Рогнеда. Книга 1
Шрифт:
Из глаз Рогнеды брызнули слезы.
— Не знаю я!!! Ничего не знаю!!! Оставь меня!!! Что ты от меня хочешь? Какое золото? Какой боярин? А-а-а!!!
Кистень заглянул в глаза Рогнеде и не увидел там ничего, кроме плескавшегося, бившего через край безумия. И тут он понял, что все зря. Девка и впрямь ничего не помнит, а не прикидывается убогой, как вначале думалось. Кистень оттолкнул Рогнеду, привалился к стене. Теперь оставалось одно: засыпать ее здесь землицей свежей, взять Молчуна, прихватить в городе Митрия и уходить из этих краев. И так уже достаточно здесь напакостили, пора убираться. Хотел по-скорому судьбу свою изменить, ан, нет — видно, богами по-другому жизнь
Кистень в сердцах сплюнул на земляной пол, выругался, проклиная свое невезение.
— Чтоб тебя черти порвали!!! — сказал устало. — Столько сил, столько трудов было потрачено и все зря!!! — И отвесил Рогнеде звонкую оплеуху…
Голова Рогнеды дернулась и…
…мрак стал рассеиваться. Но что-то его удерживало на той грани, где бред граничит с явью. Борьба. Извечная борьба добра со злом продолжалась. Где-то там, на дне запутанного сознания, из самой глубины поднимался крик: дикий, страшный, неуправляемый. Он рвался наружу, поглощая крупицы сознания, что еще оставались на поверхности бытия. Затем нахлынула боль, стало нечем дышать. Вокруг запрыгали тени, одна сменяя другую. В некоторых узнавались знакомые черты, другие были ужасны до безобразия. Постепенно этот хоровод заполнил все сознание и боль, которая жила отдельно от всего остального, воспарила над этим хороводом и пропала. Остались только кружащиеся тени и белый ослепляющий свет. Неожиданно, откуда-то издалека, выплыло лицо матери, заполнив собой все вокруг.
— Бедное дитя, — прошептали бескровные губы. — Как ты мучаешься! Очнись, выйди к свету, отринь холодный мрак.
Лицо уплыло, а в мозгу вспыхнул огненный шар. Рогнеда вскрикнула и открыла глаза.
— Чего орешь? — Услышала над самым ухом. — Мало получила? Так еще добавлю. От тебя теперь какой толк, одна обуза… Молчуну, что ли, отдать тебя? Пусть позабавится.
Рогнеда зажмурилась. Она теперь вспомнила все. И боярина Василия, и Демьяна, и Ульяна. Из освободившегося сознания выплыла темница холодная и батоги, что разрывали тело. А главное — она воочию увидела ту потайную дверь, что вела к заветному кладу. Одно не понимала — как здесь очутилась, и от этого становилось страшно.
Что за люди вокруг нее? Почему кричат на нее? Она прикрыла глаза, пытаясь унять дрожь. В голове, несмотря на страх перед неведомым, что ожидает впереди, стояла удивительная ясность, как тогда, когда старалась обмануть Демьяна. Через щелку глаз увидела, как бородатый мужик рядом с ней вертит в руках кинжал, показавшийся ей нереально большим. Значит, решили зарезать ее. Все правильно, зачем она им теперь нужна, ежели не помнит ничего? Они, скорее всего, и из темницы-то ее вытащили, чтоб разузнать о кладе боярском. Только как им это удалось — непонятно. И где посадник с его подручными, а главное — где Ульян? Неужели бросил, поняв, что не вытащить ее из цепких посадских рук? Нет, не должен, не зря же сказала ему про клад тайный! Специально поведала, чтоб намертво к себе привязать. Может, он и нанял этих разбойников? А сам где-то тут, рядом? От нежданной надежды захолонуло под грудью. Но надежда погасла, когда опять увидела в темноте, как бородатый мужик недобро смотрит на нее. Нет, надо выпутываться самой… Боженька, помоги… Господи, да когда ж это все кончится?!
Кистень опять повернулся к ней.
— Чего молчишь? То орешь, словно тебя уже начали резать, то молчишь, словно Молчун. Глаза-то открой, знаю ведь, что слышишь меня.
Рогнеда открыла глаза, опять спросила, стараясь сыграть в незнание:
— Дяденька, где я? — Но голос выдал, и она тут же поняла это. Исчезла из него та неуверенности, которая была прежде.
Кистень замер, бросил играться ножом, посмотрел на Рогнеду.
— Да ты никак очнулась, девка? Только не говори обратное — меня не проведешь. Будешь артачиться… — кивнул на маячившего в темноте Молчуна, — …вот ему отдам. А уж он с тобой разговаривать не будет! Он вообще говорить не умеет. Но душегуб, каких мало. Я по сравнению с ним — агнец божий. Порвет тебя на куски после того, как плотью твоей насытится. Так что, девка, говори лучше, что знаешь, а не то…
Молчун засопел в углу, придвинулся ближе.
— Видишь, как беснуется. Еще немного, и удержать его не смогу. А тогда все — кончится твоя жизнь в страшных мучениях.
Рогнеда посмотрела на Молчуна и содрогнулась от ужаса, представив себя в его руках.
— Вспомнила я все, — сказала неожиданно даже для себя самой.
— Вот и славненько, вот и хорошо. Тогда говори, где клад спрятан.
— Скажу. Ты только этого, — кивнула на немого, — убери. Не могу на его мерзкую рожу смотреть. Дрожь берет. Пусть уходит отсюда.
— Молчун, ступай-ка наверх! — Не стал спорить Кистень, готовый сейчас на все, чтоб услышать заветные слова. Угасшая надежда возродилась вновь. — Да посмотри, все ли тихо кругом. Не бродит ли кто тайком. Давай-давай, проваливай.
Молчун обиженно засопел, стал выбираться наверх.
— Ну, что, девонька… — Кистень придвинулся ближе, обдав горячим дыханием. — Говори.
— Убьешь ведь ты меня, дяденька. Стоит рассказать тебе все, тут же и пустишь кровь. Вижу это по глазам твоим.
— Не убью. Если скажешь всю правду, то отпущу с миром. Выведу из леса и гуляй, куда душе вздумается.
— Обманешь.
— Не обману. Да и зачем мне это? — Кистень пожал плечами.
— Затем, что знаю я много. Потому не выпустишь меня отсюда.
— Ты, девка, брось это. Устал я уже от речей твоих бестолковых. Выхода у тебя нет. Одно остается — поверить мне на слово. А нет — сейчас Молчуна крикну. Надоело с тобой якшаться, ей-богу. Может, в его руках сговорчивее будешь.
— Не торопись, дяденька… А как ты поймешь, что не обманула я тебя, а правду сказала?
— Ты говори, а я сам решать буду.
Кистень и вправду хотел после того, как Рогнеда поведает ему все — полоснуть ножичком по горлу, да и закопать под сосенкой. Но сейчас передумал. Торгуется девка, словно в лавке у старьевщика, вымаливает жизнь себе. И этим вдруг приглянулась ему и, неожиданно для себя самого, убивать ее расхотелось. Пущай живет! Какое она может зло сотворить после того, как выйдет отсюда? Да никакого.
Этих мгновений, что размышлял Кистень, Рогнеде хватило, чтоб понять, о чем говорить далее. Решила она отправить этого звероподобного мужика туда же, куда до этого отправила Демьяна. Может, они там столкнутся, да и схватятся за клад, которого на том месте и в помине нет? Вот будет потеха! Не знала она, что Демьян уже который день на своем подворье лежит мухами, облепленный. А спровадил его на тот свет вот этот мужик, что сейчас пытает ее.
— Показывал мне боярин клад свой. Не знаю почему, но открыл тайну… У Чертовой балки это место, что на берегу реки. Там еще дерево стоит, молнией разрубленное. Вот там и стоит искать.
— Где?
— О том не скажу. Да и все равно вы не найдете. Там приметы разные есть, которые объяснять без толку. Излазите все, а не отыщите, только на меня обозлитесь.
— Тогда с нами пойдешь. Там все и укажешь.
— Твоя воля, дяденька… А укажу, отпустишь?
— Отпущу, раз обещал.
Кистень понял, что девка наверняка попытается сбечь по дороге. Хитра… но ничего, пуще приглядывать надо будет!