Послушайте, как спор вели однажды день и ночь,Рассказ мой позабавит вас и грусть прогонитпрочь.Был спор о том – ему иль ей воздать по правучесть.Слов похвальбы и слов хулы, пожалуй, мне несчесть.«Ведь знают все, – сказала ночь, – что первенствую я!С тех пор как заложил господь основы бытия,Ему, кто мудро отделил от тьмы твои лучи,Милей молящегося днем – молящийся в ночи.И ночью видел Мухаммед, как раскололась твердь,И ночью он вознесся в рай, поправ навеки смерть.Я царствую. Земля – мой трон, дворец мой – небосвод.Мои вельможи – сонмы звезд, и месяц их ведет.Печали синею фатой скрываешь небо ты.Я превращаю небо в сад, и звезды в нем – цветы.Арабы месяцам ведут по лунным фазам счет,И потому их год печать архангела несет.Здоровый и веселый смех являет всем луна,В усмешке солнца только злость и желчь заключена.Луне, чтоб завершить полет, потребны тридцать дней,А солнце ровно год летит орбитою своей».Но день прослушал эту речь и гневом воспылал:«Тебе подобный где-нибудь найдется ли бахвал?Всевышний ночи повелел склониться перед днем,Так чем же возгордилась ты в безумии своем?Все праздники проходят днем перед лицом моим,И днем свершает в Мекку путь смиренный пилигрим.Мужчину создал из земли господь при свете дня.С рассветом оживает мир, чтобы хвалить меня.Влюбленных разлучаешь ты, пугаешь ты детейИ отдаешь сердца в полон диавольских сетей.Вся
нечисть от тебя пошла: мышь, нетопырь, сова.Ты – покровитель грабежа, помощник воровства.Рожден я солнцем, а тебя могила родила.Мне люб веселый, яркий свет, тебе – печаль и мгла.Я освещаю мир, а ты его скрываешь тьмой.Глаза блестят, узрев меня, но гаснут пред тобой.Мне дорог честный человек, тобой обласкан вор.Печальный траур носишь ты, я – праздничный убор.Как только солнце алый стяг взметнуло в небосвод,Бледнеют звезды и луна, цветы твоих высот.Ужели в книге бытия я стану за тобой?Ужели зрячего милей всевышнему слепой?Ты скажешь: «Раньше создал смерть, а после – жизньгосподь»,Но возлюбила только жизнь любая в мире плоть.Хоть по луне ведет араб всех летописей счет,По солнцу в нашей стороне определяют год.Хоть солнце желтолико – что ж! – луну сравню ли с ним?Сравню ль серебряный дирхем с динаром золотым?Лишь солнца отраженный свет на землю шлет луна,Лишь тем, что подарил ей царь, пленяет взор она.Ты возразишь: «Луна быстрей свершает свой полет».Что ж, господина иль слугу с наказом шлют вперед?Два раза молятся в ночи и три – в теченье дня.Тебя всевышний обделил, чтоб одарить меня.А кто качает головой, прослушав речь мою,Пусть призовет на спор друзей и выберет судью».
Фаридаддин Аттар
Об авторе
Фаридаддин Аттар (ум. в 1230 г.) – суфийский поэт, автор многочисленных поэм и газелей. Не писал панегириков. Резко осуждал тиранию и социальную несправедливость.
Стихи
Перевод И. Гуровой
* * *
Некий город ждал владыку как-то раз,Все богатства выставлял он напоказ.Выбрал каждый подороже украшенья,Выставлял их повиднее в знак почтенья.Но у брошенных в темницу бедняковОтыскались только цепи их оков.Только головы казненных отыскалисьДа сердца, что там от горя разрывались.Взяли руки, что у них же отсекли,И украсили темницу как могли.Город встретил шаха сказочным нарядом.Шах на все вокруг смотрел спокойным взглядом.Лишь темница всем внушала жуть и страх.И пред ней остановился грозный шах.Вызвал узников к себе он в восхищеньи,Дал им золота и обещал прощенье.«Почему, – спросил советник, – ты свой путьЗдесь прервал, о государь? В чем тайны суть?Город пышно убран шелком и парчою,В нем сокровища повсюду пред тобою,Падал под ноги тебе жемчужный град,Веял мускуса и амбры аромат.Но глядел на украшения ты мало,И ничто из них тебя не привлекало.Почему же взор высокий твой привлекВид кровавый этих рук, голов и ног?Для чего ласкать в темнице заключенныхНа обрубки рук глядеть окровавленных?Можно ль тут найти отраду для души?Ты для нас загадку эту разреши».Молвил шах: «Все остальные украшеньяТолько детям доставляют развлеченья.Каждый житель в ожидании похвалСам себя, свое богатство выставлял.Город спрячет свой убор, хоть он и ярок.Только узники мне сделали подарок:Отделились эти головы от телПотому, что я проехать здесь хотел.Моему здесь повинуются приказу —Вот зачем я бег коня замедлил сразу.Те блаженствуют, проводят в счастьи дни,И полны высокомерия они.Здесь, в темнице, счастья, радости не знают,Здесь под гнетом гнева шахского страдают.Обезглавливают их, лишают рук,От тоски им нет спасенья и от мук.Ждут без цели, и конца не видно страху,Из темницы могут выйти лишь на плаху.Для меня темница эта, словно сад —Здесь меня за муки верностью дарят…»В путь собравшись, жди приказа к выступленьто,И не должен шах гнушаться тюрем тенью.
* * *
Раз Нуширвана вынес конь на луг.Там старец был, согбенный, слойно лук.Сажал деревья он вблизи арыка.«Ты бел, как молоко, – сказал владыка. – Твой смертный час теперь уж недалек.Сажать деревья – что тебе за прок?»Старик сказал: «Не о себе забота.Ведь посадил для нас деревья кто-то,Сегодня с них снимаем мы плоды.Другим я отдаю свои труды.Ведь путь добра для душ достойных сладок,Есть в каждом деле собственный порядок».Пришелся шаху по душе ответ,Дал старцу горсть он золотых монет.Вскричал старик: «Я, деревца сажая,От них не ждал так скоро урожая!Восьмой десяток мне, великий шах.Но погляди – деревья-то в плодах!Хоть ни одно в земле не укрепилось,А золота немало уродилось!»Понравился царю мудрец седой,Ему ту землю отдал он с водой.Твори сегодня ты дела благие —У лежебок поля стоят нагие.
* * *
Был сын у шаха тополя стройней.Был лик его луной в силке кудрей.Все люди красоте его дивились,И взгляды всех сердец к нему стремились.Он чудом был всех девяти небес,Чудеснейшим из всех земных чудес.Две брови, словно занавес айвана,Скрывали вход в покой души султана.Кто видел стрелы тонкие ресниц,Пронзенный, падал перед ними ниц.Два ряда ярких перлов прятал рот,В уста рубины закрывали вход.Как подпись шаха, волоски на кожеВлюбленных казни обрекали тоже.А подбородок низвергал миры,Мячом он для любовной был игры.И сердце некой женщины любовьюЗажглось к красавцу, обливаясь кровью.Спокойствия и счастья лишена,Его увидеть жаждала она.В жестоком пламени тоски сгорала,И ложем ей зола отныне стала.Звала того, кто сердце ей зажег,Стенала, слез лила кровавый ток.Когда он ехал в мяч играть порою,Она кидалась вслед ему стрелою.Летела пред конем быстрей мяча,Как клюшки, косы по земле влача,Глядела на него влюбленным взглядом,Катились в пыль дороги слезы градом.Хоть часто слуги плеть пускали в ход,Ее от боли не кривился рот.Все люди той несчастной удивлялись,Над ней повсюду громко издевались,Показывали пальцем ей вослед.Но для любви подобной страха нет.О ней давно твердила вся столица,Царевич этим начал тяготиться.Отцу сказал он: «До каких же порМне от бесстыдницы сносить позор?»Великий шах решил не медлить болеИ повелел: «Ее сведите в поле,За косы привяжите к скакуну,И пусть искупит тяжкую вину.Когда земля порвет ей в клочья тело,То люди позабудут это дело».На поле для игры поехал шах,Там собралась толпа людей в слезах.От слез кровавых из-за той несчастнойЗемля, как сад гранатный, стала красной.Вот подвели к коню бедняжку ту,Чтоб за волосы привязать к хвосту.Тогда она к ногам склонилась шаха,О милости моля его без страха:«Коль решено мои окончить дни,Последней просьбы ты не отклони!»Сказал ей шах: «Коль просишь о прощеньи,Знай – непреклонен я в своем решеньи.Коль способ казни просишь изменить,Знай – только так хочу тебя казнить.Отсрочки ль просишь ты, полна боязни?Знай – ни на миг не отложу я казни.Иль чтоб царевич снизошел к тебе?Знай – откажу я и в такой мольбе».Она в ответ: «Мне не нужна пощада,Великий царь, отсрочки мне не надо.Просить не стану, государь
благой,Чтоб казни предал ты меня другой.Коль, справедливый, дашь мне разрешенье,То не о том услышишь ты моленье.Сверши, о чем молю з свой смертный час!)И шах сказал: «Ты слышала приказ.О сказанном просить я запрещаю,Все прочее исполнить обещаю».«Коль в униженьи, – молвила она, —Конем я быть затоптана должна,Я об одном молить тебя хотела —Пусть конь его мое растопчет тело!Возлюбленный пускай казнит меня,Пусть вскачь погонит своего коня;Коль он меня растопчет в униженьи,Я буду жить в моем к нему стремленьи,И в смерти буду счастлива стократ,Огнем любви я вспыхну меж Плеяд.Я – женщина и сердцем не смела.Мне кажется, уже я умерла.Но все ж была я подданной твоею:О жалости тебя молить я смею!»Смягчился шах от горести такой,Да что там! Слезы проливал рекой.От этих слез пыль превратилась в глину.Он женщину простил и отдал сыну.Коль ты мне друг, рассказ мой, может быть,Тебя научит, как должны любить.
Шахид Балхи
Об авторе
Шахид Балхи (ум. в 936 г.) – как свидетельствует его имя, происходил из города Балха (на территории современного Афганистана). Писал стихи на арабском и персидском языках, ему принадлежат также сочинения по философии. Сохранившиеся стихи Балхи проникнуты глубокими раздумьями о смысле жизни.
Стихи
Перевод В. Левика
Видно, знанье и богатство – то же, что нарцисси роза,И одно с другим в соседстве никогдане расцветало.Кто богатствами владеет, у того на грошпознаний,Кто познаньями владеет, у того богатства мало.
* * *
Когда бы дым валил от горя, как от костра лесного,Лишился б мир, закрытый дымом, сияния дневного,Скитаясь, этот мир прошел я от края и до края,Но видеть мудреца счастливым, увы, мне было б ново.
* * *
Бродил я меж развалин Туса, среди обломков и травы.Где прежде я встречал павлинов, там увидал гнездо совы.Спросил я мудрую: «Что скажешь об этих горестных останках?»Она ответила печально: «Скажу одно – увы, увы»!
* * *
Есть два ремесленника в мире, у каждого своя забота,Один орудует иглою, другой меж тем прилежно ткет.Великолепные уборы изготовляет шахам этот,И только черные паласы готовит неимущим тот.
Абульхасан Фаррухи
Об авторе
Абульхасан Фаррухи (ум. в 1038 г.) – придворный поэт Махмуда Газневида, автор многочисленных касыд. Фаррухн – признанный мастер пейзажа.
Стихи
* * *
Так свежа земля родная, так душиста зеленьлуга,Так вино мое прозрачно, так светла мояподруга:Первая подобна раю, с бурной страстью схожвторой,Третье – с Балхом розоструйным и четвертая – с весной.Мир – от влаги поднебесной, луговина – от рейхана,Ветвь – от прелести зеленой, лес – от чашечек тюльпана:Первый – шелк, вторая – амбра, третья – юная жена,А четвертый – взгляд подруги, чье лицо – сама весна.Алый выводок фазаний, треугольник журавлиный,Стадо нежных робких ланей, грозный рык из пасти львиной:Первый спит, вторые правят свой заоблачный полет,Третье знает, убегая: смерть четвертый им несет.Соловью приснилась радость, горлинке приснилось горе,Слышно иволги рыданье, стон скворца в пернатом хоре:Роза – первому подруга, ива скорбная – второй,Третьей – пихта, а четвертой – ветвь чинары молодой.Перевод А. Кочеткова
* * *
Когда в переливы атласа оденется луг молодойИ пышно покроются горы сквозной семицветной фатой, – Земля, словно царственный мускус, бесценный струит аромат,И пестрой семьей попугаев блестящие ивы стоят.Вчерашний предутренний воздух поведал о близкой весне.Хвала тебе, северный ветер, за радость, врученную мне!Развеянной мускусной пылью ты снова затеял играть,А сад – цветоносных красавиц повсюду расставил опять.Чубучника белые бусы вновь блещут из влажных долин,И вновь на иудином древе горит бадахшанский рубин.И розы, как рдяные чаши, приподняты в светлую рань,И тянет к земле сикомора свою пятилапую длань.На ветках стоцветные перстни, в стоцветных покровах сады,Жемчужины – в ливнях небесных, жемчужины – в струяхводы.И нежными красками неба стоцветно пылающий мирПодобен почетным одеждам, что дал нам великий эмир.И стан пробужденный эмира готов к выжиганью тавра.Любви, песнопений и хмеля настала благая пора.Как звезды средь чистого неба, сверкая в шелку луговом,Войска развернулись на воле и встали шатер за шатром.Ты скажешь: в любой из палаток влюбленная дремлет чета,И каждая в поле травинка любовной игрой занята.Звучат среди зелени струны, все поле напевов полно,И звонко сдвигаются чаши, и кравчие цедят вино.Смущенных красавиц упреки, объятья, любовные сны,Певцами разбуженный воздух несет дуновенье весны.Зеленая степь необъятна, как некий второй небосвод,Ее травяная равнина – пространство безбрежное вод.В том море виднеется судно, но дышит оно и бежит!А в небе звезда полыхает и по небу мчаться спешит.Гора ль повстречается – судно возносится на гору ту,А встретится солнце – набросит звезда свою тень на лету.Ужели не чудо природы, что солнце закрыто звездой?Ужели не чудо и судно, что степью плывет, как водой?Костры, словно желтые солнца, горят у широких ворот,Ведущих к шатру золотому, где шах многославный живет. Мирьядом светящихся копий щетинится пламя костров:Червонным текучим расплавом то пламя назвать я готов.Орудья тавра багрянеют, в огне раскалившись давно:Так в пламенно-зрелом гранате багряно пылает зерно.Вот – дикие кони степные: не мыслят они о тавре.Вот – юношей зорких отряды: дивлюсь их отважной игре.Но им ли соперничать с шахом? Хвалю его доблестный жар:Он скачет с петлей наготове, как юноша Исфандиар.Петля изгибается, вьется, подобно прекрасным кудрям.Но помни: крепка ль ее хватка – ты скоро изведаешь сам.Всечасно иные изгибы в искусной петле узнаю:Как будто жезлом Моисея ее превратили в змею.Она, исхпщренная, краше девических юных кудрейИ крепче испытанной дружбы старинных и верных друзей.Коня за конем приводили, готовясь им выжечь тавро,И наземь валили ретивых, арканом опутав хитро.На каждом коне ожерелье, как горлицы дикой убор, – Аркан венценосца, который над миром державу простер.Кто б ни был веревкой охвачен, петлей перекручен вдвойне,Носить ему знак падишаха на лбу, на плече, на спине!Перевод А. Кочеткова
* * *
Я сказал: «Только три поцелуя, солнце прелести, мне подари».Отвечала: «От царственных гурий поцелуев не жди на земле».Я сказал: «Иль расстаться мне с миром, чтоб вкусить поцелуитвои?»Отвечала: «Бесплатного рая не добудешь, рожденный во зле».Я сказал: «Что же, гурия рая, все скрываешь свой лик отменя?»Отвечала: «В обычае гурий укрываться, как искра в золе».Я сказал: «Но тебя невозможно увидать, молодая луна!»Отвечала: «Луна своенравна, но ее ли предашь ты хуле?»Я сказал: «Укажи мне, кого же расспросить о приметах твоих?»Отвечала: «Узнается солнце, не имея примет на челе!»Я сказал: «Видишь, как меня сгорбил стан твой стройный,подруга моя?»Отвечала: «Отныне подобен будешь луку, мой друг, – нестреле».Я сказал: «Неужели нельзя мне каждый день любоватьсятобой?»Отвечала: «Снижаются ль звезды, если небо исчезло во мгле?»Я сказал: «Нет звезды, о подруга, – только слезы остались вочах».Отвечала: «Слеза не нужна мне, как цветочная влага пчеле».Я сказал: «Ты лицом посвежеешь от ручьев, что из глаз япролью».Отвечала: «То сад расцветает от воды, что таится в скале».Я сказал: «Дай, лицо я приближу к молодому лицу твоему».Отвечала: «Приблизь, ведь тоскует и шафран о весеннем тепле».Перевод А. Кочеткова