку мне пойти на час,Взглянуть, кто ополчается на нас.Проверю – правда ль, бич грозит нам божий?Каков их вождь и кто его вельможи?»«Твори как знаешь! – отвечал хосров, —Лишь был бы невредим ты и здоров.Ступай, да сохранит тебя предвечный,О мой разумный друг чистосердечный!»Надев одежду тюрков, ТахамтанПошел, в вечерний погрузясь туман.Во тьме не узнан стражею ночною,Проник он в крепость дверью потайною,Вот так же – к стаду серн крадется лев;Вошел в чертог, все тайно осмотрев,И увидал, скрываясь за колонной,Сухраба он на возвышенье трона.Направо от него сидел Жанда,Хуман премудрый – слева, как всегда.Вокруг сидели – славный лев БарманИ мужи, что прославили Туран.Огромен был Сухраб, как мощный слон,Один он занимал просторный трон.Подобны конским бедрам руки были,Как кипарис, он – в свежести и силе —Сиял красой за царственным столом,Прекрасен ликом, схож с могучим львом.Сто избранных вокруг него сидело, —Любой из них, как лев, бесстрашно смелый.И пятьдесят проворных, верных слугСлужили им и двигались вокруг.Пирующие славу возгласилиСухраба мощи, храбрости и силе.В тени скрываясь, видел их РустамИ слышал все, что говорили там.Беседа шумно, весело текла.Тут вышел Жаидаразм из-за стола.Увидел за колонной Тахамтана,Он знал в лицо всех витязей Турана.«Ты кто? Пойдем-ка взглянем перед светом!»И за руку схватил его при этом.Рустам его по шее кулакомУдарил – и Жанда упал ничком.Не охнув, на пол замертво упал он,Отвоевал навек, отпировал он.Когда в начале жизненной весныСухраб собрался на стезю войны,Мать льва-Сухраба – Тахмина – призвалаК себе Жанду и так ему сказала:«Когда Рустам у нас гостил, тогдаЕго в лицо ты видел, мой Жанда.Будь спутником возлюбленного сына,А я живу надеждою единой:Когда он, жаждой подвигов дыша,Войдет в Иран, ты, светлая душа,Укажешь сыну, в поле пред сраженьем,Отца, что ждет Сухраба с нетерпеньем».Сухраб за чашей вспомнил о ЖандеИ у вельмож спросил: «А друг мой где?»Пошли искать. И видят: за колоннойНичком лежит он, кем-то умерщвленный.Когда Сухраб об этом услыхал —Ему напиток сладкий горьким стал.Вскочили гости в страхе и печали,Пошли и Жандаразма увидали.В слезах вернулись, говоря: «Беда!О государь, увы, убит Жанда».И встал Сухраб, пошел туда, как дым,Бедой над ними грянувшей томим.Певцы сбежались, слуги со свечами.«Вот он, – сказали, – мертвый перед нами».Сухраб был удивлен и огорчен,Советников созвал ближайших он.Сказал: «Извечный враг насторожен,Готовьтесь к бою, позабудьте сон.Забрался в стадо волк в полночном мраке,Увидел: спят и люди и собаки,Барана в стаде лучшего схватилИ подло, втихомолку, умертвил.Мы завтра – помоги, владыка мира, —Утопчем степь для боевого пира!Я за Жанду иранцам отомщу,Я шаха на аркане притащу!»И снова за столом он сел на ложе,И воротились с ним его вельможи.Сказал им лев-Сухраб: «О мудрецы,Наставники, воители, бойцы,Не стало старшего в беседе нашей…Почтим же друга поминальной чашей!»В свой стан вернулся той порой Рустам,И первого он Гива встретил там.Гив-богатырь в ту ночь стоял на страже.Он думал, что идет лазутчик вражий.Схватил он меч, принять готовясь бой,И поднял крепкий щит над головой.Увидев, что отважный обознался,Рустам в ответ негромко рассмеялся.По голосу Рустама страж узнал,Сбежал к нему за укрепленный вал.Спросил: «Эй, витязь, в битвах неуемный,Куда один ходил ты ночью темной?»Ответил Гиву Заля славный сын,Как в стан Турана он ходил один,Как он проник в твердыню вражьих сил,Как Жандаразма тайно поразил.Ответил Гив: «О лев, бесстрашно смелый!Что без тебя мы все, Железнотелый?»Оттуда к шаху Тахамтан пошел,Подробный обо всем рассказ повел:О пире, о Сухрабе-великане,О дивном росте, о могучем стане:«Нет, никогда не порождал ИранТаких, как он! – добавил Тахамтан. – И никогда такого исполинаЯ не видал среди туранцев Чина.Как будто это в прежней мощи самВозник передо мною всадник Сам!..»Сказал, что там Жандой замечен был он,Как насмерть кулаком его сразил он.Был шах доволен, дать велел вина,В беседе тайной ночь прошла без сна.
Сухраб спрашивает у Хаджира имена и приметы предводителей иранского войска
Как только солнце щит свой золотойПриподняло над горною грядой,Сухраб – в величье мощи, в блеске власти —Сел на коня-любимца темной масти.Индийским препоясанный мечом,Блистая царским шлемом над челом,С арканом на луке седла крутого,Он выехал – нахмуренный сурово —На некий холм, чтобы издалекаВсе осмотреть иранские войска.Он привести велел к себе Хаджира,Сказал ему: «Среди явлений мираСтреле не подобает кривизна,Кривая, – в цель не попадет она.Во всем всегда правдивым будь со мною,И милостивым буду я с тобою.Что б ни спросил я – правду говори,Не изворачивайся, не хитри.За ложь в расправе короток я буду,За правду будешь чтим у нас повсюду.За правду, – я клянусь светилом дня, —Добра увидишь много от меня.Счастливейшим ты будешь из счастливых,Богатство дам, почет, рабынь красивых.А если ты от истины уйдешь,Темницу, муки, цепи обретешь».Хаджир ему сказал: «На все правдивоОтвечу, что ни спросит царь счастливый,Все расскажу я, что известно мне;Душою чужд я лжи и кривизне.Я жил и говорил всегда правдиво,Поверь, что нет во мне и мысли лживой.Душа достойных правдою сильна,Мне ненавистна ложь и кривизна».Сказал Сухраб: «Средь вражеского станаТы мне укажешь витязей Ирана, —Богатырей могучих и вельмож —Гударза, Туса, Гива назовешь.Покажешь мне Бахрама и Рустама,Что ни спрошу, – на все ответишь прямо,Но знай – за ложь сурова будет месть.Утратишь все – и голову и честь!Чей там шатер стоит, парчой блистая,Полами холм высокий осеняя?Сто боевых слонов пред ним. Смотри —Синеет бирюзовый трон внутри.Над ним сверкает желтое, как пламя,Серпом луны украшенное знамя.Чья это ставка, что простерлась вширьТак царственно? Кто этот богатырь?»Хаджнр ответил: «Это шах великий.Богатырей, слонов и войск владыка».Спросил Сухраб: «Там справа на крылеТолпится много войска в пыльной мгле,Слоны ревут… Чей это там просторныйСредь гущи войск шатер раскинут черный?Палаток белых ряд вокруг него,Слоны и львы стоят вокруг него.Над ним – слоном украшенное знамя,Гонцы блестят расшитыми плащами.На их конях попоны в серебре,Кто отдыхает в черном том шатре?»Хаджир ответил: «Со слоном на стяге – Туе, предводитель войска, муж отваги.Он родич падишаха, духом горд,В бою, как слон, неустрашим и тверд».Сухраб спросил: «Чей тот шатер багряныйБлестит, как день, парчою златотканой?Чье голубое знамя над шатром,Все в жемчуге, украшенное львом?Чья рать вокруг шатра стоит большая,Кольчугами и копьями сверкая?Скажи мне, как вождя того зовут,Смотри, не покриви душою тут».Хаджир ответил: «Это – сын Кашвада,Гударз, отец мой, щит наш и ограда.С ним восемьдесят витязей-сынов,Как восемьдесят тигров и слонов.Пустыня перед ним полна покорства,Лев с ним не выдержит единоборства».Сухраб спросил: «А чей там тешит взорИз шелка изумрудного шатер?Как трон, у входа золотое ложе,Пред ним стоят иранские вельможи.Звезда Кавы над тем шатром горит.На троне в блеске царственном сидитМогучий витязь. Средь мужей ИранаНи у кого нет плеч таких и стана.Сидит – а выше на голову онСтоящих, чьей толпой он окружен.Конь перед ним едва ему по плечи,Где ж конь такому витязю для сечи?Я думаю, он на стезе войныНеудержимей яростной волны.Вокруг его шатра стоят слоныИндийские, на бой снаряжены.Я думаю, среди всего ИранаНет для него копья и нет аркана.На знамени его – дракон и льваИз золота литая голова.Его я слышу голос, словно гром,Кто этот воин? Расскажи о нем!»И вся душа Сухрабова хотелаУслышать: «То Рустам Железнотелый!..»Но иначе судил коварный мир, —Трусливо правду утаил Хаджир.Он думал: «Если все скажу я прямо,Лев этот юный истребит Рустама.Я скрою правду. Может быть, тогдаИран минует страшная беда…»Сказал Хаджир: «Приехал к нам из ЧинаПосол, предстал к престолу властелина»,«А как зовут его?» – Сухраб спросил,Хаджир в ответ: «Я имя позабыл».Сухраб, чело нахмуривши сурово:«Как звать его?» – спросил Хаджира снова.Хаджир ответил: «О владыка львов,О покоритель тигров и слонов!Когда предстал он падишаха взору,Я в Белый замок уезжал в ту пору.Посла я видел, имя же егоДо слуха не достигло моего».Сухрабу сердце сжала скорбь тисками,Хотел он слово слышать о Рустаме.И хоть отец в сиянии венцаСидел пред ним – он не узнал отца.Он жаждал слов: «Рустам перед тобою!»Иное было суждено судьбою.Все совершится, как предрешено,Что от рожденья нам судьбой дано.Под крыльями судьбины роковымиИ зрячие становятся слепыми.Опять спросил Сухраб: «А это кто жРазбил шатер из кеевых вельмож?Слоны стоят там, всадники хлопочут,Карнаи там взывают и грохочут.С изображеньем волка пышный стягПод свежим ветром веет в облаках.На троне муж сидит, а перед трономИ счета нет почтительно склоненным.Кто этот славный муж, откуда он,Кто столь великой властью облечен?»Хаджир ответил: «Это ставка Гива,Он – сын Гударза, витязь горделивый.Он столь высокой властью облечен,Военачальник, нею близкий он,Любимый зять Рустама Тахамтана,Ему подобных нет в войсках Ирана».Спросил Сухраб: «А белый чей шатерТам, на востоке, у подножья гор?Пред ним, в парче румийской, муж могучий.Вокруг войска теснятся, словно тучи,Их шлемы словно белые цветы,И серебром сверкают их щиты.Парчой украшен белый свод шатровый,И трон из кости перед ним слоновой.И все его убранство – дня светлей.Кто это – самый пышный из князей?»Хаджир сказал: «То Фарибурз-воитель,Сын падишаха, славный предводитель».Сказал Сухраб: «Венец ему к лицу,А войско поклоняется венцу.Все царственно в нем – платье, трон, обличье.Подходит сыну шахскому величье.Скажи теперь, кто в желтом том шатре?Над ним – горя, как тучи на заре, —Знамена алые и голубыеПолощутся, блестят значки цветные.На шелке стяга булава видна,На древке серебром горит луна.Кто в том шатре? Ты назови мне имяБогатыря меж львами боевыми!»Хаджир сказал: «Зовут его Гураз,Он храбростью прославлен среди нас.Военачальник он из рода Гива,Неутомимый, быстрый, прозорливый».Отца приметы лев-Сухраб искал,Но правду от него Хаджир скрывал.Что в мире смертного произволенье,Где все предначертало провиденье,Где тайным все венчается концом,Заранее решенное творцом?Отравлен миром, в муках ты изноешь,Коль счастье в доме временном построишьИ у Хаджира вновь Сухраб спросилО том, чье имя в сердце он носил.О том шатре зеленом на вершинеХолма, о том могучем исполине.Сказал Хаджир: «Мне нечего скрывать,Тебе я клялся правду отвечать.Посол из Чина он, – я полагаю…А имени его я, шах, не знаю».«Ты не правдив со мной, – Сухраб сказал,-Ведь ты Рустама мне не указал.С войсками все иранские владыкиЗдесь на виду, а где ж Рустам великий?Как может в тайне оставаться тот,Кого Иран защитником зовет?Ведь если шах Ирана скажет словоИ тучей встанет воинство Хосрова [10] ,Не даст он знака в бой вступить войскам,Пока не встанет впереди Рустам!»И вновь открыл Хаджир уста ответа:«Рустам могучий здесь, конечно, где-то.Или в Забуле, у себя в горах,Теперь ведь время пировать в садах».Сказал Сухраб: «А поведет их кто же?Нет, это на Рустама не похоже.Подумай сам: все вышли воевать,А вождь Рустам уехал пировать?Нет, не поверю я такому чуду,Я много говорить с тобой не буду.Рустама ты покажешь мне сейчас,И будешь возвеличен ты у нас.Тебя я высшей чести удостою,Сокровищницы пред тобой раскрою.А если тайну будешь ты скрывать,Хитрить и предо мной бесстыдно лгать —То будет коротка с тобой расправа.Сам выбирай: бесчестье или слава.Когда мобед хосрову открывалПремудрых тайну – он ему сказал:«Несказанная истина таится,Как жемчуг в перламутровой темнице.И, только долгий плен покинув свой,Она заблещет вечной красотой».Хаджир ему ответил: «Если самЗахочет боя исполин Рустам,Противоборца ищет он такого,Что ломит палицей хребет слоновый. Ты видел бы, каков он – Тахамтан, – Его драконью шею, плечи, стан.Ты видел бы, как демоны и дивыБегут, когда идет Рустам счастливый.Он палицей скалу развеет в прах,Он на войска один наводит страх.Кто б ни искал с Рустамом поединка,Растоптан был могучим, как былинка.А пыль из-под копыт его коня,Как туча, заслоняет солнце дня.Ведь он владеет силой ста могучих,Велик он, как утес, чье темя в тучах.Когда душой он в битве разъярен,Бегут пред ним и тигр, и лев, и слон.Гора не устоит пред ним. Пустыня – У ног его покорная рабыня.От Рума по Китайский океанПрославлен в мире воин Тахамтаи.О юный шах, я искренен с тобой, – С Рустамом грозным ты не рвись на бой!Хоть видел ты мужей в степях Турана,Хоть знаешь Афрасьяба и Хумапа,Но всех тураыских витязей одинРазвеет в пыль забульский исполин».И отвечал Сухраб вольнолюбивый:«Я вижу – под звездою несчастливойГударз тебя отважный породил, – Отца и братьев честь ты омрачил.Где видел ты мужей? Где слышал топотКоней в бою? Где взял ты ратный опыт?Ты только о Рустаме говоришь,Ты, как на бога, на него глядишьКогда я встречусь с ним на поле боя,Вся степь вскипит, как хлябище морское.Тебе стихия пламени страшна,Когда спокойно плещется волна.Но океан зелеными валамиЗатопит землю и погасит пламя.И мрака ночи голова падет,Лишь солнца меч пылающий блеснет».Смолк, отвернулся от него угрюмоИ загрустил Сухраб, объятый думой.Хаджир подумал: «Если я скажуВсю правду и Рустама покажуТуранцу юному с могучей выей,Тогда он соберет войска большиеИ в бой погонит своего коня —Он навсегда затмит нам солнце дня.Могучий телом, яростный, упрямый —Боюсь, что уничтожит он Рустама.Кто выстоит против него из нас?Рустам на бой с ним выйдет в грозный час.А ведь учил мобед нас величавый:«Чем жить в бесславье, лучше пасть со славой».Пусть буду я рукой его убит,Но смерть моя Рустама сохранит.Кто я? – восьмидесятый сын Гударза,Я младший сын прославленного барса.Пусть будет круг богатырей счастлив,Пусть будет жив завоеватель Гив,Пусть вечно не увянет мощь Бахрама,Шедуша слава и звезда Руххама!Пусть я умру, они же устоятИ за меня туранцам отомстят.Что жизнь мне, коль Иран постигнут беды?Я помню, как учили нас мобеды:«Коль кипарис поднимет к небу стан,То на кустарник не глядит фазан».И молвил он Сухрабу: «Ты упрямоМеня расспрашиваешь про Рустама, —Отколь такая ненависть к нему?Зачем тебе он нужен, не пойму?Зачем ты к неизвестному стремишьсяИ в гневе мне расправою грозишься?А если хочешь голову мне снять —Руби, не надо повода искать.Не обольщай себя мечтой незрелой.И если здесь Рустам Слоновотелый,Поверь – он пред тобою устоит,И сам тебя во прах он превратит».
10
Хосров – шах, царь.
Нападение Сухраба на шатер Кей-Кавуса
Как услыхал Сухраб ответ такой,К Хаджиру повернулся он спиной.Скрыл от него лицо свое суровоИ больше не сказал ему ни слова.Ударил кисти тыльной стороной,Сбил с ног его, в шатер вернулся свой.Один там, ночи пасмурной угрюмей,Он долго предавался некой думе.И встал и препоясался на бой,Снял с головы венец он золотой.Надел взамен индийский шлем булатный,Облек могучий стан кольчугой ратной.Взял меч, копье и палицу свою,Как тяжкий гром разящую в бою.От ярости и гнева весь кипел он,На скакуна играющего сел онИ, кажущийся мчащейся горой,Как опьяненный слон, помчался в бой.Пыль до луны, как облако, всклубил он —Ворвался в средоточье вражьих сил он.Как стадо ланей перед ярым львом,Войска бежали пред богатырем.Бежали храбрые пред закаленнымКопьем, в скопленье войска устремленным.Щит поникал, роняла меч рука,Страх обуял иранские войска.Средь боя на совет сошлись вельможи,Сказали: «Если он не Сам, то кто же?Вежд на него без ужаса поднятьНельзя!.. Кто ж битву может с ним принять?»Тут загремел Сухраб, как гром небесный:«Эй, Кей-Кавус, коварный шах бесчестный!За все грехи ответишь ты сейчас!Как чувствуешь себя ты в этот час?Увижу я теперь не льва, а труса,Когда метну аркан на Кей-Кавуса!Как в ход пущу я меч свой и копье,Я истреблю все воинство твое.Когда лазутчик твой в наш стан прокрался,Убил Жанду, – я солнцем дня поклялся,Что перебью вас всех своим копьем,А шаха на аркан возьму живьем.Так что ж хвалился ты богатырями?Где львы твои с могучими когтями?Где Фарибурз, где Гив, Гударз и Туе,Где славный лев – Рустам твой, Кей-Кавус?Где богатырь Занга – любимец битвы?Пусть выйдут! Не помогут им молитвы!Что прячутся они? Пускай в боюПокажут мощь хваленую свою!»Умолк Сухраб. Мгновенья миновали.В ответ иранцы в ужасе молчали.Тут молча лев-Сухраб на холм взошел,Где был шатер Кавуса и престол.Ударил. Кольев семьдесят опорныхСвалил под грудою ковров узорных!Карная рев над войском загремел,Но шах Кавус собою овладел.И возгласил: «Эй вы, столпы Ирана,Скачите в стан Рустама Тахамтана!Скажите: несказанна мощь его,И выйти некому против него!Не выстоит никто против удараТуранца, кроме сына Зали-Зара».Помчался в стан Рустама старый Туе,Все рассказал, что приказал Кавус.Рустам в ответ: «Всегда, когда владыкаМеня зовет пред царственное лико, —Я знаю – будет битва. Он всегдаЗовет меня туда, где ждет беда».Велел Рустам, чтоб Рахша оседлали,Чтоб воины в готовности стояли.Взглянул он в поле, видит: полем ГивКуда-то скачет, густо напылив.Вот взял Рустам седло из серебра.Сказал Гургин: «Поторопись, пора!..»Вот крепко подтянул Рустам подпругу,А Туе помог надеть ему кольчугу.Покамест сборы их в сраженье шли,Они карнай услышали вдали.И дрогнула душа у Тахамтана,Сказал он: «Это битва Ахримана!Поистине, в день Страшного судаНе над одной душой висит беда!..»Тут поясом злаченым ТахамтанСвой препоясал тигровый кафтан.На Рахша сел Рустам и в путь собрался.В шатре с войсками Завара остался.Сказал Рустам: «Здесь будешь ты вниматьНам издали, как любящая мать».И понесли знамена пред Рустамом,Свирепым в гневе и в бою упрямым.Когда Сухраба увидал Рустам,Он дрогнул духом: «Впрямь – он воин Сам,Ни у кого не видел столь широкойВ плечах я мощи, выи столь жестокой…»Сказал Рустам Сухрабу: «Отойдем,В открытом поле ратный спор начнем».Услыша слово честное такое,Отъехал в степь Сухраб, взыскуя боя.Потер ладони он, оружье взялИ так Рустаму весело сказал:«Поедем, муж! И пусть толкуют людиО нашем ратоборстве, как о чуде.Иранцев и туранцев не возьмем,Мы в поле выедем с тобой вдвоем».Любуясь, как Сухраб взирает гордо,Как на коне своем сидит он твердо,Рустам сказал: «О юный витязь мой,Над этой степью, хладной и сухой,Как нынче тепел ветерок весенний!..Я много на веку видал сражений.Я не людей – драконов убивал,И поражений в битве я не знал.Чудовищ Нила клал я на лопатки,Ты поглядишь – каков я буду в схватке.В ущельях снежных гор, в волнах морей,Разил я дивов – не богатырей.Мне звезд поток – свидетель неизменный,Что мужеством потряс я круг вселенной.И сколько видели боев моих, —Не меньше числят и пиров моих.К тебе во мне вдруг жалость возгорелась,Мне убивать тебя бы не хотелось.Таких, как ты, не порождал Туран,Тебе подобных не видал Иран.В тебе мне солнце новое явилось!»Сухраба сердце тут к нему склонилось.Сказал Рустаму: «Молви правду мнеДо основанья о твоей родне.Скажи мне о Дастане и о Саме,Порадуй сердце добрыми словами!Мне кажется, что предо мной Рустам,Заль-Зара сын, чей предок был Нейрам»,Рустам сказал: «Ты видишь не Рустама,Я не из рода Сама и Нейрама.Рустам ведь богатырь, Ирана свет,А у меня венца и трона нет».И от души Сухраба отлетелаНадежда, будто солнце потемнело.Он молча в руку взял свое копье,Хоть вспомнил мать и все слова ее.