Роковая строфа
Шрифт:
– Хм, – Соболев старший задумался, – влюбленность тоже может излечить депрессию, насколько мне известно.
– Любовь вообще побеждает все! – философски заметил доктор.
– Возможно, – ответил Соболев. Он не решился расспрашивать дочь об этом русском, надеясь, что она сама расскажет.
Он спросил, хочет ли Рита в Лондон. О, да, она очень хотела в Лондон! Во-первых, ей безумно надоела клиника, во-вторых, в Лондоне жили их старые друзья, а так же, Рита надеялась встретиться с кем-нибудь из однокашников. Соболев понял, что о влюбленности
В Лондоне они провели довольно веселую неделю. Рита все время где-то пропадала с друзьями, успевая, при этом, водить отца на театральные премьеры, в какие-то никому не ведомые галереи и чопорные английские музеи.
Соболев старший немного успокоился. Так как Рита не заговаривала о возвращении в Москву, он предложил ей остаться в Англии.
– Может быть, тебе имеет смысл попробовать себя в искусстве? – спросил он Риту.
– Боюсь, что у меня нет никаких особых талантов, – смеясь, ответила дочь.
– Ну, не знаю. У тебя есть чутье на настоящее. Что касается выбора, тут ты всегда безупречна. Займись модой. Я знаю, у твоих друзей есть маленькое ателье, я мог бы вложить деньги…
– Папа, ты шутишь! – Рита расхохоталась, – мои друзья шьют исключительно для панков! Хороша же я буду в их тусовке. Быть спонсором модельного агентства и заниматься модой – это совсем разные вещи.
– Хорошо, хорошо, оставим этот разговор, – согласился отец.
Они бродили по узким улочкам старого города, захаживали в магазинчики, торгующие всякой всячиной, то и дело сталкивались с вездесущими японскими туристами, оснащенными мощными камерами. Сполохи вспышек были подобны фейерверкам; взрывались петарды, лопались в небе разноцветными огнями, и каждая искорка хотела быть похожей на Рождественскую звезду.
Вечером, сидя с друзьями у камина, Соболев старший вспоминал прошедший день, перебирая детали, маленькие события, слова и жесты. Слушал комплименты, расточаемые в адрес дочери, добродушной английской четой. Их взрослые дети, прихватив Риту, веселились где-то в злачных местах, это радовало Соболева, потому что дочь становилась похожей на своих сверстников.
Дочь не вспоминала о своей прежней работе. Только один раз спросила: как там ее команда. Соболев осторожно принялся рассказывать, что без Риты рейтинг программы упал, и ее пришлось временно закрыть. Но Рита отнеслась к сообщению отца равнодушно, словно программа никогда не имела к ней никакого отношения.
Для отца, для своих и его друзей Рита накупила множество подарков. И очень радовалась, когда видела, что подарок пришелся по душе. Однажды она затащила отца в спортивный магазин и долго выбирала для себя лыжный костюм. Помимо костюма она купила мужской комплект: лыжная шапочка, шарф и перчатки.
– Чем собираешься заняться после моего отъезда? – спросил отец.
– Я обещала одному человеку, что научу его спускаться с гор, – задумчиво сказала Рита.
– Это для него? – Соболев кивнул на шапочку.
– Да.
– Старый знакомый?
– Ты его знаешь, – ответила дочь.
– И
– Шахматов.
Впервые с момента своей встречи с дочерью, Соболев напрягся.
– Пап, что такое? – Рита всегда чувствовала изменение в поведении отца.
– Да, так… в общем, не самое лучшее знакомство, я бы сказал.
– Ах, при чем здесь все ваши старые счеты! – в сердцах ответила Рита, – человек очень болен, перед этим все отступает, это все меняет, в том числе и самого человека.
Соболев, наконец, узнал, кто был Ритиным подопечным. Правда, это знание не обрадовало его.
– Хм, возможно, ты права, – согласился он. – Но, все же, я попросил бы тебя не обольщаться и быть поосторожнее с такими людьми, как Шахматов.
– Пап, я уже взрослая! – отрезала Рита.
– Конечно, – вздохнул отец.
Неприязнь Соболева старшего по отношению к Борису была скорее интуитивного, а значит, метафизического порядка. То есть она ни на чем не основывалась. Более того, Соболев раньше даже приятельствовал с Шахматовым. До недавнего времени у них были кое-какие общие дела. Правда, приятельство постепенно сошло на нет; и у Соболева осталось ощущение, что Борис Петрович из тех людей, которые, видя цель, не видят препятствий, а потому не останавливаются ни перед чем.
Рождественские каникулы отшумели. Соболев старший по просьбе дочери отвез ее обратно в Швейцарию.
37
Борис снова проводил ночи в объятиях страстной телохранительницы. Правда, Виктория теперь то и дело куда-то отлучалась, иногда она возвращалась быстро, но случалось, что она исчезала на несколько дней, после таких отлучек, Вика и Борис закрывались в спальне и что-то обсуждали. Валентина не посвящалась в предмет их обсуждений, предоставленная сама себе, она пропадала в клинике. Доктор Вейнцель даже предложил ей работу, на случай, если Валентина захочет остаться.
В одну из ночей Борис сказал разнежившейся Вике:
– Узнай у Риты ее электронный адрес.
Они лежали в полной темноте, обнявшись, Вика что-то мурлыкала ему на ухо, как сытая кошка. После этих слов она подобралась, отодвинулась от него, вытянулась, забросив руки за голову.
– Снова будем писать дурацкие послания? – насмешливо спросила любовница.
– Мы будем делать все, что я скажу!
Борис положил ладонь на ее грудь и сильно сжал. Вика напрягла мышцы и, чуть шевельнувшись, сбросила его руку.
– Не порть мой экстерьер, – зло шепнула она, – он мне еще пригодится!
На следующий день позвонила Рита и сообщила, что она вернулась.
Рита приехала навестить Бориса вместе с отцом. Борис не совсем готов был к такому повороту событий. Соболев старший мог разрушить романтический флер так искусно созданный Борисом вокруг своей персоны. К тому же, бессонная ночь давала о себе знать: лицо осунувшееся, мешки под глазами, и вообще, он был не в духе. Но, поразмыслив, Борис решил, что так даже лучше.