Рогора. Дорогой восстания
Шрифт:
– Во-первых, я успел узнать, что не меньше третьей части огнестрелов, состоящих на вооружении степной стражи, попали в баронство контрабандой, причем через горы. Не знаю, как вы договорились с дикими кланами и республиканскими ворами, но это состоявшийся факт. А чтобы не попасть под ограничения по закупке оружия, часть стволов признается временно негодными – вышедшими из строя в связи с трещинами в стволах, некачественной выплавкой и так далее. Но на самом деле ваши отряды оснащены огнестрельным оружием в большей степени, чем некоторые коронные части [5] . Да-да, оружейные мастера в крепостях пограничной стражи, куда так редко заезжали мои предшественники, наловчились неплохо исправлять тот брак, которым вы столь успешно прикрываетесь.
5
Из доклада купца Рульфа, тайного шпиона баронета Этира:
«Всего же в замках степной стражи насчитывается более тысячи исправных огнестрелов, в основе своей фитильных, хотя попадаются и кремневые. Также всадники стражи имеют на своем вооружении ручные самопалы; из расчета одной пары на всадника получается порядка двух тысяч пар, или четырех тысяч единиц оружия.
Таким образом, число годных к бою огнестрелов на вооружении степной стражи превосходит установленное эдиктами короля Януша Четвертого в десять раз, а число ручных самопалов – в двадцать».
Бросив собеседнику презрительную улыбку, максимально расслабленно откидываюсь на спинку стула.
– Чепуха! Огнестрелы необходимы нам для выживания, не более. Факт контрабанды мне неизвестен, но если и так, если какие-то республиканские молодчики сумели договориться с горцами, что само по себе невероятно, и торгуют с моими людьми, я не вижу повода наказывать командиров степной стражи. Наша малочисленность компенсируется лишь огнестрелами, которых нет у степняков, это оружие не производится нигде в Рогоре согласно вашему же эдикту, а потому мы вынуждены закупать его везде где только можно. Но я верен всем республиканским договорам и еще раз говорю: я контрабандой не занимался. Если же это сделал кто-то из командиров… А почему бы нам с вами не съездить в крепости? Сами посмотрите, сколько исправных стволов находится на вооружении; уверен, что их число, даже вместе с вышедшими из строя, не будет превышать установленные нормы.
Что касается оружейников, правящих оружие, – как я уже сказал, это вопрос выживания лена. Если вы не забыли, ствол любого огнестрела имеет свойство изнашиваться в бою. Править их совершенно естественно. Так что если вы хотите сделать карьеру на показательной порке, то вам скорее стоит найти тех самых виртуозов, что сумели пройти через Каменный предел!
– Что же, пусть так. Вы построили четыре крепости, создав степную стражу на границе баронства и кочевий торхов [6] . Еще две вы строите на границе с соседними ленами – для прикрытия от кочевников со стороны уже их земель. Ваша дружина вместе со степной стражей превосходит силы любого владетеля и где-то раза в полтора превышает максимальную численность графских отрядов, установленную королевским эдиктом. Но вы вновь сделаете искренне недоуменное лицо и напомните, что степная стража не относится к вашей дружине и что ваши воины служат в страже лишь десятниками и сотниками. Все остальные бойцы – это мирные пахари, на три года уходящие в крепость для защиты родных. Прекрасно придумано.
6
Выдержка из географического сборника путешественника и писателя Конрада Мазовского:
«Торхи. В недалеком прошлом – великие торхи, свирепый и жестокий народ, чьи воины признавались лучшими наездниками во всей Окуйене. Однако с гибелью последних членов царского рода Чигиза сей кочевой народ утратил былое влияние, ратную выучку и славу. Немногие города их погибли в пламени междоусобных войн, а вместе с ними исчезли искусные оружейники и прочие мастера; так торхи утратили тяжелую латную кавалерию и имеющуюся у них артиллерию – катапульты, требушеты.
Также итогом междоусобиц в среде кочевников стало полное безвластие и бесконтрольность вождей мелких родов торхов. Ныне кочевники уходят в набег не более чем двумя-тремя родственными тейпами, чья численность не превосходит тысячи всадников. И лишь раз в десяток лет степняки собирают курултай, на котором принимают решение о цели большого похода, а также выбирают походного вождя».
Под прикрытием крепостей, разъездов, летучих отрядов конницы вы обезопасили своих подданных от набегов, торхи забыли уже путь в ваш лен, даже наоборот: последнюю крепость – Барс, верно? – вы возвели уже на их земле. Но в степной зоне урожаи особенно хороши, а жизнь в Корге стала столь безопасна, что в ваши земли случилось великое переселение кметов [7] из соседних ленов. Они возделывают плодородную землю, а потому довольно богаты и даже ведут собственную торговлю, не попадающую под королевский налог… Что ж, если вы не забыли, могущество лена измеряется не только землями или силой дружины, но и числом его подданных. У вас их больше, чем даже у Лаграна.
7
Кмет – крестьянин по-лехски. В последние годы в Республике это слово стало синонимом понятия «бедняк».
– И это ваш единственный аргумент в пользу запрета на брак моей дочери и молодого графа? Возможно, вы правы насчет численности моих кметов. Увы, я не проводил переписи населения, а потому не могу сейчас утверждать точно, правы или не правы.
Но если вы не забыли, Республика [8] также не проводила переписи. Так проведите или поручите это дело мне, мы справимся собственными силами. Однако свадьба уже назначена и состоится всего лишь через два месяца; вы правы, гонец отправится в Лагран уже сегодня утром. К сожалению, за столь короткое время, боюсь, я не успею справиться со столь важной задачей, как перепись. Вряд ли и республиканские мерщики поспеют.
8
Республика сложилась из добровольного слияния Лехского королевства и Великого княжества ливов. Последнее стало возможным благодаря тому, что государствами правили родные братья. Великий князь не оставил потомства, и, таким образом, наследник короля стал также и наследником княжества, объединив под своей властью оба государства. Именно дата провозглашения Республики принята как точка отсчета летосчисления лехов.
Странно, я громлю один его аргумент за другим, а он словно лишь наслаждается моей речью, будто бывалый игрок следит за удачливым новичком, оставив напоследок лучшие козыри…
– Знаете, барон, говорите вы очень убедительно. Но все же вам придется расторгнуть брачные обязательства Энтары Корг и Грега Лаграна.
– Вы не привели ни одного достойного аргумента.
Змеиная улыбка моего собеседника стала особенно хищной, а ледяные глаза наполнились мрачной усмешкой.
– Потому что вы отдадите свою дочь за меня. А в качестве приданого половину тех звонких золотых монет, что добыли на торговле зерном. Нет, конечно, сами вы не торгуете! Торгуют кметы. Смешно, правда? При переселении вы освобождаете каждого из них от любых налогов на десять лет, сделав исключение лишь для торговли. В Республике кметы не торгуют, слишком бедны; нет и налога. Вы ловкач, дорогой барон.
– Как вы смеете…
– Я не закончил. Вы переплавите всю выкованную в оружейных степной стражи броню, что готовили для создания латной конницы. Вы передадите Республике того мастера, что научился лить пушки и что трудится в Барсе. Вы выдадите нам всех контрабандистов и выдворите переселенцев в те лены, откуда они к вам переселились. Я уже подготовил специальный указ о запрете переселения кметов, а вы, мой дорогой барон, создали прецедент для его ввода. Благодарю. Думаю, нового ограничивающего указа для Рогоры, повешенных контрабандистов и литейщика-самоучки будет достаточно, чтобы наделать в столице шума.
Граф Бергарский станет герцогом, я, возможно, графом. Может, нет, но я вновь окажусь при дворе и буду всенепременно пользоваться расположением новоиспеченного герцога. Ваша дочь будет блистать в столице – денег из вашего приданого будет достаточно для достойного ее красоты поместья и тех дорогих безделушек, что так любят женщины. О, она будет счастлива, поверьте! Женщины очень любят жить в роскоши, и ради такой жизни они забывают все пристрастия прошлого. Даже такая дикая амазонка, как ваша дочь, забудет прежние вольности, окунувшись в жизнь столичного бомонда. Она будет блистать! А я сделаю ее жизнь столь роскошной, что Энтара в конце концов искренне меня полюбит.
Как видите, всем хорошо, все в выигрыше. Даже вы. Точнее, особенно вы. Ведь готовящееся восстание в итоге обернулось бы для Рогоры морем крови. Да, скорее всего, вы смогли бы объединить вокруг себя другие графства и их дружины. Допускаю, что с некоторым числом латной кавалерии, с большим количеством огнестрелов и даже пушками вы смогли бы одержать несколько побед местного значения.
Но если вы не забыли, все это уже было в истории Рогоры. Потеряв пару отрядов, Республика двинет сюда коронное войско, что неминуемо раздавит повстанцев. Тем более что ваши временные союзники – а согласитесь, что они именно временные, – предадут вас, как только станет ясно, что победы вам не одержать. С тыла же ударят кочевники… Ах да, вы ведь тайно отправили к ним сына. Рассчитываете на мир или, может, на военный союз? Полноте. Торхи предадут вас и ударят в спину, как только почувствуют запах большой битвы и большой крови. Вам не выиграть! Так не лучше ли сразу отказаться от заранее провального мероприятия?
«Козыри в рукаве есть не только у тебя, баронетик, – подумал я. – Проклятье, Энтара меня спасла! Если бы не красота дочери, этот хитрый и оборотистый лис уже сидел бы в столице, а в Рогору вошла панцирная конница дворянского ополчения…»
– Да, советник, вы меня удивили… Что же, аргументация у вас сильная. Давайте компромисс: вы не вводите закон о запрете переселения, а предложите, к примеру, обложить кметов еще одним, коронным налогом на торговлю и ремесла в Рогоре. И собирать их будут республиканские данщики. Думаю, сей закон будет принят гораздо быстрее и с большим воодушевлением, чем ограничения на переселение, верно? Контрабандистов я вам сдаю, про мастера-литейщика объявляю во всеуслышание и прошу вас ходатайствовать перед королем о том, чтобы он остался в Барсе. Пушки нам нужны против кочевников, давайте же мы оставим их у стражи, ограничив число и отливая лишь небольшие крепостные орудия? В случае успеха моя личная благодарность вам будет оценена в десятую часть моей казны – это не считая половины приданого. К слову, доспехи я не стану плавить, а передам королю как дар – лишь бы оставил мне литейщика.