Родственные души
Шрифт:
— Мастер Огненный Горн! — поднимаясь, поздоровался Беседующий, зеленые глаза сверкали на ястребином лице. — Входите. Как обычно, вы приятное отвлечение от государственных дел. — Он указал на серебряную тарелку, наполненную засахаренными орехами, курагой, ломтиками яблока, вишней и другими фруктами, вне сомнения выросшими на деревьях за окном. — Не стесняйтесь, друг мой. — Флинт отклонил угощение и принялся перебирать листки пергамента, стараясь ничего не уронить на покрытый черной и белой мраморной плиткой пол. Наконец он сложил их вместе, не обращая внимания на складки на бумаге, и положил на стол Беседующего. Как обычно, Солостаран восхищенно восклицал при
Сегодня Беседующий выглядел расстроенным, хотя его речь была дружелюбной как обычно.
— Как я все время повторяю, вы одаренный художник, мастер Огненный Горн, — прокомментировал он.
Они вдвоем потратили несколько минут, обсуждая дизайн новых настенных подсвечников для покоев Беседующего, и выясняя, предпочитает Солостаран, чтобы они были стандартной черной отделки, либо полированными до металлического блеска. Беседующий выбрал сочетание обоих вариантов. Внезапно раздался громкий стук в дверь покоев. Это был Танис. Он подошел к столу без той грации, которой славились эльфы.
— Вы желали видеть меня, сэр? — спросил Солостарана Полуэльф. Лицо Таниса имело выражение, в придачу к его неуклюжести, юноши, стесняющегося своей возмужалости. Он выглядел дважды балансирующим между двумя мирами — эльфа и человека, ребенка и взрослого. Скоро он начнет бриться, подумал гном. Еще одно доказательство человеческой крови Таниса. Гном вздрогнул, подумав, что может ждать Полуэльфа от некоторых гладколицых эльфов. Танис остановился перед столом Беседующего, кивнув Флинту, который, несмотря на то, что прежде отказался от угощения, теперь грыз ломтик сушеного яблока и молчал.
— Пришло время начать твое совершенствование в стрельбе из лука, Танис, — сказал Солостаран. — Я выбрал учителя. — Танис в радостном удивлении посмотрел на Флинта. — Мастер Огненный Горн? — с сомнением спросил Полуэльф.
Флинт проглотил фрукт и покачал головой.
— Не я, парень. Лук — не мое оружие, хотя я был бы рад продемонстрировать владение боевым топором. — И у Полуэльфа тоже прекрасно бы получилось, с такими растущими человеческими мышцами, сказал себе Флинт.
— Боевой топор — не эльфийское оружие, — мягко поправил Флинта Солостаран. — Нет, Танис, лорд Тайрезиан согласился заняться твоим обучением.
— Но Тайрезиан… — Голос Полуэльфа замер, и гримаса недовольства промелькнула на его лице.
— …один из наиболее опытных лучников при дворе, — закончил Беседующий. — Он ближайший друг Портиоса и наследник одного из высочайших семейств Квалиноста. Он может оказаться для тебя ценным союзником, Танталас, если ты впечатлишь его как студент.
Явно позабытый собеседниками, Флинт покосился на Таниса и отщипнул засахаренную грушу с серебряной тарелки. Танис и Тайрезиан никогда не будут союзниками, подумал гном, вспоминая этого эльфийского лорда в свой первый день при дворе. Один из четырех или пяти знатных эльфов, которые липли к Портиосу, наследнику Беседующего, словно мухи на мед, Тайрезиан обладал умением очаровывать аристократию. Но мало кто из простых эльфов отвечал высоким социальным стандартам Тайрезиана. Слывший среди придворных красавцем, Тайрезиан обладал острыми голубыми глазами и — редкость среди эльфов — аккуратно постриженными волосами длиной не более дюйма. Не удивительно, что гном холмов, даже искусный, не высоко ценился в глазах Тайрезиана, и Флинт догадывался, что Полуэльф находился еще ниже. Гному было интересно, какой долей замаскированной снисходительности по отношению к воспитаннику отца Портиос был обязан
Танис отважился на один последний протест.
— Но, Беседующий, мое обучение у мастера Мирала занимает большую часть дня…
Солостаран раздраженно прервал его.
— Достаточно, Танталас. Мирал многому научил тебя в науке, математике и истории, но он — маг. Он не может продемонстрировать искусство владения оружием. Тайрезиан будет ожидать тебя после обеда во дворе к северу от дворца. Если ты захочешь поговорить с ним раньше, то можешь найти его в покоях Портиоса.
Танис открыл рот, затем явно лучше подумал. Отрывисто бросив — Да, сэр, — он с прямой спиной прошел по мраморной плитке и вышел за дверь.
Солостаран несколько секунд продолжал смотреть на громко хлопнувшую дверь. Когда Флинт принялся скатывать рисунки, внимание Беседующего вернулось к аудиенции с гномом.
— Могу я вам что-либо предложить? — снова сказал Солостаран, неопределенно махнув рукой в сторону уже полупустой серебряной тарелки. — Вина? Сушеных фруктов?
Флинт отказался, сославшись на то, что поел перед тем, как прийти в покои Беседующего. Солостаран внезапно улыбнулся — хотел бы Флинт знать, чему — но вскоре улыбка увяла. Флинт зажал свернутые листы пергамента под крепкой рукой и собирался выйти, когда голос Беседующего остановил его.
— Мастер Огненный Горн, вы когда-нибудь хотели переписать историю? — задумчиво произнес он.
Флинт замер, уставившись своими голубовато-серыми глазами в зеленые глаза Беседующего, и подумал, что у того нет эльфов, которых он мог бы назвать друзьями. С момента, как он надел мантию Беседующего в буйные годы после того, как Катаклизм изменил лицо Кринна, Солостаран был в центре одного слуха о свержении за другим. Он удерживал свой пост силой своей личности, правдой, что немногие эльфы могли проследить свою родословную несколько тысячелетий назад до Кит-Канана, и врожденным эльфийским ужасом перед пролитием крови своих эльфийских сородичей. Тем не менее, подумал Флинт, Солостарану приходилось опасаться случавшегося время от времени ропота недовольства среди придворных. Некоторые полагали, что Квалинести нужно открыть широкую торговлю с остальным Ансалоном. Другие считали, что все, кроме чистых эльфов, должны быть депортированы за границу, в Абанасинию.
Гном холмов обдумал ответ на вопрос Беседующего. Он вдохнул наполненный запахом фруктов воздух и сказал:
— Конечно, я хотел бы изменить историю, если бы мог. Семья моего деда многих потеряла из-за Катаклизма.
Тремя столетиями ранее, случился Катаклизм из-за того, что старые боги были разгневаны гордыней наиболее влиятельного религиозного лидера той эпохи, Короля-жреца Истара. Когда Катаклизм обрушил разрушения на Кринн, горные гномы вернулись в Торбардин, великое подземное королевство, и запечатали врата; в результате их двоюродные братья с холмов, запертые снаружи, понесли основное бремя кары богов.
Брови Беседующего поднялись и, несмотря на сочувствие Солостарана, Флинт понял, что не может продолжать.
— Они погибли, потому что горные гномы замкнули врата?… — спросил Беседующий, и Флинт кивнул, не желая больше ничего говорить.
Солостаран встал и медленно подошел к прозрачной стене. Золотой обруч на его голове сверкал. В комнате было тихо, за исключением дыхания их двоих.
— Я бы почти все отдал, — сказал Солостаран, — за то, чтобы Танис был моим настоящим племянником, чтобы мой брат Кетренан был снова среди нас со своей женой Элансой. Чтобы еще раз увидеть моего брата Ареласа.