Роковой мужчина
Шрифт:
– Не знаю. Мне кажется, я надеюсь на это. Но в данный момент я не хочу его, – на глазах Барбары выступили слезы, но она не заплакала. – Я не знаю, что делать. Как заставить его снова полюбить меня? Это невозможно, верно? Я знаю, что я – худший враг сама себе. Мне кажется, все женщины такие.
Зазвонил телефон, и я взяла трубку. Кто-то искал Мэсона. Барбара взяла кошелек и вышла из офиса, направляясь в туалет. Я ответила на звонок и поднялась из-за стола. Что-то притягивало меня к ее сумке, понятия не имею, что именно. Я подошла к дивану, на котором Барбара оставила
Из ее вещей я выбрала аэрозольный баллончик духов от Герлена – «Самсара», а также открытку с видом ночного Лас-Вегаса, даже не поглядев, от кого она и что на ней написано. Я положила духи и открытку в свою сумку и закрыла ее.
Барбара вернулась в офис, когда я отвечала на очередной звонок. Она подождала, пока я закончу разговор, затем положила кошелек в сумку.
– Надеюсь, я не очень надоела вам.
– Конечно, нет, – я улыбнулась.
– Прошу прощения за те слова, которые говорила вам раньше. Я не хотела их говорить. Это было очень грубо. Вы простите меня?
– Да.
– В самом деле?
– Я прощаю вас. Я все понимаю. На вашем месте я бы поступила точно так же.
– Никогда не знаешь, на что ты способен, пока что-нибудь не случится. Вот моя карточка. Я держу маленький магазинчик в Санта-Монике. Заходите в любое время. Или позвоните мне. Я думаю, что мы подружимся. Вы ведь не будете возражать, если я снова захочу поговорить с вами?
– Нисколько, – теперь у меня были уже две карточки Барбары.
– Спасибо вам, Урсула, – Барбара наклонилась и поцеловала меня в щеку.
– Только не используйте меня в своих ссорах с Мэсоном, – сказала я, и это были не пустые слова.
– Не буду. Я знаю, что вы – не Алексис. Барбара ушла, но все ее слова по-прежнему звучали внутри меня. Я чувствовала, как у меня ум заходит за разум. В моих чувствах к Мэсону что-то изменилось. Они стали глубже, в них появился элемент противоречия, которого не было раньше. Я решила, что знаю его. Может быть, я и ошибалась. Одна фраза Барбары застряла у меня в голове: «Как мне заставить его снова полюбить меня? Это невозможно, верно?»
Я вынуждена была признать, что в Барбаре скрывается больше, чем я предполагала. Она отнюдь не дура и может стать серьезным препятствием на моем пути. Она не просто подружка Мэсона, любовница. Она – самая настоящая жена.
Я почувствовала себя колдуньей. Я должна каким-нибудь таинственным способом подчинить ее себе, завладев ее вещами. У меня уже был ее перстень. Теперь я добыла духи и открытку. Фрейд, этот полицейский наших снов, вероятно, сказал бы, что я совершила символическую кражу. Я действительно хотела украсть у нее мужчину.
У меня разыгралась фантазия. Я вообразила, что синяки, которые Барбара показывала мне, вовсе не следы драки с Фелисити. Они были отметинами от ссоры с Мэсоном. Она лгала. Ее ударил он, а не его мать. В одном из приступов ярости, о которых она рассказывала, а может быть, из отчаяния, он напал на нее. Слишком фантастично? Я видела на груди Барбары синяки,
МАМОЧКА
Не знаю, что случилось, но после беседы с Полом Джасперсом и Джо Рэнсомом Мэсона стало что-то заботить. Он то и дело молча бросал на меня взгляды. Я понятия не имела, о чем он думает, и испугалась, что потеряю Мэсона еще до того, как он станет моим. В то утро он ушел из офиса, в первый раз не сказав, куда идет и когда вернется.
Вернувшись, он как-то странно смотрел на меня, как будто внезапно перестал меня узнавать. После того, как он ушел, у меня родилась мысль, что, возможно, он встретился с кем-то, кто знал меня или знал что-нибудь обо мне. Он страдал, и я была уверена – из-за меня. Что бы с ним ни происходило, я понимала, что нужно действовать, и поскорее. Я дразнила его, плела интриги, долго преследовала, и это становилось нечестным. Казалось, то, что раньше восхищало его во мне, теперь ввергает в депрессию.
Безо всякой причины я вообразила, что он каким-то образом узнал местонахождение Аннабель и встречался с ней. Как бы то ни было, он страдал. Но он не должен страдать. Я должна положить этому конец, и, благодаря Барбаре, мне было известно – как. От мысли, возникшей в моей голове, меня бросило в дрожь.
После работы я дошла до отеля «Беверли-Уилшир» и поймала такси. Я была слишком взвинчена, чтобы самой вести машину до Венеции, где была назначена встреча с Ласло. Он составил для меня новый гороскоп. Существовали вещи, которые мне необходимо было знать.
Я двадцать минут простояла в пробке, прислушиваясь к голосам в своей голове, перемешивающимися с звуками радио. Шофер выглядел слишком молодым, чтобы иметь права, но он слушал музыкальную программу из песен сороковых годов. «Если любовь не идет так, как надо, то все не идет так, как надо…» Одна из тех назойливых мелодий, которую вы неизвестно почему начинаете мурлыкать в самый неподходящий момент. Но песня попала в цель. Голоса в моей голове твердили: «Давай! Сделай это! Все ради любви!» Песня вторила: «Если ты не сделаешь этого, то проиграешь».
В то же самое время другой голос предупреждал: «Еще не поздно пойти на попятную». Я слышала его, но не обращала внимания. «Ты погибнешь». Да, да! Я знаю! – сказала я в ответ. Но я слишком страдала, чтобы беспокоиться о таких тривиальных проблемах, как возможная гибель.
Такси везло меня в Венецию. Этот пригород Лос-Анджелеса был моим любимым местом – не знаю, почему. Возможно, из-за пристани, которой больше не существовало. Ее разрушило жестоким штормом несколько лет назад. Обломки разобрали от греха, а пристань так и не восстановили. Знак, предупреждающий, что здесь опасное место, сохранился, хотя самой пристани уже давно не было.