Родственные души
Шрифт:
Мирал, маг Беседующего, рассказал Флинту историю Кетренана Канана и Элансы, и историю рождения Таниса. Но он не упоминал о существовании еще одного брата. Беседующий, по-видимому, хотел что-то рассказать, и Флинт не знал никого кроме себя, кому тот мог бы доверить свои тайны. Набрав полную горсть глазированного миндаля, гном прожевал один и напомнил:
— Арелас?…
Беседующий повернулся.
— Мой младший брат. — Заметив, как поднялись густые брови Флинта, он продолжил: — Я едва помню его. Он покинул Квалиност маленьким мальчиком. И умер прежде, чем смог вернуться.
— Почему он ушел? —
— Он был… болен. Мы не могли вылечить его здесь.
Наступившая тишина длилась несколько минут, и Флинт обдумал ответ.
— Так грустно, когда умирает ребенок, — сказал он.
Внезапно Солостаран поднял глаза, выражение удивления исказило его черты.
— Арелас был мужчиной, когда он умер. Он возвращался в Квалиност, но так и не добрался сюда. — Беседующий отвернулся от Флинта, явно стараясь справиться со своими эмоциями. — Если бы он прожил еще неделю, он был бы здесь в безопасности. Но дороги были опасны, даже еще больше, чем сегодня.
Беседующий тяжело сел.
Флинт не был уверен, что нужно сказать. Немного помолчав, Беседующий попросил гнома оставить его.
Небрежно неся пергаменты с рисунками, Флинт хмуро возвращался в маленькую мастерскую, которую дал ему Беседующий, приземистое здание к юго-востоку от Башни. Здесь последние несколько месяцев он создал множество предметов: нефритовые ожерелья с рисунком из тончайших серебряных цепочек, кольца из плетеных золотых нитей, тонких, как пряди волос, браслеты из полированной меди с изумрудами.
Мастерская стояла в конце маленького переулка в грушевой роще. Вьющиеся розы оплели ее деревянную дверь. Флинт, помня любовь своей матери к ранним цветам, посадил их у подножья роз, и розовые, голубые и белые бутоны теперь переплетались с белыми, розовыми и желтыми розами.
Здание было выделено Флинту настолько, насколько он сам пожелает, но сколько это продлится, Флинт не был уверен. Совершенно точно он останется до конца весны, сначала говорил он себе; в конце концов, что толку было в таком далеком путешествии, если он сразу бросится домой? Тем не менее, воспоминания о теплом доме далеко в Утехе — и о пенящейся кружке эля — часто всплывали в его мыслях. Эльфийский эль, вне всякого сомнения, был жалким подобием настоящего, насколько разбирался в этом гном, хотя он и пенился и ударял в голову, в отличие от эльфийского цветочного вина.
Он был настолько занят практически ежедневными встречами с Беседующим и количеством заказов на его работу большим, чем он мог справиться, что неудивительно, что последний день весны тихо и незаметно проскользнул мимо, и теплые золотые летние дни потянулись перед гномом.
Можно было часто видеть, как окно его мастерской поздно вечером светится красным светом, словно Лунитари, и нередко первый проснувшийся в Квалинести на следующее утро эльф делал это под звон молота по наковальне. Многие удивлялись усердию гнома, и еще большие надеялись, что Беседующий сделает их счастливыми обладателями подарков, изготовленных мастером Огненным Горном.
Этим полднем он вернулся к жару горна, поднял железный молоток и вновь использовал яркое пламя и удары своего молотка, чтобы превратить безжизненную массу металла в прекрасную вещь. Он провел несколько
Наконец Флинт вздохнул, отер носовым платком сажу со лба и рук и зачерпнул воды из деревянной бочки, что стояла у двери мастерской. Когда он вышел наружу под послеобеденное солнце, улыбка коснулась его лица, разгладив морщины, перечеркивавшие его лоб. Ведшая к его двери тропинка проходила через группу осин. Их бледные стройные стволы мягко качались от легкого ветерка, будто слабо кланяясь гному, и их листья шелестели, мерцая зеленью, серебром и снова зеленью. Его рука медленно поднялась к груди, будто это могло унять сердечную боль от окружающей красоты. И часть его все еще страдала от печали Беседующего.
Но затем Флинт заметил несколько золотых отпечатков высоко в деревьях, и почувствовал глубоко внутри то же беспокойство, что мучило его всю жизнь. По утрам уже было прохладно, отчетливее, чем мягкая прохлада летних ночей, и вечернее солнце все больше становилось золотым. А теперь и деревья.
Все это говорило об осени и унесло его мысли к Утехе и домам, спрятанным высоко среди валлинов. На рифленых краях листьев гигантских деревьев как раз должны были показаться первые мазки разных цветов, подумал он и снова вздохнул. Осень была временем путешествий. Ему пора было возвращаться в родной дом.
Флинт задумался, действительно ли Утеха была его родным домом? Он поселился там многие годы назад больше устав скитаться, чем по какой-либо другой причине, после того как покинул свою обедневшую деревню в поисках счастья. А разве жизнь среди эльфов имеет разницу для простого гнома с Дома в Холме, по сравнению с жизнью среди людей? В любом случае, он был чужаком; он не видел большой разницы. Кроме того, подумал он, глубоко вдохнув прохладный воздух, здесь было ощущение мира, которое он никогда и нигде больше не чувствовал.
Флинт пожал плечами и вернулся в мастерскую, и вскоре в воздухе снова послышался звон его молотка.
Флинт несколько часов спустя оторвался от работы, поднял взгляд и увидел, что часы — сделанные им из дуба с противовесами из двух кусков гранита — показывают время близящегося ужина. Однако его мысли были не о еде и не о серебряной розе, которую он ковал по просьбе леди Селены, члена компании Портиоса, которая поборола свою неприязнь к гномам вскоре после того, как обнаружила, что «украшения от Флинта» стали среди придворных новой модой.
— Время, — воскликнул он, отложил молоток и прикрыл угли в печи горна. Каждые несколько недель он следовал одному и тому же ритуалу. Он ополоснул лицо и руки в тазу, смыв пот и дым горна. Он схватил мешок и, открыв встроенный в каменную стену ящик, принялся наполнять сумку любопытными предметами. Каждый был сделан из дерева, и Флинт любовно обстругал их края, сгладив затем кромки. Внезапно фигура, тень в окне, пересекла его периферийное зрение, и он выпрямился и стал ждать. Еще один заказ? Его сердце сжалось. Он знал, что эльфийские дети целыми днями наблюдали за ним, следили за гномом, который каждую неделю появлялся на улицах и раздаривал выстроганные игрушки всем детям в поле зрения. Он надеялся, что никто не задержит его сейчас.