Рог изобилия. Секс, насилие, смысл, абсурд (сборник)

Коллектив авторов

– Мама… – я не услышал собственного голоса, мне лишь показалось. – Мама…

Тщательно заправленная постель. Как давно на ней спали? Из-под одеяла плавно заструилась чёрная лента. Она связывает петлю, хвостом цепляется за люстру.

– Мама?..

Фантазия с реальным последствием

Неожиданный удар оказался достаточно сильным, и в результате пошла кровь. Марина не позволила юноше опомниться и повалила его, уткнув лицом в подушку, пропитывая наволочку алым пятном. После чего локтем придавила шею и ударила

снова, на этот раз в почку, чтобы подавить инстинктивное сопротивление.

В креслах по бокам кровати находились две незнакомые женщины, верхнюю часть тел которых растворило мраком. Но хорошо были видны длинные ноги, обтянутые чулками, и различался сигаретный дым, выпускаемый сидящей справа.

Тем временем Марина с какой-то попытки проникла внутрь юноши прикреплённым к ней фаллосом. Ладонями выпрямленных рук она упёрлась в лопатки и продолжала насилие, воспаляемая жалостным постаныванием, переходящим порой в умоляющий стон.

В стороне сидящая слева дама прибрала своё вечернее платье и круговыми движениями вместе сложенных пальцев, которые украшала пара колец, принялась водить поверх перламутрового цвета атласных трусиков.

Прижимаясь грудью, Марина легла на изнывающего юношу и внезапно прокусила ему ухо.

В тот же момент я пробудился из-за поллюции.

Холод и смех

Холодно. Холодно. Очень холодно. И совсем нет одежды. Никакой одежды нет. Тело мальчишки дрожит, тело мальчишки сотрясается. Пар изо рта дразнит теплом растираемые руки. Чёрные волоски, белёсые волоски вырываются из кожи, пытаются выпасть и уползти. Сжалась мошонка, втянулся пенис – он и вовсе хотел бы скрыться. Ступни не чувствуют пола, не двигаются пальцы.

– Занавес – поднять! – командует кто-то.

И занавес поднимается. Прямо перед мальчишкой. Слепящий свет, ещё холодней. Но постепенно убавляет яркость. И видно теперь – впереди узкий подиум, покрытый льдом. Он уходит далеко-далеко, сужается в точку. А вдоль него – целый океан. Но без единой капли. Только женщины. Сотни, тысячи, десятки тысяч… миллион! Бескрайний океан. И смеётся океан. Все смеются, каждая!

Взгляд мальчишки выхватывает знатную даму в мехах. Взгляд выхватывает беззубую старуху в платке. Румяную девицу с длинной косой. Госпожу в бриллиантах. Проститутку со златыми кудрями. Девочку на плечах своей сестры. Взгляд выхватывает беременную. И даже умершую!..

Смех! Смех!.. Смеются глаза, смеются рты, указывают пальцы, слёзы текут!

А мальчишка один. И позади него глухая стена. Холод сильней и сильней. Нужно идти, нужно идти вперёд. Но не слушаются ноги, примёрзли они. Обнял себя мальчишка – примёрзли руки. Снова слепящий свет. Громче смех, громче!

Вот застыла голова. Глаза устремлены вперёд. А там – лишь долгий путь в неизвестность.

Цена проезда

Автобус незапланированно остановился, открыл лишь переднюю дверь и впустил женщину-контролёра в сопровождении двух громил на случай неповиновения пассажиров.

– Билеты! Предъявляем билеты!

Люди

поворчали немного, как того требовала традиция, и стали покорно протягивать свои руки. Контролёр приступила к сбору билетов, пользуясь специальным приспособлением: сначала в его отверстие просовывался палец, затем тот откусывался мощной стальной челюстью, наконец трофей сбрасывался в прикреплённый к поясу мешок, который уже распух от добычи предыдущих рейдов.

Часть пассажиров расставалась ещё только со своим первым пальцем, некоторые вынуждены были пожертвовать последним. Находились и такие, у которых и вовсе отсутствовали билеты на руках. Им приходилось подставлять ногу и лишаться сразу двух пальцев, поскольку ценились те меньше в силу малой длины. К тому же сама процедура проходила куда менее удобно: контролёру нужно ждать, пока человек снимет обувь, носок, а ещё приседать и терпеть порой невыносимый запах. Да за такое и все четыре можно откусывать!

Но самое интересное случалось, когда ловили безбилетника. Вот и в этот раз один отыскался. Громилы тут же заломили ему руки и по очереди заехали в живот, чтобы окончательно подавить сопротивление. На ближайшей остановке вся компания под предводительством контролёра вышла и направилась в безоконную камеру наказания. Подобные камеры установили на каждом остановочном пункте. Снаружи – квадрат бетона со стальной дверью, и больше ничего. Внутри царствовал кромешный мрак. Однако включенная лампочка сумела-таки его разогнать.

– Вы будете оштрафованы, – констатировала контролёр, – согласно закону вы подлежите наказанию за нарушение правил пользования общественным транспортом, – контролёр подошла к служебному шкафу и, отперев его ключом, вытащила оттуда грозный двуручный секатор.

– Только не это, прошу вас…

– Спустите ему штаны.

– Умоляю!.. Позвоните моей жене, да-да, позвоните жене! У неё достаточно пальцев, она даже несколько заплатит!.. Я продиктую номер, позвоните жене…

Секатор голодно нарезает воздух.

– Что угодно! Пожалуйста!.. Милосердия!..

Но контролёр непреклонна. Таков и закон.

Человек-яйцо

Жил-был на свете Человек-яйцо. И всё, что делал он день ото дня, так это перекатывался с одного бока – на другой. Да ещё вставал к небу, чтобы помолиться солнцу и пожелать себе здоровья.

Скорлупа была старой и не сильно прочной. Человек-яйцо боялся её повредить. Он катался по траве, по листьям и мху. Более всего сторонился камней – едва завидев один из таких, тут же менял своё направление на противоположное. Благо, камней было немного в родном лесу.

Когда шёл дождь, Человек-яйцо укрывался под густой листвой деревьев, когда дул ветер, забирался под их корни. В жару лежал в прохладном ручье, а в холод – ютился в норке. Жизнь протекала легко и понятно, она повторялась и не задавала вопросов.

Но однажды случилось невероятное… Воистину ужасное приключилось событие!

Привычно для себя, в момент солнечного зенита, Человек-яйцо поднялся для молитвы. Как вдруг, откуда ни возьмись, налетела птица и сжала в лапах золотистую скорлупку.